— Хватит ныть! — отрезал джинн лампы. — Пожалуй, я уничтожу не только этих жалких людишек, которые прячутся за твоей спиной. Кажется, ты тоже слишком зажился на свете!
— Как ты смеешь? — изумился дух кольца. — А как же конвенция о джиннах?
— Ах, ну да. — Напоминание, похоже, слегка отрезвило духа лампы. — Ладно, убью только тех, кто вокруг тебя.
Али-Баба смотрел на громадного золотого духа. Неужели им конец, хотя у них тоже есть свой джинн?
Но тут вперед вышла Марджана.
— Эй, подождите!
— Можешь продолжать, о хозяин, — заметил джинн лампы. — Или мне следует сказать в соответствии с буквой закона: «Чего изволишь, хозяин, чего изволишь?»
— Неужели ты, могущественный джинн кольца, намерен позволить кому бы то ни было разговаривать с тобой подобным образом? — быстро спросила Марджана.
— Что ты имеешь в виду? — несколько сконфуженно отозвался джинн кольца.
— Так я могу просить, чтобы они были уничтожены немедленно? — осведомился маг у джинна лампы.
— Ты просто собираешься позволить этому снобу убить нас и таким образом доказать, что он намного сильнее, чем обычный дух вроде тебя?
— Ну почему, конечно нет. Я и не думал делать ничего подобного. Совершеннейшая неправда!
— Ну конечно можешь, — заверил джинн лампы. — Ты этого хочешь? За это время ты, наверное, решил, что тебе нужно на самом деле.
— Ну, тогда, — продолжала девушка, — сделай что-нибудь, чтобы доказать свои намерения!
Обсидиановый дух нахмурился.
— Может, у тебя есть какие-нибудь предложения?
— Аладдин! — приказала Марджана. — Вели духу кольца уничтожить мага!
И вышло так, что Аладдин пожелал, чтобы колдун был уничтожен, в тот же миг, когда тот потребовал уничтожить Аладдина и его друзей.
— Прекрасно, — хором сказали оба джинна. — Твое желание для меня — закон.
— Жена моя! — воскликнул Касим. — Мы наверняка погибнем. Неужто мы не помиримся напоследок?
— С одной частью, — презрительно поинтересовалась его жена, — или со всеми шестью сразу?
— Прошу прощения, — сказал дух кольца джинну лампы. — Я должен пройти мимо тебя, чтобы убить твоего хозяина.
— Я тоже извиняюсь, — в свою очередь ответил дух лампы, — но не могу допустить этого, пока не убью сначала твоего хозяина.
Два джинна долго смотрели друг на друга.
— Вот как? — произнес наконец дух лампы.
— Кто тут намерен помешать мне? — отозвался дух кольца.
— Я не намерен выслушивать поучения от какого-то обитателя кольца!
— Тебе, наверное, никогда не приходило в голову почистить свою лампу!
И вот оба джинна становились все крупнее и крупнее, крича друг на друга и не делая больше ничего. Своими взаимоисключающими пожеланиями Аладдин и маг нейтрализовали обоих!
И тут загрохотала пещера вокруг них:
— ХВАТИТ, ДОВОЛЬНО. КАКОЕ-ТО ВРЕМЯ ЭТО БЫЛО ЗАБАВНО. ВЫ БЫЛИ ПРАВЫ, ЧТО НАДО ПОЗВОЛИТЬ ДРАМЕ ИДТИ СВОИМ ЧЕРЕДОМ. НО ТЕПЕРЬ ПОРА ПРОЯВИТЬ ТВЕРДОСТЬ!
— Но что нам теперь делать? — вслух спросил Али-Баба.
— ПОЛАГАЮ, ЖЕНЩИНАМ СЛЕДУЕТ ВЕРНУТЬСЯ ВО ДВОРЕЦ, — ответила пещера. — Я УСТРОЮ ПОДОБНОЕ СООРУЖЕНИЕ И ДЛЯ МУЖЧИН. ТОГДА И ЖЕНЩИНЫ, И МУЖЧИНЫ ДО КОНЦА СВОИХ ДНЕЙ СМОГУТ РАССКАЗЫВАТЬ МНЕ СВОИ УВЛЕКАТЕЛЬНЫЕ ИСТОРИИ.
