Читать интересную книгу Женщина, я не танцую (СИ) - Танари Таша

Что-то с противным скрежетом ударило по стеклу, Алена вздрогнула и похолодела от ужаса. Слабый голос разума шептал, что это лишь отломавшаяся ветка или еще какой летающий мусор, но его заглушил панический вопль: мы все умре-о-ом! Пусть не так патетично, но из клубка перепутанных мыслей Алена извлекла именно такой смысл. Демоны в ее голове, ощутив свободу, тут же с радостью бросились запугивать с утроенной силой. Они дорисовывали самые невероятные и кошмарные сценарии, так что под конец Ковалевой начало казаться, что вокруг апокалипсис, мир погиб, и она осталась последним выжившим биологическим видом.

Острая потребность выбраться из своего склепа и убедиться, что пространство по-прежнему полно людей, практически полностью подчинило сознание Алены. К черту гордость! В пекло принципы! В гробу и в белых тапках она их видела, еще немного и сама в нем окажется в подходящей случаю амуниции.

Очередные леденящие душу звуки за балконной дверью придали Ковалевой ускорения. Быстро облачившись в первое, что под руку подвернулось, она схватила телефон и, подсвечивая им дорогу, покинула комнату.

Снаружи, надо признаться, было так же паршиво: темно, пусто и тихо. Хоть бы обрывок чужого разговора долетел или бряцание какое – что-нибудь, свидетельствующее об отмене постапа. А чего еще ожидать в четвертом часу ночи? Когда за окном буря, а в отеле вырубили свет. Странный сервис, могли бы и резервное питание включить, или решили не заморачиваться такой ерундой, сославшись на время суток? Холодильники и прочие стратегические объекты по-любому без электропитания не оставили.

Так, пряча неуверенность за возмущением и цепляясь за отвлеченные мысли, как утопающий за соломинку, Алена добрела до памятного по первому дню отпуска номеру. Невзирая на мольбы к небу, по пути она никого так и не встретила. Оставалось последнее – шагнуть в пасть к тигру, то есть дроу, в смысле постучать в дверь Константина.

Что будет потом, Алена старалась не думать. Если он спит, что вероятнее всего, то останется безучастным к ее страданиям. А Ковалева была уже в том состоянии, когда перспектива вломиться в чужой номер не выглядела чем-то неподобающим. Так что лучше бы ему открыть, иначе она за себя не отвечает.

Видимо, вселенная Алену все же услышала, потому что спустя короткое время на пороге показалась взлохмаченная рыжая голова, весьма и весьма удивленная, надо заметить. Алена облегченно выдохнула: падение ниже плинтуса отменяется, хотя бы прорываться с боем в запертую башню с дрыхнущим принцем ей не придется. Так себе утешение, если учесть, сам факт ее здесь присутствия. Ну ничего, с чертогами разума лучше не шутить, ей седыми волосами рановато обзаводиться, лучше уж капля моральных терзаний.

– Эм, неожиданно, – наконец оформил мысль в риторику Костя. – Что-то случилось?

Вопрос был не праздный, вид Алены давал повод поинтересоваться, даже если не брать во внимание саму ситуацию. Поэтому он и не подумал ехидничать, от чего мог и не удержаться при иных обстоятельствах.

– Почему сразу случилось? – натянуто улыбаясь, возразила Алена. – Просто рубашку тебе занесла, ценная вещь!

Она изо всех сил прикидывалась, будто ничего особенного вообще, ни разу, вот ни капельки не происходит. Пусть игра у нее выходила из рук вон плохая, но лицо надо держать. Как бы ни было трудно и какой бы идиоткой она себя ни чувствовала. Зато рядом с Костей не страшно.

Лисовский еще раз окинул девушку внимательным взглядом и хмыкнул:

– Такая ценная, что все-таки не смогла с ней расстаться?

Алена растерянно оглядела свои пустые, если не считать телефона, руки и с запозданием отметила, что рубашку-то она в панике прихватить забыла. Вот растяпа!

– Да? Действительно, – пробормотала Алена, – может, обронила где по дороге. Предлагаю вернуться и поискать или, знаешь, у меня в номере запасная есть. Женька любит мужские, у нее точь в точь такая же…Костя рассмеялся и затащил несущую околесицу музу внутрь. Ирония судьбы: эфемерное создание, за которым гоняются все творчески пришибленные люди, не просто приняло телесный облик, дабы навестить его ночью, но и, по всей видимости, настроено крайне решительно. Вот оно буйство фантазии и креатив ухищрений – благодаря таким вот явлениям человечество узнало немало нового, а гении всех мастей частенько задавали себе вопрос: «Что я курил накануне?».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Что, не нужна тебе рубашка? – мгновенно расслабляясь в объятиях Лиса, уточнила Алена.

