Читать интересную книгу Острая стратегическая недостаточность - Анатолий Вассерман

В России сейчас живёт так мало народу, что многие высокотехнологичные разработки заведомо не окупятся на внутреннем рынке. Скажем, серьёзные новинки в автостроении стоит разрабатывать для территорий с населением хотя бы в пару-тройку сот миллионов человек. В советское время наш автопром создавал действительно интересные модели (Победа, Волга, Нива…), а нынче инженеры в лучшем случае копируют те немногие зарубежные детали, которые ещё можно прикрутить к безнадёжно устаревшей основе.

Следовательно, самостоятельное движение требует объединения заметной части постсоветского пространства. Нынешний таможенный союз – шаг в верном направлении, но заведомо недостаточный: для окупаемости большинства новых разработок нужно любой ценой – даже с серьёзными экономическими и политическими уступками – включить в Единое Экономическое Пространство (ЕЭП) ещё и Украину. Кстати, в новом качестве Украина – да и остальная Россия – станет куда привлекательнее для того же Европейского Союза: как только там увидят, что мы и без них способны обойтись – предложат нам несравненно более выгодные и реальные условия взаимодействия.

Возможно, получится и выход за пределы постсоветского пространства. Например, Турция давно рвётся в ЕС, но пока используется разве что в качестве вспомогательного цеха многих европейских компаний. Если она подключится к тому же ЕЭП, то сможет черпать новые технологии не только из ЕС (сейчас, например, именно в Турции делается основная масса итальянских ружей и немецких грузовиков). Значит, и её партнёрство с ЕС обретет качественно болёе эффективный формат.

БЛОКАДА – НЕ ПОМЕХА

Естественно, первые попытки превращения ЕЭП в самодостаточное образование вызовут серьёзное сопротивление: новый мощный конкурент никому не нужен. До силовых акций дело не дойдёт: наш оборонный потенциал, унаследованный ещё от времён советской самодостаточности, пока более чем достаточен для охлаждения даже самых горячих голов. Но вот изоляция от высокотехнологичных разработок станет скорее всего открытой. Примеры, приведенные в начале этой заметки, будут уже не экзотикой, а повседневной практикой. И даже получат законодательное подкрепление. Технологическая блокада, установленная в годы Холодной войны, вновь переживает ренессанс?

Правда, опыт мировой истории показывает: никакая блокада не способна полностью подавить развитие целой страны. Вот лишь два примера, связанных с одним и тем же веществом, но в разные эпохи.

Когда-то важнейшим стратегическим сырьём была селитра – основа пороха, а с середины XIX века и широчайшего спектра взрывчатых веществ. С момента открытия Америки основную массу селитры в Европу ввозили из Чили, где она извлекалась из миллионнолетних залежей птичьего помета.

В 1793-м году революционной Франции противостояли все ближайшие соседи: Англия, Австрия, Голландия, Испания, Пруссия, и даже Сардиния с Неаполитанским королевством. Страна оказалась под угрозой оккупации. Незадолго до того был казнён выдающийся химик Лавуазье, а часть его учеников эмигрировала, и некоторое время даже Академия наук была «в загоне» (как сейчас не в чести наши «физики»). Но тут уж тогдашние руководители государства сообразили, что в гонении на учёных перегнули палку.

К решению жизненно необходимой задачи привлекли основателей Политехнической школы Франции – профессоров Бертолле и Монжа. В условиях континентальной блокады им предстояло разработать новые технологии производства пороха. Бертолле привлек к работам выдающихся технологов Гитон де Морво и Шапталя.

Бертолле же предложил извлекать селитру из перегнившего конского навоза. Специальным декретом Комитет общественного спасения обязал всех граждан, свободных от воинской службы, заняться сбором селитры и сырья для неё: «Национальный конвент полагает, что все французские граждане равно призваны на защиту свободы, что все руки должны быть вооружены… Всем и каждому промывать землю из своих погребов, конюшен, амбаров… Если бы каждый гражданин вменил себе в обязанность доставить хотя бы один фунт селитры, то почти в один момент было бы получено 25 миллионов фунтов, которых было бы почти более чем достаточно, чтобы сразить всех тиранов».

Учёные составили списки минимально необходимого оборудования для производства селитры. В цеха были превращены здания церквей. У владельцев пивоварен изымались котлы для осаждения и выпаривания…

За одиннадцать месяцев, действуя подобным образом, удалось получить двадцать два миллиона фунтов селитры. «Результат изумительный, которому потомство поверит с трудом», – писал тот же Шапталь.

