Шооран шел на север, куда четыре года назад ушел старик. «Возможно когда-нибудь ты поймешь, почему я пошел именно туда, – сказал он перед уходом, – хотя лучше, чтобы ты этого так и не понял.» Милый славный Энжин, не так трудно угадать твою мысль. Ты начал строить эту дорогу, чтобы когда-нибудь новый илбэч, если ему станет невмоготу жить, мог уйти по ней от людей, построить себе безопасный приют и прозябать там одному, вдалеке ото всех, как прозябал ты сам. Спасибо тебе, старик, только новый илбэч пойдет по твоей дороге не от людей, а к людям, вернее, к единственному человеку, который ему нужен.
От Боройгала Шооран знал, что вдоль стены тянется два мертвых оройхона. Значит, старик успел тогда выстроить еще один. На эти оройхоны люди не совались, когда страна только заселялась туда были посланы разведчики, но с тех пор там никто не бывал. Страна еще не слишком перенаселена, пройдет не меньше дюжины лет, прежде чем первые неудачники будут оттеснены туда на верную смерть. Значит, там можно безопасно строить. Не в этом ли объяснение тому, что илбэчи былых времен тоже двигались в основном вдоль стены Тэнгэра?
Бессонная ночь и два кряду перехода через мертвые земли, казалось, лишь вдохнули в Шоорана новые силы. Он сразу понял, что ничего не забыл и ничему не разучился. Теперь уже не старику, а ему навстречу рванулось чистое пламя новорожденных аваров, и Шооран, не слишком даже понимая, с ним это происходит или с кем-то из легендарных героев, освобожденно засмеялся и пошел дальше по чистому, незагаженному еще оройхону. И вновь увидел изъеденную волнами стену Тэнгэра, и снова авары второго за день оройхона не пустили его к ней. Лишь тогда энергия покинула Шоорана, и он, надрывая в кашле обожженную грудь, потащился назад.
Ночевать надо было на сухом, разбуженный рроол-Гуй мог явиться и среди ночи, но на сухом сейчас, должно быть, изрядный переполох, если, конечно, приближенные Хооргона сочли нужным во всеуслышание объявлять об исчезновении царя. Шооран пробрался по сухой полосе, уже изрядно заселенной, на угловой оройхон. На пятачке свободной земли, зажатой с двух сторон аварами, находились владения сушильщиков. Но сами мастера, как и обещал покойный Пуиртал, жили в алдан-шаваре, так что в большой палатке, где хранился их инструмент, никого не было. Шооран завернулся в жанч и улегся на землю, неподалеку от навеса. Он чувствовал себя в полной безопасности и даже думал не о трудных делах последних дней, а о каких-то совершенно отвлеченных вещах: Здесь земля всегда горячая, потому что рядом авары, на мокром всегда холодная потому что рядом далайн. Но почему она всегда теплая на сухом? Даже там, где далеко и от границы, и от далайна. Если тепло есть свойство земли, то почему она остывает в горсти? Разрешить загадку Шооран не успел, провалившись в сон.
Проснулся от того, что кто-то осторожно толкнул его. Рядом с Шоораном стоял высокий худой человек. По воспаленным глазам, отрешенному выражению ошпаренного красного лица и особенно по вкрадчивым, словно нечеловеческим движениям в нем сразу можно было узнать сушильщика.
– Что ты здесь делаешь? – спросил сушильщик.
– Сплю, – ответил Шооран. – Но я сейчас уйду.
Шооран не испугался незнакомца и даже ничуть не был встревожен. Это Хооргон, наученный горьким опытом отца, мог изменить отношение к презираемой профессии, сами сушильщики измениться не могли. Они слишком близко ходили около смерти, чтобы доносить на кого-нибудь или кого-нибудь бояться.
– Пойдешь туда? – спросил сушильщик, указывая пальцем.
– Да, – ответил Шооран.
– Встретишь рроол-Гуя, передай, что сушильщик Койцог всегда помнит о нем.