— Таким образом, — признал камень в ладони Али-Бабы, — по крайней мере один из нас получит то, чего ему очень хочется.
— О жена моя! — вскричал Касим. — Быть может, ты обнимешь меня в последний раз? Мы вот-вот разлучимся навеки!
— Давно пора, — ответила его супруга, следя за разворачивающейся над нею драмой.
— Прости, о хозяин, — вставила Марджана, — но, может, я попробую еще раз поговорить с этими, наверху?
— Разве она не самая чудесная из женщин? — восхитился Ахмед.
— ПРЕДУПРЕЖДАЮ! — воскликнула Мордраг раскатом отдаленного грома. — ЛЮБОЙ ТРЮК — И ЭТО ПЛОХО ДЛЯ ВАС КОНЧИТСЯ!
— Джинны! — позвала Марджана. — Почему вы сражаетесь друг с другом?
— Я не хотел, — сказал раб кольца, — но этого твердолобого типа из лампы иначе не сдвинешь.
— Я тоже не хотел, — заявил раб лампы, — но разве можно договориться с существом низшего уровня?
— Быть может, — спросила Марджана, — настало время вам стать выше мелких желаний этих людей и сделать что-нибудь действительно впечатляющее? Что-нибудь, что выделит вас среди прочих джиннов.
Ахмед, улавливая ход ее мысли, с великим энтузиазмом подхватил:
— Что-нибудь, о чем из поколения в поколение будут рассказывать истории и слагать песни — и в царстве духов, и среди людей!
— Звучит довольно разумно, — пробормотал джинн лампы.
— Думаю, это вариант, — согласился джинн кольца.
— Конечно, — продолжала Марджана, — вам нужны будем мы, чтобы поведать об этом и таким образом гарантировать, что о вас узнают повсюду.
— ПОГОДИТЕ НЕМНОЖКО, — проворчала пещера. — СЛИШКОМ БЫСТРО ДЛЯ КАМЕННЫХ МОЗГОВ. Я ДОЛЖНА НЕМНОГО УСПОКОИТЬСЯ, ЧТОБЫ ВЫ МОГЛИ ПРОДОЛЖИТЬ СВОИ ЗАНИМАТЕЛЬНЫЕ ИСТОРИИ.
Но Марджана зашла уже слишком далеко, чтобы останавливаться.
— Скорее! — убеждала она джиннов. — Вскройте потолок этой пещеры и поднимите нас всех наверх!
— Вы прославитесь в веках! — воскликнул Ахмед. — Мы станем называть этот день Общенациональным Днем Джинна!
— Не уверен, что хочу прославиться на пару с джинном кольца! — объявил раб лампы.
— Вот как? — парировал дух кольца. — Готов поспорить, что ты не в состоянии по утрам отыскать выход из этой жалкой лампы!
— ХВАТИТ! — снова повторила Мордраг. — ОНИ БУДУТ ПЕРЕРУГИВАТЬСЯ ДО БЕСКОНЕЧНОСТИ!
И Али-Баба понял, что, несмотря на все усилия самых умных на свете слуг, джинны, скорее всего, так и поступят.
— Итак, кто расскажет мне какую-нибудь историю, пока я не потеряла терпение? Ты, в шести частях. Наверняка и историй у тебя должно быть шесть!
— Оставь меня в покое! — заскулил Касим. — У меня был такой плохой день!
— ДОВОЛЬНО С МЕНЯ НЕПОСЛУШАНИЯ, — оглушительно прогремела Мордраг. — Я ПОКАЖУ ВАМ, ЧТО БЫВАЕТ С ТЕМИ, КТО НЕ ПОВИНУЕТСЯ ВОЛШЕБНОЙ ПЕЩЕРЕ!
И тут Касим вскрикнул.
На мгновение наступила тишина.
— Что ты сделала с моим братом? — спросил Али-Баба.
