Читать интересную книгу Стихия боли - Иван Стрельцов

Главный испытатель снова включил рацию.

— Хакер, как изделие в работе?

— Просто блеск, — не смог скрыть своего восторга оператор управления. — Никакой разницы между северными и южными широтами. Что и говорить, сделано с любовью к себе.

На капитанский мостик поднялся радист.

— Кэп, радиограмма для летунов.

— Давай. Ну что там? — спросил он, когда руководитель группы пробежал текст глазами.

— Вовремя успели провести обкатку, — со вздохом облегчения проговорил испытатель. — Теперь начинается боевая работа.

Короткая автоматная очередь прозвучала резко и оглушительно, как удар хлыста, и тут же все пространство заполнил пронзительный вой — страшный, нечеловеческий.

Девушки, спящие в гамаках в хижине сельского старосты, синхронно соскочили на земляной пол, ничего не понимая, не успев окончательно отойти от сна. Они знали, что огнестрельного оружия в деревне нет, аборигены жили почти в каменном веке. Да и психология их практически не отличалась от первобытной. Девушек они действительно приняли за посланниц с небес, и по этому поводу устроили настоящий пир. Столы ломились от жареных кур, поросят, рисовых лепешек, разнообразия фруктов и овощей. Также от широты души выставили несколько больших глиняных кувшинов с приторно-сладкой пузырящейся бурдой. Сперва напиток с непривычки показался ужасным на вкус, но уже вторая порция пошла намного лучше. От выпитого в голове приятно зашумело, а в конечностях появилась необычайная легкость.

«Да это же брага», — после третьей плошки сообразила Наталья Серпень. Подобный напиток ей довелось попробовать в тренировочном лагере «Тайга», где летчиков готовили к выживанию в экстремальных условиях. С алкоголем там был серьезный напряг, вот матерые летуны и «зарядили» огнетушитель напитком из воды, сахара и изюма. Окончание курсов они дружной компанией отметили этой веселящей амброзией. Впитавшийся в кровь алкоголь неожиданно оказал благотворное влияние на межплеменное общение. Изрядно захмелевшая Болотина, разбросав по своим плечам золотистые кудри, с помощью жестов и сурдоперевода вела оживленную беседу с вождем и его приближенными. Потом, повернувшись к Наталье, ошарашила ее новостью:

— Ты знаешь, почему они здесь все такие тощие? Какие-то гады забирают у них всю еду. Я только не поняла: то ли бандиты, то ли разбойники.

— А какая разница?

— Я и говорю, никакой, — сразу согласилась с напарницей Светлана и, кивнув в сторону сельского старосты, продолжила: — Старина Поу, как и все его колхозники, считает нас добрым знамением и верит, что вскоре их жизнь изменится к лучшему.

Как закончился пир, девушки помнили смутно — добравшись неверными походками к хижине вождя, они рухнули на заранее приготовленные для них гамаки.

Пробуждение оказалось не таким, как того ожидалось с вечера…

Приблизившись к выходу из хижины, Наталья осторожно выглянула наружу, вниз, где между скал раскинулось некое подобие сельской площади.

Сейчас все пространство было заполнено аборигенами. Маленьких голых людей согнали в плотную массу, по краям которой стояли пришлые «гады», такие же низкорослые и черноволосые, они были одеты в камуфляж и самодельные сандалии с подошвами из старых автомобильных покрышек. Поверх камуфляжных комбинезонов тщедушные торсы перетягивали ремни с брезентовыми подсумками, в руках агрессоры держали громоздкие устаревшие «АК-47» китайского производства.

— Да, этих ракетницей не испугаешь, — удрученно пробормотала Серпень, разглядывая вооруженных людей. Ближе всех к хижине стояли двое, сельский староста и главарь «гадов», неопределенного возраста, узкоплечий, с широким, усеянным точками оспин лицом, приплюснутым носом и толстыми, похожими на двух жирных мокриц, губами. Его лоб пересекала широкая красная полоса с узлом на затылке. Большая пистолетная кобура на бедре указывала на то, что в этом отряде он старший.

Сельский староста, опираясь на свой бамбуковый посох, что-то негромко говорил предводителю «лесных братьев». Тот его выслушал с хмурым лицом, потом неожиданно с разворота нанес хлесткий удар тыльной стороной ладони по лицу.

Не ожидавший подобного поворота старик выронил посох и завалился на спину, а губы-слизни на лице разбойника угрожающе зашевелились. Девушки увидели, как после слов главаря стоявшие в оцеплении взяли свои автоматы на изготовку, аборигены еще плотнее сгрудились.

