Читать интересную книгу Конец цепи - Фредрик Олссон

– Я не могу ничего сделать, Сандберг, – сказал он.

– Ты можешь дать мне мой мобильный телефон.

Вильяму казалось, он произнес это спокойно и деловито, но, судя по тишине вокруг него, прорычал.

И поскольку его не одернули резко, посчитал, что у него есть шанс и немного времени, секунды, пожалуй, даже меньше, но возникла брешь, и требовалось спешить, если он хотел использовать ее.

– У тебя мой телефон, – сказал он, ставя ударение на каждом слове и усиливая их своим страхом, злостью и готовностью устроить черт знает что, если Коннорс не пойдет ему навстречу.

И Вильям посмотрел ему в глаза.

– Он где-то у тебя. И ты можешь дать его мне. Ты можешь сделать это сейчас.

Лео Бьёрк был настолько увлечен работой, что вздрогнул от испуга.

Секунду назад он смотрел на Кристину, видел, как она шевелит губами, не слыша ее голос на фоне шума ветра, вертолетов и машин на улицах внизу, и старался держать ее в кадре, причем так, чтобы больница виднелась на заднем плане.

И вдруг перед ним появился Вильям Сандберг.

Он стоял улыбающийся и загорелый в косых лучах солнца точно там, откуда сейчас исчезла Кристина. На фоне светло-голубого неба, и это настолько контрастировало с окружающей действительностью, что Лео сначала не понял, что же он видит.

Входящий звонок.

Вильям Сандберг.

И впервые он услышал голос Кристины сквозь шум.

– Лео, черт возьми. В чем дело?

Он поднял взгляд от экрана мобильного телефона, увидел, как она сильнее прижимает к уху наушник, чтобы лучше слышать. Кто-то из редакции общался с ней.

– Они говорят, мы исчезли!

– Это он! Вильям!

Сначала она не поняла, что он сказал.

Была погружена в собственные мысли, слышала, как каждое ее предложение плавно перетекало в следующее, поймала кураж, и у нее все шло как по маслу, и вдруг крики из Стокгольма прямо ей в ухо. Ее нет в кадре.

И это, естественно, никуда не годилось, она как раз собиралась выдать замечательную формулировку о страхе и неизвестности, а сейчас Лео стоял напротив и орал ей имя ее бывшего мужа.

Он повернул телефон.

И Кристина поняла.

Сейчас звонит он, этот дьявол. Сейчас.

И одна ее половина хотела ответить. Это же из-за него она оказалась здесь. Но другая знала, что она не может, во всяком случае в данный момент, когда в одно ее ухо орали из редакции, а другое заполнял шум ветра и всего происходящего вокруг, увлекая все мысли в другую сторону.

Ей пришлось принимать решение.

И она уже знала, каким оно будет.

– Он может позвонить снова, – попыталась она докричаться до Лео.

– Это Вильям! – крикнул он в ответ.

– Если он жив, он сможет позвонить снова.

Кристина сделала шаг к своему помощнику, вырвала у него мобильник, прервала разговор и привычными пальцами пробежалась по меню.

Ей понадобились секунды, чтобы переключиться в режим встречи и направить все входящие звонки в голосовой почтовый ящик, и, когда Лео получил телефон назад, камера уже работала, а Кристина попятилась на прежнее место, придерживая гарнитуру с микрофоном у рта.

– Был сбой. Но мы возвращаемся!

Голос Кристины Сандберг говорил прямо сквозь время, из того прошлого, когда все было как обычно, и весь шумовой фон состоял исключительно из жужжания офисного оборудования, телефонных звонков и прочих звуков, характерных для работы редакции.

Она рассказала деловито, кто она, и сообщила, что сейчас не может говорить, и Вильям подождал сигнала, прежде чем оставил сообщение.

– Спускайся с крыши, ты в опасности, – сказал он. – Позвони мне. Я чувствую себя хорошо.

Потом отключился и позвонил еще раз. Не собирался сдаваться так легко. Прошло несколько гудков, а потом автоответчик заработал снова, и он понял, что телефон отключен и что она, возможно, сделала это намеренно.

Зеленая трубка. Секунда тишины.

А потом опять зазвучало приветствие автоответчика, зачитанное ее голосом.

Затем тот же сигнал. Вильям разочарованно закрыл глаза и отключился.

Она была недоступна.

Работала и не хотела, чтобы ее беспокоили чертовы людишки, отключающие свои мобильники, и в то самое мгновение он увидел ее снова.