— Берегитесь! — возвестил ближайший из евнухов. — Мы заглянем в этот мешок, что у тебя на плече, ибо мы привыкли к крови.
С этими словами трое евнухов склонились над мехом для воды, который отдал им Али-Баба. Они развязали его и с одинаково серьезным видом заглянули внутрь.
Из недр мешка раздался писклявый голос, еще более пронзительный, чем у евнухов:
— Касим запомнит это! Ты еще пожалеешь!
Старший евнух поспешно завязал мешок.
— Это говорят его зубы.
— Они теперь отдельно от его лица, — добавил второй.
— А голова распалась на шесть частей, — сообщил третий.
— И ОСТАЛЬНЫЕ ЧАСТИ ТОЖЕ, — с мрачным смешком заверила пещера. — И ИХ ТЕПЕРЬ ШЕСТЬ РАЗ ПО ШЕСТЬ. НО ПРОДОЛЖАЙТЕ! НЕ ЗАСТАВЛЯЙТЕ МЕНЯ СНОВА ДЕМОНСТРИРОВАТЬ СИЛУ. КТО РАССКАЖЕТ МНЕ ЗАНИМАТЕЛЬНУЮ ИСТОРИЮ?
Все заговорили разом.
— Я могу рассказать про огромный островной вулкан и еще более внушительное пуканье, — предложил Гарун.
— ПОЖАЛУЙ, ЭТА ИСТОРИЯ ЧЕРЕСЧУР ЗАБАВНАЯ, — пробормотала Мордраг.
— О горе! — запричитала жена Али-Бабы. — Она хочет, чтобы я, бедная подруга дровосека, рассказывала ей сказки?
— Беспалый не достиг бы своего высокого положения, если бы не учитывал интересы других. Возможно, мы сумеем договориться.
— Мы не вернемся смиренно назад во Дворец Красавиц! Мы хотим, чтобы вы поняли, что кое-что придется менять!
— Никаких историй! — завопил помощник начальника стражи. — Никаких историй, пока мы не соберем налог со всего этого богатства!
— Я больше тебя! — кричал джинн лампы.
— А твоя мать была суккубом! — парировал дух кольца.
— ДОВОЛЬНО! — взревела Мордраг. — Я БОЛЬШЕ НЕ МОГУ! В КОНЦЕ КОНЦОВ, ЗАЧЕМ МНЕ ПОНАДОБИЛОСЬ ЗАНИМАТЬСЯ КОЛЛЕКЦИОНИРОВАНИЕМ ЛЮДЕЙ? ПОЧЕМУ Я НЕ УДОВЛЕТВОРИЛАСЬ ПРОСТО НЕСМЕТНЫМИ СОКРОВИЩАМИ?
— Дядюшка Сид всегда говорит, что у тебя слишком загребущие руки, — объявил камень в руке Али-Бабы. — Я никогда этого не понимал, учитывая, что у пещер нет рук.
— О горе! — вскричала жена дровосека. — Такая большая пещера, и не может выслушать несколько самых простеньких жалоб?
— Я НЕ ПОЗВОЛЮ СЕБЯ КРИТИКОВАТЬ! — завопила Мордраг, и сама земля содрогнулась вокруг них. — ОСОБЕННО ЭТОЙ ЖЕНЩИНЕ! ОСТАНЬСЯ ОНА ЗДЕСЬ ХОТЬ НЕНАДОЛГО, Я ТОЧНО СОШЛА БЫ С УМА. НАВЕРНОЕ, МНЕ СЛЕДОВАЛО БЫ ОТПУСТИТЬ ЕЕ. ВОЗМОЖНО, СЛЕДОВАЛО БЫ ОТПУСТИТЬ ВАС ВСЕХ. НО ЭТО, СДАЕТСЯ МНЕ, СЛИШКОМ ХЛОПОТНО. ДУМАЮ, ВМЕСТО ЭТОГО, Я РАЗДАВЛЮ ВАС ПОД ТЫСЯЧАМИ ТОНН КАМНЯ И НАЧНУ ВСЕ СНАЧАЛА!
И с этими словами пещера в самом деле начала содрогаться.