— Ну и что теперь делать, — разговаривал он сам с собой, рассуждая вслух. — Выйти к ним? Или затаиться здесь, прикинувшись вантусом?
Решил вылезти через заднее окно, не попадаясь никому на глаза. Взяв только вещи первой необходимости, тихонько вышел в комнату, где не горел свет, осмотрелся, и, никого не обнаружив, выбрался через окно. Пригнувшись, побежал через поле к лесу, через который, в обход, можно было добраться до центра посёлка. Направился туда.
Не успел он войти в лес, как увидел: изба Мишкиной бабушки вспыхнула, охваченная огнём.
— Ну, это уже вообще дурость, — пошёл он дальше. Злость снова начинала закипать в его теле. Готов был вернуться назад и отомстить, но…
Шёл по тропинке, освещённой только звёздами. Предательски каркали вороны над головой, будто специально выдавая месторасположение Кирилла. Но никто на пути парню не встретился. Даже деревья, превращённые разыгравшимся воображением в крылатых монстров, его не пугали.
Парень будто чувствовал лес. Начинали вспоминаться все забытые в результате действия зелья события. Он уже точно помнил и Гурия, и Лилию, бесследно исчезнувшую. Он пытался сравнить девушку из озера. Неужели это была она? Так похожа… Но неужели она была мертва? Не достаточно ли смертей для этой истории? И куда пропали Мишка с бабушкой? Столько вопросов без ответа.
Впереди показалась развилка. Без указательных знаков. Вспомнив слова курящего сигары человека, Кирилл закрыл глаза и стал прислушиваться. Сначала ушами. Но вороны мешали сосредоточиться. Адские предвестники зла, они и не собирались умолкать. И тогда парень стал прислушиваться к окружающему изнутри. Это само пришло. Даже стараться не пришлось: тепло, идущее откуда-то справа, поманило его за собой. Он точно уже мог сказать, как далеко находится детский дом. Но считается ли всё происходящее колдовством? И перенесёт ли это его обратно в Александрийский дворец? В этот раз гула и музыки в ушах не было.
Неподалёку показалась поляна, а за ней и горящий из окна двухэтажного здания свет. «Детский дом № 14» было обозначено возле входа. Несмотря на позднее время, в здании были видны хождения людей, была слышна оживлённая беседа. Кирилл постучался.
Открыли буквально сразу стражи порядка. Стоящие в форме люди уже выходили.
— Это Ваш? — спросил у воспитательницы один из милиционеров. Та, плача, покачала головой. — Сумасшедшая, — еле слышно добавил он. — А тебе не следует шастать так поздно без присмотра взрослых. — Рявкнул он Кириллу, и те все вместе уехали на стоящем за углом «бобике».
— Что тебе нужно? — рыдая, спросила полная женщина, когда они с Кириллом остались наедине.
— Что-то произошло?
— Ох, да. Произошло, — дама заливалась слезами. — Проходи. Не нужно на пороге стоять.
— Вообще-то, я не знаю, зачем сюда пришёл. Мне сказали, что мне нужно попасть сюда. А вот зачем — никто не уточнял.
— Ах. Дети пропали. Это горе. Такое горе. Наши дети из приюта. Может быть, ты с кем-то знаком? Пройдём в комнату, я покажу тебе альбом.
— Вообще-то, не знаю. Но раз я пришёл, почему бы и не пройти? — он шёл по коридору, слушая неведомо откуда доносящийся шёпот. — А Вы это слышите?
— Ты о чём? — она вошла на кухню, поставив чайник. — С чаем разговор станет более приземлённым. Меня зовут Леокадия Львовна. Работаю здесь воспитателем.
— Ясно, — он осматривался по сторонам, остановив взгляд на старой печке.
— Довольно старая печь, — заметила воспитательница. — Мы ею практически не пользуемся.
— А я вот начал вас припоминать, — Кирилл присел на табуретку, положив аккуратно руки на колени. — Вы часто ходите на озеро. И, если честно, я догадываюсь, где находятся ваши… эээ… подопечные.
— О Боже, скорее скажи, где они! — облизала она ложку с мёдом.
— А Вы фотоальбом покажите. Возможно, я ошибаюсь.
— Да. Одну минуту, — она открыла печь, в которой лежали документы и рваные папки. — Вот он.
Женщина положила на стол фотоальбом, после чего вернулась к чайнику.
— И кто из них пропал?
— Я зачеркнула фотографии пропавших красным маркером — для того, чтобы было удобно смотреть, — ответила она, обнюхав ложку.
— Да. Я точно их видел, — парень прикоснулся к фотографиям. По телу пробежала дрожь. Его будто перенесло в какое-то место. Он будто был свидетелем происходящего.
Вот, ребята играют в комнате, общаются с каким-то человеком, снова остаются одни. К ним приходит девушка, все уходят, снова возвращаются, ложатся спать. Всё пролетало перед глазами. Будто Кирилл переживал целый день за одну минуту. Перед глазами менялись картинки, проигрывалось видео. Неизменным было одно — доска, лежащая на полу. Что же произошло с ребятами?
И вдруг Кириллу стало тяжело дышать.
— У тебя припадок был? — парень снова вернулся в своё тело, увидев, что Леокадия Львовна держит его за нос.
— Наверное. У Ваших воспитанников есть доска со всякими там буквами и…
— Доска Уиджи? Я запретила им играть с этой штуковиной. Они рассказывали тебе о ней?
— Можно и так сказать. Покажете её?
— Слишком ты много знаешь для такого возраста. И слишком любопытный.
— А Вы, как я вижу, не сильно и тоскуете по ребятам, — он смотрел женщине прямо в глаза. — Милиция за порог, и Ваши слёзы тут же исчезли.
— Ах, я устала горевать, — оправдывалась она, доставая из печи доску Уиджи. — Держи.
Не успел Кирилл взять её в руки, как перед глазами пролетела новая порция картинок. Каждая не была связана с предыдущей.
— Не знаю. Я ничего пока понять не могу.
— Зато я для себя выводы сделала, — произнесла женщина. — Это не припадки у тебя. Маленький колдунишка.
— Простите, Вы о чём?
— Меня предупреждали о приходе любопытных людей. Говорили, что будут засовывать нос в чужие дела. Не подумала бы никогда, что они будут такими юными.
— Чаю как-то перехотелось. Думаю, мне будет лучше отсюда уйти, — стал он собираться.
— Уйти? Не думаю, — улыбнулась женщина. — Я не могу тебе позволить.
Доска завибрировала, а указатель пробежался по буквам.
«Ф», «И», «Л», «И»…
— Глупая старая доска, — схватила её женщина. — Видишь, это фокус. — Она стала насильно двигать указатель.
Кирилл воспользовался моментом, выбежав в прихожую. Потянулся к дверной ручке.
— Lemesar, — спокойно произнесла женщина сзади: послышался звук закрывающегося замка.
— Что это значит, «запретить»? — отозвался Кирилл.
— А, ты знаешь арамейский? Вот всё и решилось. Я не желаю тебе зла. Но пока ты должен остаться здесь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});