думать о том, что могла бы обнять ее, коснуться ее рук. Лишь бы только увидеть. Он выполнил ее просьбу. Они гуляли по саду, пили в его кабинете чай. Она наблюдала за ними со стороны, прислушиваясь к разговорам. Смотря на лицо тети, она поняла, что отдала бы все, чтобы вернуть, что у нее было, обрести ту семью, тот покой. Как же хотелось склонить голову на ее колени, чтобы она провела руками по волосам.
Адриана набиралась сил, и новая идея оживила её.
— Нужно довести до конца начатое, тогда, возможно, получится вернуться без опаски домой.
— Как ты уже поняла, она в полном здравии.
— Да, спасибо! Я уеду.
— Куда?
— Еще не решила.
— Но зачем?
— Я не могу находиться тут. Мне все это тяжело. Ты сам видишь мои припадки. Мне тяжело сидеть без дела. Либо ты мне даешь адреса, либо я уеду.
— Хорошо, стой, я не хочу, чтоб ты оставляла меня.
После долгих разговоров со Стеваном, обсуждений, она все же уехала из страны и старалась больше не возвращаться, лишь общалась по телефону с Александром и посылала письма с мольбами о прощении Сержу. Приезжать и жить там не было смысла, Александр говорил, где, кто и как.
***
— Да! Сколько же времени прошло!
Адриана, разглядывала свое отражение в зеркале, проводя пальцами по еле видным морщинкам. Время. Как же оно скоротечно! Эти годы промчались, как месяцы, а месяцы, как дни. Все стоит перед глазами, будто это было лишь вчера. Моя память ничего не утаила. Она помнит все. Мое последнее жестокое убийство, помню ли я его? Конечно, помню. Я помню все, каждый писк тех крыс, что прогрызали плоть этого больного ублюдка. Пришлось неделю морить голодом этих тварей, чтобы разозлить. Тогда раздев и приковав его к кровати, поставила на его живот перевернутое ведро из-подо льда с крысами, голодными, кричащими. Стоило немного нагреть ведро по бокам горелкой, как они начали царапать и выдирать его плоть, а затем пробрались вовнутрь. Единственным выходом для них было выгрызть себе путь наружу другим путем. Мучительная смерть, но слишком быстрая, как оказалась. Я знаю, что это была не моя фантазия, я где-то это видела, нет, я это не видела, а прочла об этом. Да, именно в какой-то книге говорилось о такого рода казни. И меня так захватило это, что захотелось повторить. Но из этого ничего не вышло, интерес пропал, с каждой жертвой, с каждым новым актом мщения, интерес пропадал и желание марать руки в крови тоже. И я решила, что искупаюсь в крови тех, кто действительно этого заслуживает.
Близар, ты мой дорогой! Долгие годы скитаний, разные страны, континенты. Стрелять стало гораздо легче, черный костюм, шляпа с вуалью из «красной комнаты». Ничего не приходилось объяснять. Как-то один мужчина уже в возрасте на пороге своего дома, открыв дверь в дождливую погоду, увидел меня в черном и в шляпе. Впустил в дом, делая это с таким уважением. Он видел в моей руке пистолет. И, все же, с его стороны не было ни смятения, ни истерик, ни мольбы. Это единственный, кто встретил свою смерть достойно. Пытаясь разглядеть мои глаза, словно посмотреть в них, как в свою совесть, он лишь сказал одно.
— Я знал, что мне придется платить за содеянное там.
Он уселся поудобнее в кресле и ждал, когда я нажму на курок. Интересно, что бы он сказал, если бы я решилась его пытать? Неужто он с таким же спокойствием принял бы и это?
Услышав мою историю, многим бы показалось, что я веду себя слишком круто, как какой-то агент из блокбастера: убиваю, пытаю, и все сходит мне с рук. Но ведь мои жертвы не были столь значительны: больные извращенные старикашки и мужчины средних лет. Никто не знал об их увлечениях. Как они вообще находили «Красный бархат», какими рекламными ходами пользовался Близар? Хотя, если говорить о рекламе… Если смотреть на расценки, сколько стоила одна девушка, не нужно было быть миллиардером, чтобы посещать «бархат». Бесценная душа, которую описывают поэты, стоила гроши. Любой, кто очень этого захотел, мог бы себе позволить. Так что я не агент, и суперспособности, как сейчас это модно говорить, мне не нужны, чтобы находить это отребье. Ведь никто не выходит утром на пробежку, думая о том, что не вернется домой, не идет в клуб с мыслью быть отравленным. Никто не ждет и не ожидает этого. Самым интересным персонажем, все же, так и останется Близар.
— Не забуду его довольное лицо и слова, которые так и въелись в мою память, хотя и было это не так уж давно. Прошел ли хотя бы год? Каждое его слово звенит у меня в голове, его наглая ухмылка и глупая надежда добраться до пистолета, надеясь, что я так наивна и буду ждать и смотреть его блуждания по комнате, дав ему возможность выстрелить в меня. Он не был удивлен, даже ничуть. Повернувшись ко мне, когда я вошла в его кабинет, он улыбнулся.
— Я ждал нашей встречи.
— Ждал?
— Конечно, я знал, что ты придешь.
— Хочешь сказать, что знал, что это именно я?
— Признаюсь, нет. Но я не удивлен. И знаешь, скажу тебе по секрету: я горжусь тобой.
— Гордишься?
— Именно! Ведь я сотворил тебя! Ты делаешь все это во имя меня!
— Тебе не кажется, что ты слишком себя любишь?
— Ты то, чем стала после «Красного бархата». Твоя жизнь разве не стала ярче и интереснее? Что бы ты имела, не будь у тебя отеля? Семью, детей и мужа. Мне кажется, для тебя это слишком скучно. Не так ли? Скажи, что я не прав! Ты жила в отеле, ты сбегала туда, когда тебе было плохо. Ты хотела быть там. Ведь так? Я знал все, что ты делала в отеле. Александр молодец. Он спас тебя.
После чего было молчание, он смотрел на меня, мои руки и пистолет, готовый выстрелить и он знал, что колебаться я не стану. Его с годами еще более статное лицо было каменным и неприступным.
— Он не сказал тебе, как и обещал!
— Кто и что?
— Стеван!
— Что он должен был сказать?
Его ухмылка, наглая ухмылка, которая на минуты ввела меня в смуту, и это чуть не стало провалом.
— Он спас тебя, потому что это был мой приказ. Я сказал ему, чтобы он не позволил тебе умереть. Я просил его натаскать тебя и сделать тем, кто ты есть. Ты идеальна,