Это был договор, а не манипуляция отца для получения каких-то выгод.
Как раз во время скандала с письмами алкогольные приступы стали особенно часты у Николая. (Сцена на ужине, свидетелем которой я оказалась, — из их ряда.)
Пить, чтобы бездействовать
Николай тяготился происходившим, но при этом все откладывал решительные действия, после которых было бы уже невозможно общение его со многими недавними друзьями. Действовать решительно — значило для Николая занять твердую позицию. Это всегда было сложным для него.
Тогда пришла мысль — отложить необходимые шаги. Но отец, оставайся он в Петербурге, нашел бы способ прекратить приступы алкоголизма и без ведома Николая (хотя бы с позволения Александры Федоровны), вернув тем самым царя к насущным заботам. Значит, надо отослать отца из столицы и продлить сладостное состояние межеумочности.
Николай неосторожно поделился своими настроениями с кем-то из тех, кого считал своими друзьями. Те быстро сообразили, что ситуацию можно использовать в своих целях — сделать так, чтобы отец уже никогда не вернулся. Созрела провокация.
«Вилла Родэ»
Отец не делал секрета из того, что любил бывать на «Вилле Родэ», в ресторане с цыганами.
Будучи человеком общительным, он вскоре завел друзей среди тамошних завсегдатаев.
Однажды в их обществе появилась бывшая балерина по имени Лиза Танзин, финка, ведшая класс в балетной школе. Ей было нетрудно приблизиться к отцу. Заговорили о цыганских плясках, которые отец обожал. Лиза умело раззадорила отца и повела танцевать, зная, что он это любит.
Разомлевший отец поддался на уговоры новых приятелей и поехал с ними домой к Лизе. Там веселье продолжилось, принесли вина… Очевидно, туда подмешали какое-то зелье, потому что отцу стало плохо и он совсем не понимал, что происходит.
Тем временем, как и задумывалось, вечеринка перешла в оргию. В самый пикантный момент появился фотограф. Так были состряпаны карточки, на которых отец предстал в окружении стайки соблазнительных нагих красоток. (Правда, те, кто видел эти фотографии, утверждали, что отец выглядел там как человек в бессознательном состоянии. Но кого это смущало?)
На рассвете двое крепких парней доставили отца к нашему дому. При этом они во всю глотку орали разухабистые песни — явно чтобы разбудить соседей и лишний раз засвидетельствовать происшедшее.
Проснувшись, отец не мог вспомнить ничего.
Через несколько дней к нам пришел незнакомый человек и передал отцу пакет. Как оказалось, с фотографиями, сделанными на «Вилле Родэ». Только увидев фотографии, отец начал понемногу вспоминать о событиях злосчастной ночи.
Шантаж
Пришедший поставил отцу условие: покинуть Петербург навсегда, иначе фотографии окажутся во дворце.
Враги отца торжествовали.
Приведу слова Жевахова: «Минусы Распутина в большинстве случаев, и притом в гораздо более широком масштабе, явились чрезвычайно тонкой и искусной прививкой со стороны тех закулисных вершителей судеб России, которые избрали Распутина, именно потому, что он был мужик, орудием для своих преступных целей, и в том и была вина русского общества, что оно этого не понимало и, раздувая дурную славу Распутина, работало на руку революционерам… На эту удочку попался даже такой типичный монархист, каким первое время был В. М. Пуришкевич.
Но были у Распутина и хорошие стороны: о них никто не говорил, и они тщательно замалчивались.
Распутина спаивали и заставляли говорить то, что может в пьяном виде выговорить только русский мужик; его фотографировали в этом виде, создавая инсценировки всевозможных оргий, и затем кричали о чудовищном разврате его, стараясь при этом особенно резко подчеркнуть его близость к их величествам; он был постоянно окружен толпою провокаторов и агентов Думы, которые следили за ним, измышляя поводы для сенсаций и создавая такую атмосферу, при которой всякая попытка разоблачений трактовалась не только даже как защита Распутина, но и как измена престолу и династии. При этих условиях неудивительно, что молчали и те, кто знал правду».
Отец был в отчаянии, но, не зная за собой вины, сдаваться не собирался.
Вот история, рассказанная мне как-то отцом.
Как-то голодному волку попался на глаза одиноко бредущий человек. Он представлялся легкой добычей. Волк начал подкрадываться к человеку сзади, надеясь сбить с ног внезапным прыжком. Но как раз в тот момент, когда волк готовился к прыжку, человек заметил тень зверя. Человек испугался. Но он знал, что если попытается бежать, волк тотчас же догонит его. Единственная надежда на спасение — перехитрить волка.
Человек резко со страшным криком обернулся к волку, как будто собираясь наброситься на него. Волк взвизгнул, поджал хвост и бросился бежать.
Возможно, отец вспомнил тогда историю о волке и человеке.
Примирение
Как бы там ни было, отец тут же собрался и отправился в Царское Село.
Царь сразу же принял его.
Как только двери за спиной отца закрылись, он положил пакет с фотографиями на стол Николаю и рассказал, что произошло в доме у Лизы.
Царь бегло взглянул на первую фотографию, дальше — не стал, и бросил пакет в ящик стола.
Николай все понял и одобрил приход отца.
В знак того, что не сердится, царь сообщил отцу, что дарит его паломничеством в Святую Землю.
Я изо всех сил просилась поехать вместе с отцом. И даже обиделась на отца за то, что он наотрез отказался брать меня с собой. Потом я поняла — для него было очень важно отправиться в Святую Землю не в семейную поездку, а именно в паломничество.
Итак, отца ждала Святая Земля, а меня — Покровское.
Я не смогу описать паломничество лучше, чем это сделал отец в «Мыслях и размышлениях». Среди бумаг, разными путями попадавших ко мне уже после отъезда из России, есть и маленькая книжица — записки отца, изданные в Петрограде в 15-м году. К сожалению, они появились во время войны, когда интересы всех отстояли далеко от того, о чем писал отец. Но все же его слова доходили до тех, кто в них нуждался. Отдельно я скажу об этом.
Глава 21
Отставленный и призванный
Ультиматум Коковцова — Снова в деревне — Искра Божья и никакой мистики — Религиозность без ханжества — Ясновидение — «Бог увидел твои слезы» — Возвращение в столицу
Ультиматум Коковцова
Отца не было в Петербурге довольно долго. Когда он вернулся, его приняли во дворце с радостью.
Однако тогдашний премьер-министр Коковцов видел в отце угрозу своей карьере. Почему, я понять не могла и не могу до сих пор. Анна Александровна говорила, что Коковцов завидовал «власти над троном», приписываемой отцу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});