– Хорошо.
Шооран поднял пустую корзину из-под харваха и, пряча лицо, пошел через просыпающуюся сухую полосу.
До края мертвой земли Шооран добрался довольно просто. Нойт уже вовсю горел на аварах, но далайн еще не успел накидать сколько-нибудь мощного вала падали, и идти было не слишком трудно. Изгрызенная временем стена крошилась перед ним, но Шооран не стал тянуть дорогу вдоль нее. Сначала надо создать опорный пункт, место, где можно переждать беду и переночевать. Ведь немыслимо каждый день проходить все более страшный путь, да и сколько еще надеяться на везение, ночуя среди людей? Юбилейный, двенадцатый оройхон уже не был пограничным, он шел к середине далайна. Шооран начал создавать новую страну, которой пока еще не было названия. Эта задержка рушила все планы, ведь Шооран сгоряча хотел, строя по два оройхона в день, добраться в страну добрых братьев к началу мягмара. Но ничего, зато теперь им с Яавдай будет где жить.
Тем не менее, он твердо намеревался ставить по два оройхона в день. Теперь дар илбэча был для него не чудом, а инструментом, создание земли – не подвигом, а работой. Бесконечно трудной, далеко за пределами человеческих возможностей, но все же работой. И закончив этот оройхон, так похожий на Торговый, что в припадке безумия сотворил его предшественник, Шооран упорно двинулся дальше. Следующий остров должен был стать пограничным и еще на двойную дюжину шагов приблизить его к цели.
Стена Тэнгэра в этом месте была поражена особенно глубоко, и на мгновение Шоорану показалось, что она рухнет прямо сейчас прежде, чем он закончит работу. Он спешно поднял руки, ловя в душе ноту страсти и труда. Оройхон рождался мучительно, словно далайн именно сейчас решил дать противнику бой и сопротивлялся каждой каплей. И все же, Шооран вытягивал остров из небытия. Поднимались суурь-тэсэги, затвердевала почва, казалось, еще миг, и он сможет расслабиться, выдохнуть воздух… но тут страшный удар настиг все чувства. Оройхон, почти уже законченный, качнулся, словно брошенный в ручей лепесток. С грохотом рушились холмы, трескалась твердь, и сквозь камень, землю и кипящую пену рванулся на свет вовремя успевший к расправе рроол-Гуй.
Кажется, Шооран кричал. Крика не было слышно за шумом жидкости и треском разрушения. Бежать Шооран не пытался, он лишь отползал, лежа на спине и не сводя глаз с рроол-Гуя, который так легко уничтожал его труд. Бежать было поздно, да и некуда. Оставалось играть со смертью в пятнашки, надеясь человеческими силами переиграть чудовищного бога. Несколько мгновений, минут или лет – Шооран не мог сказать точно – рроол-Гуй раздумывал, качая вздетыми под облака руками, а затем ринулся на пограничный, огненный оройхон.
То, о чем рассказывал когда-то старик ныне творилось перед его глазами. Туча дыма поднялась, достигнув небесного свода. Визжал пар, бухали, лопаясь, авары, клокотала лава и ледяная кровь чудовища. И лишь сам рроол-Гуй молчал, целеустремленно и бессмысленно швыряя себя в огонь. Шооран кинулся было в дальний конец оройхона, где не так сильно душил дым, но вовремя остановился, сообразив, что там рроол-Гуй легко достанет его, если вдруг сползет обратно в далайн. И действительно, Многорукий нырнул шумно, словно разом выпалила дюжина дюжин ухэров, и тут же принялся штурмовать соседний оройхон. Шооран, спотыкаясь, перебежал на огненную сторону, где все кипело и трещало, сгорая. рроол-Гуй рванулся следом, остановился лишь у самого поребрика и, гипнотизируя, выкатил разом полдюжины глаз. Один из глаз был меньше других и, кажется, слеп.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});