— Мы все должны поблагодарить Портоса, ему мы обязаны нашим спасением, — добавил Атос, придерживая лошадь.
Господин де Феррюсак, понимая, что трое друзей, только что вновь обретших четвертого, хотят побыть наедине, напротив, дал шпоры своей серой кобыле, увлекая за собой свой маленький отряд, и вскоре все они, за исключением четверых, умчались в направлении заставы Сент-Антуан, откуда несколькими часами ранее начали свой путь в Бастилию Атос, Портос и Арамис, воспользовавшись расторопностью и исполнительностью верного Гримо.
— Наконец-то мы вместе, д'Артаньян! — вскричал Портос. — Дай я снова обниму тебя, воздух Бастилии отравил мне все впечатление от первой встречи, словно бы это был не ты, а кто-то другой.
При этих словах великана Атос вздрогнул, будто ужаленный гремучей змеей, и впился взором в неподвижного всадника в мушкетерском плаще. Тот по-прежнему сидел в седле, не делая ни малейшей попытки двинуться навстречу объятиям Портоса.
— Вы нашли слово, Портос! Вы нашли слово так же, как нашли пароль; не выпить мне больше ни одной бутылки божанси, если я знаю, как вам это удалось! Вы совершенно правы — «словно это был не ты, а кто-то другой»!
— О чем вы, Атос? — удивленно спросил Арамис, переводя взгляд с одного на другого. — Д'Артаньян, друг мой. скажи же что-нибудь, ты видишь, мы столько пережили, что не выдержали нервы даже у Атоса, самого хладнокровного из нашей четверки.
И тогда всадник медленно снял шляпу.
— Ax! — вскричали Портос и Арамис так, словно грудь им пробила мушкетная пуля.
— Этого я и боялся! — глухо проговорил Атос. — Кто вы такой?
Перед ними в скупом свете меркнувшей луны стоял смуглый худощавый человек среднего или чуть ниже роста, с умным и быстрым взглядом выразительных южных глаз, черноволосый, с правильными чертами лица. Это был не д'Артаньян.
— Кто вы такой, сударь? — повторил свой вопрос Атос.
И в голосе графа де Ла Фер Портос с Арамисом услышали смертный приговор незнакомцу.
— Мое имя — дон Алонсо дель Кампо-и-Эспиноза, испанский дворянин, негромко произнес незнакомец. — Думаю, оно вам ничего не говорит.
— Боже праведный! — воскликнул Арамис, побледнев как смерть.
— Что с вами, Арамис?! — вскричали друзья, которым показалось, что Арамис вот-вот лишится чувств.
Испанец также не смог удержаться от восклицания:
— Шевалье д'Эрбле! Что же, тем лучше!
В это мгновение к Портосу вернулся дар речи:
— Тем лучше?! — пророкотал он. — Вы так полагаете, любезный! Мы, рискуя жизнью, делаем новую попытку спасти нашего друга из тюремных стен! Мы, чувствуя, как наша шкура вот-вот расстанется с остальным нашим естеством, а палач уже занес топор над нашими головами, пробираемся в Бастилию! Мы, черт побери, открываем ключом нужную камеру, в которой еще несколько дней назад находился наш товарищ, а для этого — смею заверить — нам пришлось немало потрудиться! И что же?! Оказывается, мы затеяли все наше предприятие ради какого-то иностранца, чье имя и вы говорить-то невозможно! Как, черт возьми, вы лопали в камеру д'Артаньяна? Отвечайте, сударь, прежде чем я проткну вас.
Испанец, видимо, ожидал чего-то подобного. Он не казался удивленным или хотя бы оскорбленным.
— Я хорошо понимаю вас, сударь. Поэтому прежде всего разрешите выразить вам мое искреннее восхищение. Тем не менее, ваш дерзкий план, так тщательно продуманный во всех деталях… — в атом месте Портос не удержался и хмыкнул в кулак, — удался в полной мере. Но судьбе было угодно распорядиться иначе…
— Тысяча чертей! Я и сам вижу, что эта дама сыграла с нами одну из тех злых шуток, на которые она мастерица.
