— Моя! — вскричал он. — Наконец-то моя печень вернется ко мне. Лампа моя!
— Думаю, что нет! — возразил колдун, на которого, судя по тону, это не произвело ровным счетом никакого впечатления. — Сначала, однако, я должен немножко прибраться здесь! — Он выкрикнул три непонятных слова и взмахнул руками над головой.
Атаман взвизгнул, ибо монеты исчезли у него из-под ног. Лампа с лязганьем выпала из его рук.
Али-Баба был потрясен силой мага. Одним лишь мановением руки тот переместил все находившееся здесь золото, сложив из монет огромную стену от пола до потолка почти по всему периметру зала, а перед этой стеной лежали аккуратно рассортированные по кучкам драгоценные камни и прочие ценные вещи, которым из-за их размеров или формы не нашлось подходящего места в стене. Единственным во всем помещении золотым предметом, оставшимся на прежнем месте, похоже, было центральное возвышение, на котором все еще стояли Али-Баба и его спутники. Вот так, разом и удивительно, заклинание очистило бо́льшую часть пола пещеры.
— Мне стоило бы нанять тебя на постоянную службу, — пророкотал голос Мордраг. — Подумать только, насколько больше золота теперь сюда влезет!
Но колдуна интересовало нечто поважнее золота. Воспользовавшись тем, что остальные ошеломлены его заклинанием, он кинулся к упавшей лампе.
— Лампа! — вскрикнул Аладдин. — Но поздно! Мне нипочем до нее не дотянуться!
— Зови своего джинна! — решительно приказал Ахмед.
— Ох, и верно! — ойкнул Аладдин, ибо джинн снова взял прежнюю манеру при первой же возможности возвращаться в кольцо.
— Поздно! — торжествующе объявил маг. — Лампа будет моей!
— Ну уж нет! — гулко возвестил чей-то голос из дальнего конца пещеры.
Все, кто был в зале, разом взглянули туда. Там, в окружении своих искусных лучников, стоял Беспалый.
— У меня здесь двадцать человек, — с привычным злорадством сообщил он, — каждый из которых вполне успеет выпустить стрелу прежде, чем ты сможешь сделать хотя бы шаг или произнести заклинание. Очень мило с вашей стороны было показать нам дорогу ко всем этим несказанным сокровищам. Теперь, когда мы видим золото, оно, конечно же, наше, не говоря уже об этой очень занятной лампе!
— Ну уж нет! — отозвался женский голос из противоположного конца пещеры.
Али-Баба и остальные в полном изумлении развернулись, чтобы посмотреть на новую незваную гостью.
— О горе! — продолжала тем временем женщина. — Я боялась, что с тобой случилось самое худшее, о муж мой!
Али-Баба не мог поверить своим ушам и глазам. Женщина в другом конце пещеры была его женой, да еще в компании человека в высоком шлеме и яркой форме начальника городской стражи.
Тут дровосека обуяло любопытство.
— Как ты сюда попала, о жена? — воскликнул Али-Баба.
— Это было проще простого, — ответил вместо нее начальник стражи. — Ты дал ей кое-какие основные указания, которые и навели нас на правильный путь. Когда мы добрались сюда, все, что нам оставалось делать, — последовать за обессилевшими и страдающими от обезвоживания мужчинами в белых одеждах.
— О горе! — добавила жена дровосека. — Я ни о чем другом и думать не могла, ибо во что превратилась бы моя жизнь, лишенная бесед с тобой?
— Может быть, — сказала на ухо Али-Бабе жена Касима, — я могла бы быть твоей второй женой и позаботиться о той части твоих потребностей, которые твоя первая жена, возможно, не удовлетворяет.
— Я все слышал! — завопил Касим из своего мешка. — Как ты можешь выйти за него замуж, когда ты уже моя жена?
Супруга Касима подбоченилась, уперев красивые руки в еще более красивые бедра.
— Разве не ты сам говорил: «Теперь, разрубленный на шесть частей, я долго не протяну»?
— Муж имеет право быть мелодраматичным! — оправдываясь, захныкал он.
— А жена имеет право строить планы на будущее! — вызывающе бросила она.
— Всему виной моя тогдашняя депрессия, — пояснил Касим, — вполне понятная, если учесть, что произошло. Я просто сильно расстроился.
На это жена его печально кивнула:
— Холить и лелеять мех для воды — очень слабое утешение.
— О горе! — Очередное стенание жены заставило дровосека снова переключить внимание на нее. — Теперь наше приключение окончено, и я снова должна буду стать самой обычной домохозяйкой!