Жанин как раз накрыла ладонью руку Вильяма с целью привлечь его внимание, но он увидел это одновременно с ней. На одном из экранов перед ними квадрат позади текста совсем недавно был черным, а теперь телевизионная картинка появилась на нем опять. И Кристина стояла там с таким же серьезным и профессиональным взглядом, как и раньше, смотря в глаза ему и всем другим, словно она и не исчезала, даже не заметила, что он звонил. В самом центре событий, где, как он знал, она и хотела бы находиться.

Он видел ее.

А она его нет.

И он больше ничего не мог сделать.

Он даже не повернулся, когда одетый в военную форму мужчина шагнул в зал из вестибюля, встал по другую сторону от всех синих стульев и кашлянул, смотря на Франкена.

– Он в зоне, – сообщил военный.

– Инструкции те же, – сказал Франкен.

Мужчина кивнул и удалился, а все другие оставались на своих местах.

Приклеив глаза к экрану.

К Амстердаму перед ними.

Их было двадцать человек в комнате, и все затаили дыхание.

Альберт наконец нашел визитную карточку, набрал номер дрожащими пальцами, надеялся, что он ошибся и звук приближавшегося самолета вовсе не является предвестником беды.

Как только Кристина ответила, попытался перебить ее, но она говорила дальше не слушая, в заранее записанном варианте на языке, который он не понимал.

Черт побери.

И тогда он опустил телефон, закричал ее имя прямо в ночь, прекрасно осознавая, что она не услышит. Но какой у него оставался выбор?

Ничего больше он ведь не мог сделать.

А потом поднял глаза к небу, искал самолет и ждал.

* * *

В ратуше время, казалось, жило по своим законам, а секунды не могли решить, приравниваются они к мгновениям или к вечности.

И с одной стороны, неудержимо двигались вперед.

А с другой – были настолько насыщены яркими деталями, отражавшимися в мозгу со всей резкостью, что вроде бы медленно парили вокруг них, как в невесомости.

Коннорс не спускал глаз с Вильяма.

Вильям с Кристины.

А все с экранов.

Секунды приходили и уходили, и каждая представлялась последней перед тем неизбежным, что должно было случиться, не сейчас, но… Пожалуй, сейчас, или сейчас, или сейчас…

Как раз когда Вильям позволил себе перевести дух, поскольку чисто физиологическая потребность в кислороде настойчиво заставляла его сделать это, и с надеждой подумать, что пилот, пожалуй, просто пройдет мимо цели снова, возможно решив не подчиниться приказу, роковое мгновение наступило.

Он увидел, как большое здание за спиной Кристины завибрировало и на долю секунды вспыхнуло белым огнем. И прежде чем он успел понять, что это всего лишь миллиарды крошечных осколков от разлетевшихся повсюду стекол, они уже упали вдоль фасада, а поскольку свет внутри погас, на месте окон остались только черные дыры.

Первой пришла ударная волна и унесла их с собой.

Кристина инстинктивно пригнулась перед камерой, повернулась с целью посмотреть, что, черт возьми, происходит, и Лео видел, как у нее за спиной больница поменяла облик снова, когда пламя от взорвавшейся где-то внутри ракеты вырвалось наружу со всех сторон через образовавшиеся пустоты и, охватив все этажи, спрятало здание за золотистой стеной огня.

Когда Кристина опять повернулась к камере, она прежде всего посмотрела на Лео.

А с другой стороны Европейского континента стоял Вильям и смотрел в глаза своей собственной жене, и внезапно нашлась масса всего, что он хотел бы ей сказать.

И ничего из этого она не имела ни единого шанса услышать.

Не будь взгляд Лео настолько сосредоточен на дисплее, находившемся перед ним, он, пожалуй, увидел бы все вовремя.

Сейчас это стало для него такой же неожиданностью, как и для нее. Хотя, даже если бы он успел сказать что-то, крикнул бы и бросился к ней, подобное уже не сыграло бы никакой роли.

Было слишком поздно.

Легкий вертолет барражировал вокруг больницы в охоте за лучшими кадрами, точно как и они сами, забравшись на крышу отеля. И находившийся в нем фотограф распластался на плексигласовых стеклах, нацелив камеру на здание в надежде зафиксировать хоть что-то из происходившего внутри, о чем бы ни шла речь. Но там все как вымерло. Никто не шевелился, не ходил по коридорам, ни одна тень не изменялась, ни в одном из окон, ни на каком этаже, с какой стороны ни посмотри.

Вероятно, всех заперли в одной части больницы.

Или распространявшиеся на улице слухи, согласно которым все в здании были мертвы, соответствуют истине. Это объясняло, почему никто не отвечал по своим телефонам. Ни пациенты, ни персонал, ни люди, пришедшие навестить своих друзей и близких.