главную надежду маленького человека.
На закате серебристый автомобиль вез Лизу назад, в их с Сергеем уютную квартирку.
Было на удивление солнечно.
В воздухе пахло осенью. Этот запах ни с чем не спутать.
Лиза смотрела в окно.
Она хотела бы уйти в пасмурный, дождливый, промозглый день. Лиза очень боялась, что в момент, когда ей придется лишиться тела, будет стоять такая погода, как сейчас. В такую погоду хочется жить, а не умирать.
Думая об этом, она сжимала руку Сергея.
Но тот не замечал прикосновений жены.
Он был задумчив и молчалив. Он не ловил ее взгляд в зеркале заднего вида и дважды проехал на красный.
Лиза покосилась на него, но ничего не сказала.
Она понимала: ему есть о чем задуматься.
В машине голосило радио, потом начались новости:
«Кажется, этот год не собирается дать нам передохнуть: дельфины в небывалых количествах выбрасываются на берег сразу в нескольких точках мира. Волонтеры не успевают их спасать…
Эпидемия продолжает свирепствовать, выходя за границы Китая…»
Лиза резко крутанула рычажок на панели управления: радио замолчало.
Мир рушится…
Господи, неужели во всем этом огромном мире, во всем многообразии человеческих существ нет больше никого, кто мог бы занять место этого простого, хрупкого и никак не подходящего на роль праведника человека?
Ее человека…
Лиза вспомнила слова Сизифа.
Миры рождаются и умирают. Катастрофы – лишь следствие людских выборов. Каждый выброс ярости, гнева, зависти и агрессии идет в разрез с гармонией мира, создает волну дисгармонии. Эта волна, порожденная в материальном мире, не может выйти за его пределы, а значит, должна проявиться именно здесь. В каком-нибудь месте, где только и была нужна одна последняя капля. Так появляются цунами, войны, землетрясения, эпидемии.
А когда дисбаланс достигает критического уровня, мир схлопывается. Примерно так же, как организм матери выкидывает плод с несовместимыми с жизнью генетическими ошибками.
Это всегда выбор людей.
Это не наша вина.
Это всегда их выбор».
– Это был наш поворот, – сказала Лиза, когда Сергей на полной скорости проехал мимо нужного им указателя.
– Знаю, – глухо ответил тот. – Мне нужно кое-что проверить.
Заплаканная девочка, одетая в синее платьице в цветочек, стояла, опустив голову.
Полная решимости, Марина держала дочь за руку, а в другой сжимала ручку чемодана.
Егор не поднимал глаз на жену. Он смотрел только на дочь, желая и боясь встретить ее взгляд.
– Я все исправлю, – прошептал он. – Обещаю!
Марина сжала губы, словно сдерживаясь, но потом не стерпела и закричала.
Девочка вздрогнула и втянула голову в плечи.
– Не кричите, – тихо проговорила она, но ее никто не услышал.
– Что ты исправишь? – орала Марина, сотрясаясь всем телом. – Мамино кольцо продал! Конченый человек! Скотина!
Она с размаху бросила чемодан и замахнулась свободной рукой на мужа. Дочка заскулила, почти как щенок.
Марина, тяжело дыша, остановилась, бросив на Егора полный ненависти взгляд.
– Ну зачем же при ней…
– Пусть знает, как родной отец ее без штанов оставил!
Егор издал сдавленный, гортанный звук, лицо его скривилось, и он отвернулся.
Девочка высвободила руку, бросилась к отцу и обняла его.
Егор опустился на колени, почти сравнявшись с ней ростом и тоже обнял дочь.
Девочка заплакала.
Марина зарычала, пнула чемодан ногой, и повернулась к происходящему спиной.
– Папочка! – всхлипывала девочка.
– Хватит!
Марина резко развернулась, подхватила чемодан и дернула дочь за руку, оттаскивая от отца.
– Перестань! Потом спасибо мне скажешь!
Девочка побледнела и бросила последний взгляд на отца – тот отвел глаза.
Мать потащила ее к двери. Девочка споткнулась о порог.
Егор остался на кухне.
Он слышал, как грохнула, но не захлопнулась дверь. От сильного удара она распахнулась настежь.
Егор слышал, как тяжело подъехал лифт и, скрежеща старыми тросами, увез его жену и дочь вниз.
Некоторое время Егор еще стоял на коленях.
Его лицо, преждевременно покрывшееся морщинами, было залито слезами.
Потом он тяжело поднялся, достал из серванта бутылку и налил себе водки.
Сегодня разрушились все его надежды.
Неожиданно в открытую дверь ворвался Сергей.
Он не заметил ни разбитой чашки на полу, ни распахнутой дверцы опустевшего шкафа, ни осиротевшей комнаты, в которой больше не валялось ни одной детской игрушки.
– Расскажи мне правду, Егор! – задыхаясь, начал Сергей, переступая порог кухни. – О тех днях, когда мать была при смерти!
Егор даже не обернулся.
– Не сейчас, Сережа, – глухо проговорил он, опрокидывая стопку, и снова взялся за бутылку.
Сергей порывисто подошел к нему и выхватил стопку.
Позади послышалось тяжелое дыхание и шаги. В квартиру вбежала отставшая от мужа Лиза.
– Сережа, что случилось? – спросила она.
Голые вешалки в шкафу не ускользнули от ее взгляда.
– Я всю жизнь думал, что Бог услышал меня тогда, – не отвечая, продолжал Сергей, – когда вытащил мать с того света! Я думал, мне ответили. Теперь я не знаю, что помню… Не знаю, во что верить. Не может быть, чтобы все то, что определило меня, мою жизнь, мою веру, было просто… подделкой!
Лиза тихо подошла к Сергею. Она уже начала понимать, что произошло. Не точно, в общих чертах, но ей было ясно: его касался Сизиф.
Сизиф касался его и раньше, но такого не происходило.
Лиза положила руку на напряженное плечо Сергея.
Егор смотрел на них обоих, прищурившись.
Красавица жена, восставшая из мертвых, карьера и эта его чертова ненавистная избранность.
Ненавистная с самого детства.
Доктор-мессия, способный поднимать людей почти из могил.
Эти восторги его пациентов.
Эти разговоры, будто бы он почти святой.
Будто бы может вымолить жизнь любому.
– Не было ничего, понял! – крикнул в лицо брату Егор. – Просто отец другого врача ей достал. Тот сразу сказал, какой у нее диагноз и что надо делать.
– Неправда… – неуверенно прошептал Сергей.
Но Егор уже не мог остановиться:
– Отец тут же купил новые лекарства. Вот и все чудо: просто химия, ясно? Все остальное ты себе придумал. Всю эту чушь: «милость Божья, откровение». Мать просила нас не разочаровывать тебя – вот и все твое откровение.
– Сизиф? Это ты? – не открывая рта, спросила Лиза и огляделась.
Никто не ответил.
Только слышно было, как в повисшей тишине трещит лампочка под потолком.
Сергей ошарашенно смотрел на брата. На его лбу выступила испарина.
Он смотрел в надежде, что Егор просто шутит. Неудачно, как всегда.
Но нет.
Его мир рушился с первого припадка Лизы. По кирпичику.
Но сейчас упал весь фасад.
Он схватил Егора за грудки и вдавил в стену.
– Врешь!
Егор усмехнулся, не отводя глаз.
– Не нравится правда? Всю жизнь подмывало рассказать, что