— Черт бы их побрал, — с тревогой в голосе произнесла Наталья и осторожно шагнула наружу. Стоя на краю скалы, она услышала за спиной прерывистое дыхание Светланы…

Поход по джунглям нисколько его не развеял, скверное настроение Куна лишь усугубилось. Воспаленному воображению уже казалось, что злые духи-демоны проникли в его душу и, подобно кровожадным червям, пожирают ее, причиняя нестерпимую боль. Это не могло долго продолжаться, боль требовала выхода, чтобы ее смогли утолить, умаслить, дать забыться. А успокоить душевную муку можно лишь одним способом — причинив кому-то другому физическую боль.

На рассвете отряд Змея вышел к деревушке племени чам-малай. Первое, что бросилось в глаза главарю красных кхмеров, никто из сельчан не работал, хотя время было самое рабочее. Боль в душе запульсировала, будто ноздри хищника, учуявшего запах жертвы, она проголодалась и хотела крови, хотела насладиться звуками хруста ломающихся костей и воплей ужаса.

Кун поднял вверх правую руку и резко опустил, будто рубанул чью-то голову острым мачете. Боевики правильно поняли своего командира — сняв автоматы с предохранителя, передернули затворы.

Следующий взмах, и кхмеры, разделившись на пары, рванулись к хижинам. Действовали они по давно отработанной схеме: сорвав на входе циновку, врывались внутрь и пинками и ударами прикладов выгоняли спящих наружу. Ни один из аборигенов не попытался оказать сопротивление, они даже не кричали, осознавая, что пуля быстрее любого самого быстрого и ловкого охотника, к тому же, безжалостна. Но вскоре узкие улочки огласились детским плачем, которому начали вторить женские голоса. Подобно покорному скоту, жители деревушки стекались со всех сторон на сельскую площадь, а боевики, как опытные погонщики, зорко следили, чтобы никто не вырвался за периметр.

Наблюдая за привычной глазу процедурой, Кун, вопреки своим ожиданиям, не ощущал вожделенного облегчения, слишком мало он сейчас увидел страданий и боли. «Ничего, как только этих бездельников соберут в стадо, я отведу душу», — подумал Змей. Он уже представлял большую и кровавую расправу, которая заставит кровь стыть в жилах обреченных. Главарь красных кхмеров приметил нескольких детишек, которые испуганно прижимались к ногам своих матерей, с них он решил содрать живьем кожу. Закончить свою людоедскую фантазию он не успел, кто-то из особо рьяных боевиков обнаружил сельского старосту, старика уже тащили к Змею на расправу.

Несчастный был завернут в какую-то тряпку, как в саван, он шел, еле передвигая ноги, подгоняемый пинками гогочущих боевиков.

— Вы почему, свиньи, не работаете? — скрипнув зубами, спросил Кун. — Ты, наверное, забыл, трухлявая колода, кому принадлежат ваши никчемные жизни. Хотите кровавой кары? Получите ее!

Старый вождь, накануне вечером перебравший местной браги, все еще пребывал под алкогольной анестезией, а потому утратил чувство реальности и заговорил, гордо вскинув свою плешивую голову:

— Ты долго пил наши живительные соки, Змей. Небо, видя эту несправедливость, сжалилось и послало нам защитниц. — Старик оскалил рот, демонстрируя редкие обломки зубов, затем сбросил с плеча накидку, как доказательство своих слов демонстрируя обновку.

Кун сразу узнал купол парашюта, сложенный в несколько слоев. Ему однажды доводилось видеть приземление вьетнамских десантников, высаживающихся с вертолета в тыл красных кхмеров. Только купола их парашютов были не бело-оранжевые, а окрашенные в камуфляжную расцветку, как и комбинезоны спецназовцев. — Где они? — прошипел Змей, его сердце бешено забилось в груди в предвкушении расправы, это должно быть зрелищней, чем издевательство над безмозглыми дикарями.

— Они сами придут за твоей жизнью, — пьяно ухмыльнулся вождь, и тут же крепкая затрещина отправила его в нокаут. Женский крик, испуганной птицей сорвавшийся со скалы, не дал главарю добить старика.

Все задрали головы. На скале стояли две белокожие рослые девушки. В лучах восходящего солнца они действительно смотрелись неестественно фантастично.

Челюсть Куна непроизвольно упала, его взгляд с бешеным восторгом заметался от блондинки к брюнетке и обратно. Девушка с золотыми волосами и большими глазами притягивала к себе все внимание кхмера. Но гордый, царственный вид брюнетки выдавал в ней лидера.

«Мы их возьмем, — мысль об изнасиловании белых женщин отдалась приятной тянущей болью внизу живота. Змей давно не испытывал сексуального возбуждения. — А потом я вырву их сердца и принесу в жертву демонам, чтобы они оставили меня наконец в покое».