кто-то другой на примете?
Я нахмурилась и уже собиралась дать категоричное «нет» на любое из предложений, но он оказался быстрее:
— Впрочем, такие решения не принимаются в спешке. Вам нужно время. Чтобы всё обдумать. Чтобы сделать правильный выбор. Как в отношении вашего будущего, так и в отношении всего Эргандара.
Опять эти намёки на бунт против императора.
— Я не повторю ошибок своей прапрабабки. Не стану предательницей!
— Тогда ваши солдаты продолжат умирать, — заметил Холланд невозмутимо и так спокойно, что захотелось поёжиться.
Поднявшись с кресла, он стал расхаживать по комнате и продолжал говорить. А у меня от его слов болезненно сжималось сердце.
— В ближайшее время смертей станет ещё больше. Не только среди простых солдат, но и среди ваших доблестных чаровиков.
— Это угроза?
— Констатация очевидного. — Холланд усмехнулся. — Ваш великий шакал... ну то есть лев, во всех сражениях делает упор на чары. Мы же нашли способ противостоять вашим универсалам. — Он вернулся к креслу, которое теперь занимала Аннэли, и положил руки ей на плечи. — Сколько у вас оборотников? Не так уж много. А сильных чаровиков подобных вам и того единицы. Ваша артиллерия и в подмётки не годится нашей — уже не первый год мы вкладываемся в разработку нового оружия. Это не бахвальство, я снова озвучиваю то, что уже давно ясно любому генералу Эргандара. Кроме самого... шакала. А теперь представьте, что останется от вашего доблестного войска через два-три года? Пока вы будете пестовать свою честь и играть в верноподданную убийцы, война продолжит пожирать жизни. Возможно, вам безразличны судьбы тех, с кем вы не знакомы. Но рано или поздно солдатами станут ваши друзья, ваш брат и, может статься, тоже погибнут.
Казалось, Холланд знал каждое моё уязвимое место. По ним и бил с безжалостностью опытного политика. В этом они с императором были похожи. Оба манипулировать умели и любили.
— И что вы предлагаете? Проткнуть его сердце кинжалом? Застрелить? Я не настолько близка с его величеством, чтобы иметь возможность ему навредить!
— Напротив, вы даже ближе к нему, чем можете себе представить, — возразил манипулятор. — Ваше положение при дворе, ваши таланты открывают перед вами немало возможностей, Лайра. Больше, чем у кого бы то ни было.
— А если откажусь? — Было страшно, и тем не менее я посмотрела ему в глаза, прямо, с вызовом, не отводя взгляда.
— Я дам вам время подумать, — ушёл от ответа интриган. — Как уже сказал, такие решения не принимаются впопыхах. Не будем торопить события. С вами свяжутся.
— Но...
Холланд снова меня перебил:
— А сейчас вам пора. Ваша команда ищет вас. Они знают, что Горна схватили, но никто не видел, как уводили вас.
— Откуда вам всё это известно?
— За ними наблюдают, — заявил он с улыбкой. — Вы «случайно» с ними встретитесь, скажете, что потеряли сознание, долго не приходили в себя, а очнувшись, стали бродить по городу в поисках помощи. Настоите, чтобы животворец осмотрел вас. Скажете, что вам очень плохо. Если ваш целитель не дурак, быстро разберётся, что с вами. А теперь поднимайтесь.
Заметила, как Аннэли хотела было броситься ко мне, чтобы помочь, но Холланд её удержал. Сильнее надавил на плечи девушки, заставляя оставаться на месте. Пришлось самой подниматься. Казалось бы, такая ерунда! Но даже несколько простейших движений отозвались во всём теле ужасными ощущениями. Было такое чувство, будто ломается каждая кость и рвутся все мышцы и сухожилия.
Хотела бы я знать, кто решил так извращённо меня наказать? А главное — за что?!
Больше Холланд не сказал мне ни слова. И минуты не прошло, как двери распахнулись, впуская солдат в чёрных мундирах. Они меня и вывели. Перед глазами то темнело, то расплывалось, поэтому до экипажа я шла, едва не теряя сознание от слабости. И пока ехали, уговаривала себя не срываться в беспамятство, держаться. Не сдаваться...
Не верилось, что меня действительно отпустят, что еду я не в тюрьму, а на волю. В какой-то момент карета резко остановилась. Не говоря ни слова, меня из неё вытащили и, швырнув мне плащ, тут же укатили. Ни тебе до свиданья, ни счастливо оставаться... Вяло оглядев пустынную улочку, закуталась в плащ и побрела по посеребрённой лунным светом мостовой, даже смутно не представляя, в какой части города нахожусь и куда иду. Шла, еле перебирая ногами, обхватив себя за плечи руками и думала о том, что полжизни отдала бы, только бы ещё раз увидеть генерала. Услышать его голос, почувствовать тепло его прикосновений.
Ещё хотя бы разочек...
Когда сил не осталось, привалилась к стене, собираясь сползти по ней на землю. Но сползти мне не дали. Кто-то сграбастал меня в охапку, а спустя мгновение я услышала знакомое и такое желанное:
— Лайра...
Прикрыла глаза, растворяясь в любимых руках.
Глава 18
В первые секунды подумалось, что меня сейчас задушат. Вейнанд обнимал так крепко, что перед глазами снова потемнело.
С трудом прохрипела:
— Не дышу...
Он тут же отстранился, обхватил моё лицо ладонями, внимательно в него вглядываясь, скользя по мне жадным взглядом:
— Я уже представлял самое страшное. Что тебя схватили. Или...
Я слабо улыбнулась:
— Как видишь, я свободна. Только чувствую себя... не очень.
— Леан тебя осмотрит.
Не успела не то что возразить — даже пикнуть, как меня подхватили на руки и понесли во тьму пустынной улочки, старательно избегая пятен света, оставляемых редкими фонарями.
Мне так не хотелось его обманывать, снова, в который раз, но и правду сказать я не могла. Не могла взвалить на него бремя, что пытался всучить мне генерал-протектор. Нет, Вейнанд меня не выдаст, но я ни за что не стану им рисковать! Быть в курсе планов Холланда — слишком опасное знание. Слишком... пугающее. И про обряд рассказывать не стану.
Не подвергну его жизнь опасности.
Как ни удивительно, но он не стал набрасываться на меня с вопросами. Правда, и сам ничего не рассказывал. Ни об аресте Горна, ни о смерти Герберта. Несмотря на ношу в моём лице, двигался он быстро и бесшумно. Тенью скользил вдоль домов, минуя одно здание за другим, а потом нырнул в тёмную, пропахшую нечистотами подворотню. Толкнул плечом растрескавшуюся дверь, тут же жалобно заскрипевшую, осторожно спустился по лестнице, удерживая меня на руках так, словно нёс бесценную драгоценность.
Отпустил,