тебе это не понравится, они с легкостью пропустили меня к тебе с сумкой, в которой я пронесла веревки, которыми ты сейчас связан, и кипятильники, ну, а тройники пришлось пронести на себе. Вот нонсенс, если бы твои охранники были чуть внимательнее и бдительнее, то обратили бы внимание на мой парик, на цветные линзы, нос, уши. Признаюсь, колени у меня тряслись, если бы они меня раскусили, это был бы конец. Должна все же признать, что и сейчас мне слегка дурно от мысли, что кто-нибудь зайдет.
Она все это снимала и демонстрировала ему, начиная подключать тройники и кипятильники.
— Интересное зрелище наблюдается… М-м-м, мне не терпится. Через полчаса станет жарко. Ну-с, начнем.
Она опускала один за другим кипятильники в воду, наблюдая, как пытался барахтаться обессиленный мужчина, к которому у нее не было жалости.
— Надеюсь, я хоть немного права, и с тебя хоть немного слезет кожа. Ну, если даже не слезет, хоть сваришься. Ну как, теплее?
Вода в ванной начинала нагреваться. Адриана посматривала на часы и периодически выходила попрыгать на кровати и покричать. Обратно возвращаясь в ванну, она ждала, когда все начнется. Понимая, что он начнет барахтаться и, возможно, от этого будет много шума, она вновь обездвижила его, сделав укол. Его тело начинало краснеть и волдыриться. Рот то открывался, то закрывался как у рыбы, глаза слезились, и он, беспомощный, ничего не мог поделать.
Она сидела и смотрела, как мужчина как рак варится в своей роскошной ванной заживо, она начинала демонстративно зевать, показывая, что ей становится скучно. Зрачки покрылись бельмом, кожа действительно немного отошла. Он сварился, она ткнула в него, будто проверяя его готовность. Вздохнув тяжко, неудовлетворенно начала собираться. Кипятильники она оставила как есть. Вернув на лицо грим и парик, она поставила рядом с ним диктофон, длительностью три минуты. Ей этого времени было достаточно, чтобы скрыться, если все пойдет по плану. Она начинала очень сильно волноваться, осознавая, что может попасться, что охрана может ее задержать до тех пор, пока не убедится, что с хозяином точно все в полном порядке. Включив, она вышла из апартамента.
— До встречи, мальчики!
— Стой!
Один из охранников ухватил ее за руку.
— Где он?
— В ванной. Зайди, проверь.
И действительно охранник открыл дверь и немного вступил за порог комнаты, прислушался, услышал плеск воды, как поет в ванной хозяин, и удовлетворился этим.
— Хорошо, иди.
Она медленно шла по коридору, пытаясь вести себя достаточно спокойно. Но стоило ей исчезнуть из поля зрения охраны, она побежала, что есть сил. Добежав до соседней улицы, где спрятала сумку с вещами в мусорном баке, проверяя, нет ли кого, она переоделась и сняла свой наряд. Надев светлый парик, собрав все вещи в сумку, она прошла еще пару кварталов и, сев в машину, уехала из города прочь. За городом она сожгла сумку и улики, купила билет на самолет в соседнем городе на обратный путь и ждала своего рейса. Волнение не покидало ее, хотелось быстрее покинуть страну и скрыться. В крови был азарт и страх, это все ее возбуждало, заставляя то и дело улыбаться.
Охранников через два часа смутило то, что он не подходил к телефону, который то и дело звонил. Зайдя, один их парней его охраны пытался позвать его, но не было слышно ни единого звука. Войдя в ванну, молодой парень, видимо, со слабой психикой, заблевал весь пол. Тут-то и началось веселье. Когда приехали извлекать тело из ванной, мясо отделилось от кости. Зрелище было не для слабонервных. Адриана в этот момент уже была на пути к дому.
Забрав у Сержа Диксона, которого она оставила, объяснив все командировкой, она навестила Александра, как обычно, все рассказала ему. Даже он ужаснулся над тем, что она сделала, представляя, какая картина открылась перед теми, кто нашел тело ее жертвы.
— Чего ты морщишься?
— Мне противно представлять это.
— А каждый день выбрасывать в мешках потроха девушек тебе не противно?
— Да, да, да, ты права.
— У меня к тебе просьба.
— Говори.
— Я хочу шляпу с полями.
— Рабочую шляпу красной комнаты?
— Да, именно ее.
— Зачем она тебе?
— Меня начинает бесить, что мне приходится объяснять, кто я. А если я буду в ней, то им будет понятно.
— Мысль хорошая, мне нравится. А зачем ты вообще разговариваешь с ними?
— Ну, мне нравится это делать. Они в этот момент внимательны.
— Ты жестока!
— Я-то? Нет! Все они, вот все — да!
— Ты лишила Близара его четырех постоянных клиентов, которые бывали каждые три месяца.
— Не сомневайся, Близар скоро начнет чесать свою козью бородку.
— Я так полагаю, что и до него мы доберемся?!
— В этом даже и не сомневайся!
— У меня складывается впечатление, что ты тайный агент, а я твой командир.
— Не юли, командир.
— Так, держи конверт. Уж в этой стране побудь подольше. Может, подлечишься, воздухом подышишь.
— У меня времени нет на эти глупости.
— Ты начинаешь работать как серийный маньяк.
— Нет!
— Почему ты так думаешь?
— У меня нет определенного почерка. А еще ни одна жертва не была в одном и том же городе.
— А как на счет того, что они все мужчины. И перед своей смертью они так или иначе были либо усыплены, либо обездвижены. Тебе не кажется, что это все намекает на то, что работает женщина. Вряд ли бы мужчина занимался такими вещами.
— Я об этом не задумывалась.
— Так задумайся! Легче было бы, если бы ты их всех просто застрелила.
— Им бы было легче, но не мне.
— Тебе нужна их боль, тебе нужно мстить?
— Именно, я хочу видеть слезы, страх и мольбы. Чтобы они ощущали все то, что пережили те девушки.
— Ну, что я могу сказать, видимо, в той жизни ты явно была палачом.
— Возможно. Конверт?!
Через неделю Адриана уже была в Тель-Авиве. Единственно, что она сделала, прибыв в эту страну, посетила стену плача. Как и все, держась о ее камни, она просила и вложила в нее свои желания.
Еще через неделю она уже втерлась в доверие к сорокалетнему еврейскому бизнесмену, как обычно, притворяясь не той, кем является. Еще через неделю она уговорила его на выходные побыть лишь вдвоем на его личной яхте. Влюбленному пришлось согласиться, ведь она соблазняла его и обещала незабываемые вещи. В чем и была его ошибка. Уже к вечеру первого дня она покинула страну, сделав с жертвой такое, о чем сама толком и не поняла. Но главное, он умер и, вероятно,