– Нужна, – не стал он проявлять щедрость. – Но искать я ее сейчас точно не собираюсь.

– Ну как знаешь, – легко согласилась Ковалева, с радостью сворачивая со скользкой темы. – Я тебя разбудила?

– Как ни странно, нет, – не удержался от легкой иронии в голосе Костя. – Не спится.

– И мне, – ночная гостья покосилась на распахнутые шторы, черное небо озарил зигзаг молнии.

Последующий за ней удар грома Алена стоически перенесла, даже не вздрогнула. Наверное, присутствие Кости все же творило какую-то магию. Сам же Лисовский отметил, как сильно сжались кулачки его музы, как она затаила дыхание и с каким обреченным видом проводила изломанную вспышку света. Он молча закрыл оставленное для проветривания окно, зашторил его и завалился на кровать. Похлопал по покрывалу рядом с собой:

– Говорят, под шум дождя снятся прекрасные сны. Надо проверить.

Ковалева поколебалась немного, но поздно, как говорится, пить Боржоми – сама пришла. Забравшись под крылышко к своему несносному псевдоэльфу, она блаженно смежила веки, вдыхая его аромат и наслаждаясь теплом его тела.

– Мы слишком неправильные, чтобы на нас распространялись всеобщие постулаты, – пробормотала она, устраиваясь поудобнее. – Но ты прав, проверить все же стоит.

– Я всегда прав, – улыбнулся Костя. – А если нет, то смотри пункт первый.

– Да-да, и феноменальная наглость все в том же списке, я помню.

Он стащил с нее очки и убрал на тумбочку, поцеловал в висок. Алена распахнула глаза и поделилась:

– Меня гром разбудил, а тебя?

– А я и не спал. Я работал, когда свет отключили, пришлось ложиться.

– Безобразие, – вспомнила о недавнем возмущении Алена. – Как так можно вообще?

– Предъяви им завтра, – развеселился Лисовский. – Сдери три шкуры и моральную компенсацию.

– Ха-ха, – ткнула его под ребра Алена, впрочем, легонько совсем, для проформы. – Вот как можно быть одновременно и милым, и чрезвычайно вредным?

– Понятия не имею, но у меня есть зеркало. Могу дать, спросишь у отражения.

Ковалева хихикнула и без зазрения совести пустила шаловливые пальцы в путешествие по весьма и весьма симпатичному телу лежащего рядом с ней мужчины. Однако особенно разгуляться им не позволили – Костя перехватил ладони и ловко развернул Алену так, что она оказалась спеленута в простыню, как в кокон.

– Мы собирались спать, – как ни в чем не бывало напомнил он. – Под шум дождя. Эксперимент, помнишь?

– А… э-э-э… так просто, да?

– Да, – Лисовский снова поцеловал Алену в висок. – Я же сказал, у нас все будет действительно красиво. В лучшем месте и в лучшее время.

– Лучший опыт, точно, – фыркнула она, – такой пафосный пассаж не забудешь.

– Спи, – игнорируя иронию, невозмутимо велел Костя.

Но у мадам Ковалевой сна не было ни в одном глазу, ей было чертовски хорошо и спокойно рядом с рыжей врединой, ей хотелось общаться:

– А как ты определишь, что время стало подходящим?

– Ну, я буду за тобой долго ухаживать, узнавать, что ты любишь, а от чего в тебе просыпается ядовитая гарпия.

– Эй! – возмущенно завозилась Алена, но безуспешно, коварный соблазнитель добротно ее завернул.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Mi scusa[23], карающий ангел тебя больше устроит?

– Поганка ты, – доверительно поделилась Ковалева и милостиво согласилась: – Ладно, ангел мне нравится.

Костя усмехнулся и продолжил:

– Так вот, я буду тебя изучать и приручать. А когда синьорина окончательно утратит бдительность, сделаю ей предложение.

– Руки и сердца? – мечтательно протянула Алена, размышляя, чему изумляется больше: его самоуверенности и столь грандиозным планам или своим чувствам, которым все-все нравилось. Или, в принципе, мышлению этого странного мужчины, его умению специфически видеть окружающий мир и вести себя так, будто времена лордов и леди по-прежнему правят балом. И систематически доказывать, что как раз-таки о существовании последнего он ни сном ни духом.