Словом, пусть это сейчас покажется смешным, но ради спасения Отечества не побрезговали, а вовлекли в дело навоз всей страны – и пороха хватило на пару десятилетий непрерывных войн (включая наполеоновские) со всей остальной Европой. Навоз или рабство! Третьего не дано!

И ещё один пример. В начале XX века – во время Первой Мировой войны – Германия, также жёстко блокированная, построила заводы синтеза селитры, что называется, «из воздуха» по методу лауреата Нобелевской премии Фрица Зигфридовича Хабера, технологически отработанному Карлом Карловичем Бошем.

Сперва из воздуха, водяного пара и бурого угля (или буроугольного кокса) получали смесь азота и водорода. После очистки смесь на катализаторе (при выверенных давлении и температуре) превращали в аммиак.

Для катализа требовалась платина – не просто очень дорогая, но ещё и дефицитная в условиях блокады. Бош предложил смешанный катализатор из оксидов висмута, марганца и железа. Его эффективность куда ниже платины. Бош решил извлекать из смеси, прошедшей через реактор, аммиак, а остальные газы направлять вновь в реактор, дабы не терять ценное сырьё.

У немцев уже перед Первой Мировой был завод, рассчитанный на выпуск сульфата аммония в качестве минерального удобрения для сельскохозяйственных угодий. Чтобы получить необходимый для порохов нитрат натрия, это производство перепрофилировали менее чем за год. Добавили установки окисления аммиака до азотной кислоты и последующего действия азотной кислотой на соду с получением синтетической селитры.

По признанию экспертов Антанты, война окончилась бы на два (!!!) года раньше, если бы не изобретательность Боша.

ТЕХНИКА ЗА ГРАНЬЮ ФАНТАСТИКИ

Приводить здесь примеры аналогичной изобретательности отечественных инженеров и учёных вряд ли возможно: слишком уж их много накопилось за историю страны, веками вынужденной сражаться с превосходящими силами все новых противников и довольно редко находящей надёжных союзников.

Достаточно напомнить: совсем недавно американцы радостно заявили, что их новейший – пятого поколения – истребитель F-22 с гордым прозвищем Raptor – хищник – наконец-то имеет шансы превзойти в воздушном бою наши истребители четвёртого поколения, созданные два-три десятилетия назад и с тех пор лишь незначительно совершенствуемые. Между тем вышел на испытания наш истребитель пятого поколения, созданный с учётом американского опыта и поэтому гарантированно превосходящий «хищника». При этом новый американский самолёт многократно дороже любого нашего истребителя – хоть четвёртого поколения, хоть пятого.

Вероятно, если бы на наш запрос по авианосцам своевременно отреагировали, в нашем военно-морском флоте тоже сохранились бы несколько кораблей, по боевым возможностям превосходящих технику соответствующего класса, имеющуюся у любого потенциального противника. Значит, меньше было бы желающих проверить нашу прочность. В нашей стране и вокруг было бы больше единства и согласия.

А главное – сохранились бы кадры специалистов по обслуживанию этих кораблей, по их модернизации. Значительная часть этих людей участвует и в создании новых кораблей. Если бы более чем странная сделка по избавлению России от морской силы не состоялась, в нашем кораблестроении не прервалась бы интеллектуальная традиция, чья ценность очевидна хотя бы по нашему авиастроению, где она сохранилась. В лихие 1990-е мы утратили нечто несравненно более ценное, нежели сами корабли. Мы потеряли немалую часть умов, способных эти корабли создавать.

МОЗГ ДОРОЖЕ ЗОЛОТА

Главный стратегический ресурс любой страны – ум. Пока работают головы – всё остальное также неудержимо. Именно поэтому сейчас у нас вводятся новые схемы образования, призванные уничтожить этот жизненно важный – и в то же время восполнимый, в отличие от содержимого недр – ресурс.

Приёмы борьбы с интеллектом разнообразны. Единый Государственный Экзамен подменяет понимание глубинных природных и общественных взаимосвязей зазубриванием разрозненных фактов. Болонский процесс расчленяет высшее образование: основная масса специалистов проходит лишь краткий – а потому поневоле рецептурный – курс, не получает теоретического понимания изучаемых приёмов исполнения конкретных служебных обязанностей и тем самым лишается возможности не только придумывать, но даже осваивать новое. Наконец, система оплаты умственного труда оттягивает основную массу людей, ещё способных думать, в общественно вредные занятия вроде маркетинга – навязывания искусственных потребностей вместо удовлетворения реальных.