я. — Бери свою внучку в заместители и начинайте вместе налаживать торговые пути до Перми. Уверен, что с такой помощницей ты не пропадёшь! Заодно и жениха ей найдёшь достойного. Девочка-то совсем созрела.
— Всё хорошо будет, — серьёзно сказал старик. — Я верю и в нас, и в тебя. Мы теперь не просто знакомые, а Рубежами повязанные… Ну и прекрасными глазами Цили, конечно.
Наш отъезд из Чердыни происходил буднично и немного суетливо. Мы всей группой, а также с Маргаритой и курсантами должны погрузиться на технику полковника Воронина, чтобы доехать с ними до Перми. Дальше уже транспортными самолётами в Петербург. Шеллер и Будда пока остаются здесь, чтобы привести в порядок все армейско-чистильщиковые дела. А уж потом, сдав пост, присоединиться к нам в столице.
Попрощались со всеми сослуживцами. Поварихи из столовой со слезами на глазах обнимали грустного Такса, пихая ему какие-то вкусно пахнущие свёрточки. От них он, естественно, не отказывался.
Наконец выехали за ворота. И вот тут я удивился, как же, оказывается, много людей живёт в с виду пустующей Чердыни. Кажется, нас вышел провожать весь город! Жители стояли и аплодировали колонне, покидающей бывший Рубеж. Комок в горле от эмоций и захотелось остаться здесь навсегда. Тут уже нет чужих, только свои. Правильно сказал мудрый Берлиоз: Рубежами повязанные!
Когда-нибудь, если выживу, я вернусь сюда обязательно. Не с оружием в руках, а просто человеком, стремящимся отдохнуть от городской суеты и посидеть в хорошей компании с милыми людьми.
Когда-нибудь…
Ну а пока: прощай, Чердынь!
Глава 20
Впервые за всё время моей службы на Рубежах дорога до Перми прошла без единого выстрела. Даже как-то тревожно, что ни одна Тварь не появилась на горизонте. Понимаю, что их тут практически не осталось, но у всех опытных бойцов такая тишина обычно ассоциируется с будущими большими неприятностями.
В Перми нам даже не дали как следует размять ноги, всех погрузили на транспортники. По прилёте в столицу я думал, что, как и в прошлый раз, сразу повезут в Штаб и начнут там мурыжить. Или, что ещё хуже, прямиком в императорский дворец для серьёзных бесед и изучения новых способностей.
Со штабом угадал, но не очень сильно. Доставили всех без разбора на армейских и Чистильщиков, заставили расписаться о прибытии, сдать анализы и… Всё!
— Что нам теперь делать? — растерянно спросил я у Аксакала.
— Домой, наверное, — пожимая плечами, ответил он.- Сказали же, чтобы пока отдыхали. Когда понадобимся, вызовут. Но я лучше бы на базе посидел. Чувствую, ждёт крутой разговор с отцом.
— Не тебя одного, — вздохнула Рита. — Ещё вдобавок к нему вынужденное затворничество гарантировано. Наша тайна уже напоминает решето, так как слишком многие про неё знают. Пусть на время, но упекут в хорошо охраняемые комнаты… Прощай, свободная жизнь.
— И не говори, сестра. Опять чувствую себя «зелёным», впервые попавшим на Рубежи. Только с Тварями проще было: по сравнению с дворцовыми акулами Лорды отдыхают. Опять начинаем всё заново.
— Забей, командир! — хлопнул его по плечу Панкрат Глыбин. — Пусть и расстаёмся, но ты всегда знаешь, где нас найти! Только свистни!
— Знаю, — улыбнулся Аксакал. — Ну, а меня и искать не надо — шлите открытки во дворец. Как бы дальше наши судьбы ни складывались, но группа Аксакала — это навсегда. Своих не бросаем!
Мы все обнялись и разошлись в разные стороны. Хотел было уже вызвать такси, но к дверям штаба подкатил микроавтобус с затемнёнными стёклами.
— Эй, орлы и орлицы! — открыв дверь, весело прокричал полковник Воронин. — Скоренько запрыгиваем! Я Юле звонил — она стол накрывает! Такс уже там и на еду облизывается, так что есть смысл поторопиться!
Я, Аня, Воронины-младшие и Бельмондо не заставили себя долго упрашивать. Быстро расселись по местам, и автомобиль покатил по лужам талого снега столицы. Весна потихонечку подкрадывается в(к) Петербург(у). Ещё холодно, но что-то неуловимое намекает о том, что тепло не за горами. Мы смотрим на мирный город и чувствуем себя не в своей тарелке, после напряжённой, вечно ожидающей опасности Чердыни.
— Остановись, — приказал водителю Савелий Тихонович за несколько улиц до особняка Достоевских. — Мы дальше пешочком пройдёмся. Немного воздухом подышим и в себя придём после такой резкой смены обстановки. Никто не против?
Мы все были только «за». Так и не переодевшись в парадную форму, идём толпой в своём потёртом походном обмундировании, неся за плечами большие армейские баулы с личными вещами. Люди с удивлением смотрят на нас, но нам на это наплевать. Мы возвращаемся с войны победителями. Уставшими, издёрганными, немного отвыкшими от суетливой столицы, но победителями. Прохожие чувствуют наши эмоции и уважительно расступаются. Некоторые даже отдают честь, понимая, откуда мы такие не очень модные явились.
Вот и ворота особняка. Не успел я нажать на звонок, как они тут же открылись. Подходим к крыльцу. На нём стоит Юлия Петровна Достоевская, держа в руках хлеб и соль. Рядом раскрасневшаяся от волнения Катя.
Увидев нас, графиня поклонилась и протянула мне каравай, как бы подчёркивая моё главенство в семье. Каждый из нас отломил по кусочку. Признаться, это самый вкусный хлеб, что когда-либо доводилось пробовать.
— Чего вы там на крыльце морозитесь⁈ — срывая торжественный момент, раздался из дома сварливый голос Глашки. — Хватит хернёй всякой аппетит перебивать! Я зря, что ли, готовила?
Да. Ничего в этом мире не меняется. Глашка тоже!
После её слов словно рухнула какая-то неловкая плотина, до этого момента слегка разделявшая нас. Слёзы, сопли, обнимашки. Все одновременно что-то говорят, толпой вламываясь в дом.
Досталось нежностей и служанке, хотя та орала, чтобы оставили её в покое и не мешали следить за Таксом, намеревающимся добраться до запечённого гуся. Но несмотря на эти отбрыкивания, я вижу, что ей самой происходящее по душе.
Застолье, долгие беседы. Каждому из нас есть что рассказать. Графиня тоже не сидела на попе ровно и вовсю с Волконским выстраивала систему, чтобы отхватить часть лакомого куска от Бугурских. Услышав последние новости про съезд и неудавшийся на нём теракт, помрачнела.
— Как и предполагалось, без крови дело не обойдётся. Да и император мне не очень нравится. Услышав, во что мы с