мне сейчас хватает с головой, и это если не вспоминать о доходном доме, ежемесячно приносящем тысячу семьсот пятьдесят рублей. Да денег куры не клюют. Нет, понятно, что всё зависит от поставленных перед собой задач. Но у меня-то с этим как раз всё отлично. Глобальных целей не имею, планы на дальнюю перспективу отсутствуют как класс. На ближнюю — государственная служба.
К слову, я её уже прохожу. Как бы там оно ни было, а благодаря Шешковскому я получил нехилый такой бонус, сэкономив почти три года своей жизни. По сути, что от меня требуется? Выказывать недовольство в адрес великой княжны и избегать с ней дружеских отношений. Практически то же самое я делал и раньше. Ждать, не появится ли кто с заманчивым предложением грохнуть её. А не живу ли я всё время настороже, готовый отразить выпад? Кхм. Согласен, с этим имеются определённые проблемы, и по своей глупости на мою задницу случаются приключения. Но ведь я провёл работу над ошибками и сделал соответствующие выводы. Вроде бы.
В любом случае у меня сейчас положение, как у того срочника, — солдат спит, служба идёт. В штат меня зачислить не могут по малолетству, но в то же время провели по учёту, и служебный ценз уже капает. Так что я тут в значительном барыше. Главное, чтобы до конца обучения в универе на меня никто не вышел, и Марию не грохнули.
Хм. Ну, её и после грохать не надо. При мысли об этом что-то так нехорошо колыхнулось в груди. Отчего-то захотелось непременно кого-нибудь порвать. Шелест, а ты, часом, не запал на неё? Что-то после тех слов Лизы на балу мыслишки какие-то нет-нет да проскакивают. А что такого? Потенциал я подниму, это однозначно, даже не обсуждается. Родословная? Дворяне в восьмом поколении, если что. Хотя, конечно, не бояре и уж тем паче не князья.
Стоп! Это меня что-то куда-то не туда понесло. Ещё и картинку с Марией выволок из памяти, рассматриваю её то в радости, то в задумчивости и в особенности в гневе. Вот только отчего-то всё чаще всплывает её обиженное лицо. Да нет. Всё это ерунда. Всего лишь чувство вины. Ну правда. Некрасиво как-то получилось ведь. И уж тем паче на фоне того, что сама Голицына только развеселилась и пообещала посчитаться с девицей, но так, без злобы, озорства ради…
Время было уже к ужину, когда вернулась домой отправившаяся на прогулку Лиза. Её лицо было мрачнее тучи. О причинах столь поганого настроения задумываться не приходилось. К гадалке не ходить, навещала Рощина, и тот выписал ей литерный. Теперь-то, конечно, побесится немного, но ничего, поболит да отпустит. Тем паче, что тут не сердечные дела. Ну вот гадом буду, это обычный трезвый расчёт. Да и кого удивишь браком по расчёту? А уж в этом-то мире так и подавно.
— Лиза, Клавдия Александровна уже ужин подаёт, — постучавшись, заглянул я в комнату сестры.
— Я не голодна, — глухо ответила она, не поднимаясь с кровати.
Ревёт? Ну а чего ей делать, если планы полетели псу под хвост. Она ведь его больше полугода обхаживала, часть каникул извела. А тут такой жёсткий облом.
— И где тебя кормили? — не отставал я.
— Петя, зачем ты так⁈ — резко сев, неожиданно выдала она.
— Ты это о чём?
— Ты узнал о Вадиме и сходил к нему. Сам бы он никогда не додумался до тех слов, что сказал мне. Потому что это твои слова.
— Ну и в чём я не прав? — решил я не отнекиваться. — Ты реально полагаешь, что у вас есть будущее? Что у тебя получится протиснуться в высшее общество посредством этого брака? Лиза, да через год он и сам поймёт, что не имеет права лишать род единственного достояния, высокорангового дара.
— Ну и что. Зато у меня был бы этот год, — тихо, едва различимо произнесла она.
— Вот так здрасти приехали. Сестрёнка, так ты что же, действительно… — Я присел рядом и посмотрел ей в глаза.
— Ну вот что мне теперь делать⁈ — с надрывом выпалила она, упала мне на колени и разрыдалась.
— О как, — растерянно произнёс я и погладил её по голове. — Девочка моя, ты прости меня. Я ведь не со зла. Да только если бы и знал, что так сильно болеть станет, всё одно пошёл бы. Потому что через год оно куда горше будет.
— Петька, я тебя ненавижу! — рыдая и продолжая прятать лицо в моих коленях, глухо выкрикнула она.
— Да я и сам себя сейчас ненавижу, — вздохнул я и охренел.
Это что за чертовщина! Я даже вспомнить не берусь, было ли что-то подобное в моей жизни. Но вот сейчас к горлу вдруг подкатил твёрдый ком…
Глава 21
В трактире мало того, что отвратная вонь кислятины от пролитого пива и исторгнутой блевотины, так ещё и прокурено всё насквозь, и висит сизая взвесь табачного дыма. Представьте себе самую дешёвую и грязную наливайку, так вот она в сравнении с этим гадюшником уютное кафе. Дядьки Василя на местного трактирщика нет, он бы разъяснил, как надо вести хозяйство. У него, конечно, тоже не эталон чистоты, но там я всегда спокойно ел и пил, а тут даже кружку в руки брать противно.
В трактир я вошёл один, а потому держался с осмотрительностью, публика тут разная, есть и совершенно безбашенная. Спину же мне прикрыть некому. Хруст с санями в квартале отсюда, Дымка и вовсе брать не стал. Приставил его к сестрице и велел присматривать за ней денно и нощно.
Впрочем, причина не в этом, а в том, что полного доверия молочному брату у меня всё же нет. Мало ли где взболтнёт ненароком, чего не сказать о Климе. Этот в плане языка за зубами надёжен как скала, пусть и не по своей воле. А я собирался ни много ни мало пройтись по самому краю и поиграть в кошки-мышки с Тайной канцелярией. Опасная затея, но и выхода иного я не видел…
Признаться, в этом мире я для себя открыл много нового. Научился ценить семейные узы, и за родных готов порвать любого. Вон за Лизу попёр на шестирангового одарённого с парой пистолетов, и в результате прибрал его голыми руками. А теперь ещё выяснилось и то,