Карлсена наполнила неизъяснимая гордость. Это существо превосходило его во всех отношениях; сила его и искушенность невольно заставляли чувствовать себя ребенком; вместе с тем, какой-то первозданный вселенский закон никак не давал ему подмять непрочную человеческую сущность без ее на то согласия.
Натиск вдруг сошел на нет. Открыв плотно зажмуренные глаза, Карлсен увидел, что рассвет за окном уже окрасил небо в бледные тона. А сам он, наконец, один. Шевельнув рукой, он с удивлением обнаружил, что простыня отсырела от пота, словно ночью у него был жар. И пижама такая, будто стоял в ней под душем. Завернувшись в сырую простыню, Карлсен взбил под головой подушку и закрыл глаза. Комната казалась странно безмятежной и пустой. Спустя секунду он уже глубоко спал.
Проснулся Карлсен от того, что кто-то ковырялся ключом в замочной скважине. Оказалось, Лэмсон, главный санитар; вошел он с подносом.
— Доброе утро, — весело поздоровался он. — Кстати, в самом деле прекрасное. Кофе?
Карлсен, побарахтавшись, сел.
— Вот за это спасибо. Который час?
— Восемь пятнадцать. Доктор Армстронг говорит, завтрак через полчаса. — Он поставил поднос Карлсену на колени.
— А это что? — Карлсен кивнул на броского вида журнал, лежавший тут же, на подносе. Обложка, вроде, была знакомая.
— А, это! Вы уж, сэр, пожалуйста, не откажите. — Лэмсон извлек откуда-то ручку. — У меня племянник вами просто бредит. Вы тут для него свое фото не подпишете?
— Конечно, сделаем.
— Я через пару минут вернусь, сейчас только разнесу кофе остальным. А второй, с вами — доктор Фаллада, тот, что ведет «Доктор Детектив»?
— Верно.
— И третьего я, кажется, тоже видел по телевизору?
— Сэр Перси Хезлтайн, главный комиссар полиции. Лэмсон присвистнул.
— Не каждый день такие гости. Куда там, к нам вообще редко кто наведывается… Кроме родственников, разумеется.
Он вышел, оставив дверь чуть приоткрытой. Карлсен посмотрел вслед, как он катит тележку от двери к двери.
Прихлебывая кофе, он перечитывал статью. Именовалась она «Олоф Карлсен — человек столетия». Карлсен поморщился, вспомнив безостановочную рекламную трескотню трехмесячной давности — сил и нервов тогда было вымотано больше, чем в самой заковыристой космической экспедиции. И если бы одна такая! А то ведь десятки — сентиментальные, для домохозяек, с цветным разворотом, где он с Джелкой и детьми.
— Как зовут вашего племянника? — спросил он у, Лэмсона, когда тот вернулся.
— Джорди Бишоп.
На фото Карлсен написал: «Для Джорди, с наилучшими пожеланиями», и возвратил журнал и ручку Лэмсону.
— Ну все, он просто упадет. — Санитар посмотрел на фото. — Симпатичные у вас ребятишки.
— Спасибо…
— Повезло вам… — он свернул журнал трубкой и сунул в карман белого халата.
— У вас есть дети?
— Нет. Жена не хотела заводить.
— Вы женаты?
— Был. Теперь все. Разошлись…
Карлсен сменил тему.
— Вы видели сегодня этого, Ривса?
— Да, конечно. Отнес ему завтрак в семь. Положили снотворного, как советовал доктор.
— И как он?
— Он-то? Думаю, подмешивать и смысла не было.
— Почему?
— Он был вполне уже спокоен. — Тут санитар изобразил дебила: пустые глаза навыкате, рот раззявлен, руки болтаются вдоль туловища.
— Оно его усыпит?
— Нет. Он просто закайфует, разомлеет. Если перед гипнозом, то усыплять не надо.
— Откуда вы знаете насчет гипноза? — спросил Карлсен с любопытством. — Армстронг сказал?
Лэмсон широко улыбнулся.
— Зачем? Он мне сказал смешать для инъекции ноотропин с мефидином. А это только перед гипнозом или при тяжелом шоке. А Ривс сейчас, я знаю, не в шоке.
— Вам бы детективом быть!
Лэмсон, очевидно, был польщен.
— Благодарю.
— Как этот состав действует?
— Наступает легкий нервный паралич — ум пустеет, если так понятнее. После этого гипнотизировать легко. Доктор Лайелл — он здесь раньше был начальником — постоянно его пользовал. А Армстронг говорит, что не одобряет.
— Почему же?
Санитар, пожав плечами, саркастически хмыкнул.
— Говорит, это эквивалент промывки мозгов… — остро глянув на Карлсена, он решил, что тому можно доверять, и сказал, — а я думаю, фигня все это. Доктор Лайелл никого не думал промывать. Просто с душой относился к людям…
— Я понимаю, о чем вы, — сочувственно сказал Карлсен. Он уже сделал вывод: человек вроде Армстронга всегда придумает какое-нибудь высокое моральное оправдание собственной лени.
— Что-то я не очень уверен, что понимаете, — вздохнул Лэмсон.
— Не очень? А для чего, по-вашему, мы здесь? Лэмсон в смятении посмотрел на него.
— Вы хотите сказать…
В дверь постучали. Голос Фаллады окликнул:
— Олоф, завтракать идем? — дверная ручка повернулась.
— Ой, — спохватился Лэмсон, — пора уже обратно. Еще увидимся. — Посторонившись перед Фалладой, он вышел.
— Все еще лежишь? Ладно, я позже…
— Нет-нет, заходи. — Фаллада вошел и прикрыл за собой дверь. — Я тут разговаривал с Лэмсоном.
— Человек, похоже, неплохой.
— Да уж! — собрав в охапку одежду, Карлсен зашел в ванную, оставив открытой дверь. — Он нынче ночью заходил проведать Ривса. И, похоже, всех нас засветил.
— С чего ты взял?
Карлсену по определенной причине не хотелось распространяться о том, что случилось ночью: все же слишком сокровенное.
— Он говорит, Ривс поутру вернулся в нормальное состояние.
— Нормальное?
— Опять кретин кретином.
Оба замолчали. Карлсен заправлял в штаны рубашку.
— Что, думаешь, перепорхнула?
— Похоже на то, — ответил он, водя по щекам электробритвой.
Опять замолчали, пока он не закончил. Карлсен вышел из ванной, легкими шлепками нанося на лицо лосьон после бритья. Фаллада в это время неприкаянно стоял возле окна и, сунув руки в карманы куртки, пригорюнясь, смотрел куда-то вдаль.
— Так что, эта… тварь все еще на прыжок нас опережает?
— Боюсь, что да.
— Может, она перешла обратно в женщину, медсестру?
— Может быть. И выяснила, что нам про нее уже известно.
— И вообще, может находиться здесь невесть где — или вовсе не здесь, если на то пошло, — не то чтобы спросил, а как законченный факт подал Фаллада, избавляя Карлсена от необходимости отвечать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});