Но вы не ответили на мой вопрос! — перебил Портос.
— Ваш вопрос?
— Ну да, черт возьми! Я спросил вас, где наш друг д'Артаньян?!
— Ах да! Я несколько рассеян, воздух свободы пьянит меня. Признаться, я не знаю, о ком вы говорите. Хотя могу поклясться, что это имя мне откуда-то знакомо.
Атос, все это время мрачно молчавший, приблизился к дону Алонсо и внимательно вгляделся в его черты.
— А, дьявольщина, так и есть! — пробормотал он, как следует рассмотрев испанца.
Тот удивленно смотрел на Атоса. Однако гордый нрав испанца понемногу начинал брать верх над естественной благодарностью по отношению к своим, пусть и невольным, освободителям.
Идальго нахмурился.
— Потрудитесь объяснить ваше восклицание, кабальеро! — потребовал он, безуспешно пытаясь нашарить рукой афес несуществующей шпаги.
— Портос, не одолжите ли вы мне свою шпагу? — неожиданно спросил Атос.
— Охотно, но в чем причина?
— Потому что мне придется отдать свою дону Алонсо.
Не в моих правилах искать преимуществ.
— А, так вы хотите драться, сударь?! — гневно вскричал испанец. Caramba! Я научу вас хорошим манерам!
Атос протянул свою шпагу дону Алонсо.
— Чтобы вы не имели повода упрекать меня в отсутствии манер, я, прежде чем заколоть вас, сударь, вынужден объясниться. Дело в том, что я узнал вас. Как только вы сказали, что имя моего друга д'Артаньяна откуда-то вам знакомо. Это он взял вас в плен под Казале, я же присутствовал при этом.
— Вот оно что! В таком случае мне тоже известно ваше имя. Вы граф де Ла Фер, уложивший всех моих адъютантов и офицеров охраны! — воскликнул дон Алонсо.
Атос сдержанно поклонился.
— А теперь, если вы не против, снимем плащи и приступим к делу. Скоро рассвет…
— Постойте, Атос! — вмешался Портос, уразумевший, что его лишили шпаги с теми же намерениями, которые имел он сам. — Но ведь это я первый пообещал проткнуть этого господина! Это против правил! Арамис, скажите же что-нибудь.
Все это время бледный Арамис стоял на обочине дороги и, казалось, силился разрешить в уме некую дилемму, непрестанно мучившую его. Он поднял голову, и глаза его встретились с глазами испанца. Гордый идальго, как и Атос в свое время, скорее умер бы на месте, чем попросил о поддержке вслух, но безмолвный взгляд, брошенный им на Арамиса, был красноречивее длинной речи.
И Арамис принял решение.
— Подождите, Атос, — произнес он своим мелодичным голосом. — Мы готовы совершить ошибку.
Атос опустил шпагу.
— Что такое, Арамис?! О чем вы говорите?
— Конечно, об ошибке. Потому что поединок с союзником всегда ошибка.
— Арамис, вы приводите меня в замешательство. Каким образом вы обнаружили союзника в испанце?!
— И все же я готов повторить свои слова. — Арамис сделал несколько шагов и оказался между двумя, обнажившими клинки, соперниками. — Рассудите сами. Кто засадил д'Артаньяна в Бастилию? Кардинал. Кто отправил туда же дворянина, захваченного в плен в честном бою, словно он преступник? Тот же кардинал. Уже этого достаточно, чтобы считать дона Алонсо и д'Артаньяна товарищами по несчастью. Пойдем далее. Кто послал своих шпионов выслеживать меня по всему Парижу, больше — по всей Франции? От чьих слуг мы принуждены были отбиваться с оружием в руках этой ночью? От слуг кардинала. Таким образом, мы с доном Алонсо также товарищи по несчастью! Теперь позвольте мне задать всего один простой вопрос. Вам приходилось когда-нибудь видеть оленей, травимых сворой гончих?