— А мы, разумеется, должны будем забрать все золото, — заметил начальник стражи. — Я уверен, что на этот случай есть какой-нибудь закон султана. А если и нет, он с радостью сочинит новый. — Он шагнул к ближайшей золотой стене. — С таким количеством золота даже султану удастся наконец сбалансировать свой бюджет! И мы должны изъять в качестве улик все остальное, включая… что там у нас, лампа? Да, совершенно верно, эта лампа наша.
— Ну уж нет! — воскликнул колдун и выкрикнул с полдюжины слов.
Начальник стражи застыл на месте и в следующий миг превратился в статую из чистого золота.
— То же будет с каждым, кто приблизится ко мне хоть на шаг, или выпустит стрелу, или метнет копье! — Маг спокойно и неторопливо направился к упавшему светильнику. — Я боролся за эту лампу двадцать лет, из них два года служил отвратительнейшему из всех разбойничьих главарей. — Предводитель разбойников завопил от ярости, но не шелохнулся.
— Я составил заклинание таким образом, — продолжал колдун, — чтобы в нашу шайку наверняка попадали самые никчемные разбойники.
Разбойники вокруг Али-Бабы завопили от ярости. Мгновение спустя к ним присоединился и Али-Баба. Никчемный? Да он был одним из лучших дровосеков!
— Нет, вы представляете? — хихикал маг. — Принять в члены шайки человека, разрубленного на шесть частей!
— Не будь я взаперти в этом мешке… — сердито пробормотал Касим.
— И все это время я наблюдал и ждал, когда же мне представится возможность увидеть лампу и завладеть ею. Когда на нас напал этот спесивый Беспалый со своими людьми в дурацких белых одеждах, я понял, что это мой шанс!
Гоха и его люди завопили от ярости.
— Схватить его и разорвать на части! — взвизгнул Беспалый.
Ни один из его людей не внял призыву, вместо этого они предпочли разглядывать новехонькую статую начальника стражи.
— И вот, — продолжал разглагольствовать колдун, как это принято у всех злодеев, — я сумел достаточно долго выносить ужасное общество главаря разбойников, чтобы он показал мне, где находится лампа. Каких жертв это стоило мне! Я как никто заслужил эту награду. Теперь она моя!
— Ну уж нет! — Али-Баба взглянул в сторону третьего из множества входов в пещеру. Там толпились сотни и сотни обитательниц Дворца Красавиц. — Мы дни, месяцы, даже годы томились в заточении в этом заколдованном месте. Когда вы появились, некоторые из нас позволили низменным инстинктам взять над собой верх, но и только. Если кто и заслуживает того, чтобы завладеть всеми сокровищами этой пещеры, так это мы, с которыми так скверно поступили! Среди нас также немало умных женщин, которые будут рады отразить любые твои заклинания!
— Довольно болтовни! — завопил маг, падая на пол. — Лампа моя!
Глава тридцать третья,
в которой встречаются джинны, а расплачивается пещера
Ахмед толкнул Аладдина.
— Ты почему не трешь свое кольцо?
— Ах да! — Аладдин принялся за работу. — Я немного отвлекся из-за такого скопления народа.
Но маг тоже трудился — и столь усердно, что столбы багрового дыма вылетели из двух разных предметов почти одновременно и два рокочущих голоса заполнили зал.
— Я джинн волшебной лампы…
— Раб кольца снова перед тобой…
— Я так долго просидел взаперти, что…
— Ты слишком часто вызывал меня, чтобы…
Два джинна уставились друг на друга и разом разразились воплем:
— Я не слышу собственного голоса!
Оба они умолкли на миг, прежде чем добавить:
— Когда джинн говорит, все остальные молчат!
— Уничтожь их! — велел маг духу лампы.
— Подожди, о хозяин, — ответил джинн лампы. — Я ведь даже не приступал еще к своей речи «Чего изволишь?». Существует определенный этикет, и его надо соблюдать.
— Чего еще ждать от этих людей! — прокомментировал джинн кольца.
— А ты кто такой? — поинтересовался дух лампы, высоко задрав свой сверкающий золотой нос. — Простой джинн кольца?
Глаза другого духа полыхнули темно-красным пламенем.
— Джинны кольца вовсе не простые! Мы — самые трудящиеся из всех духов!
— И самые заурядные, — пренебрежительно бросил золотой дух. — Давай покончим с этим, о хозяин, чтобы я мог удалиться от этих существ и вернуться на покой в свою лампу.
— Вот как? — отозвался джинн кольца. — Явившись из кольца, я уже был достаточно сердит, но, возможно, зря мой гнев был обращен на людей! Думаешь, легко всю жизнь прожить втиснутым в малюсенькое колечко, вечно стараясь как можно аккуратнее разместить в нем свою силу, чтобы не тратить ее сверх необходимого?