— И сколько получается сделать?
— Да сложно сказать, — пожал плечами царевич. — Мы на скорость не пробовали. Но, думаю, что несколько вот таких вот пушек точно сделаем. Сколько там форм? Четыре готовых. Ну вот четыре в день сделаем. Если будут еще формы — посмотрим. Желаешь посмотреть?
Петр Алексеевич кивнул.
Царевич сделал отмашку и форму достали из первичного подогревателя. Поставили во вторичный. Подключили к воде. Потом подхватили тигель с уже расплавленной бронзой. И осторожно залили. Подали воду. Начали вибрировать…
Царя ведь ждали и подготовились.
— Дальше скучно. Или хочешь до самого конца все поглядеть? Али глянешь сразу, что получается? Результат, так сказать.
— Давай сразу результат.
— Тогда пойдем в соседний цех. — поманил его Алексей к внутренним воротам. — Тут у меня склад. Там, дальше, цех механической обработки.
Они прошли.
— Вот такую пушку достают из формы, — указал он пальцем на отливку с литниками. — Вот такую, получают после чистки. А вот, — указал чуть в сторону на что-то накрытое тканью, — уже готовая. В сборе.
Алексей махнул рукой.
Работники споро скинули ткань.
И перед царем предстала 6-фунтовая длинная полевая пушка, заведенная на передок. Лафет ее сильно доработали. Облегчили и укрепили металлическими деталями. Ось, разумеется, тоже была железной. А колеса унифицированы со стандартной повозкой. Как на самой пушке, так и на передке. В общем — на выходе у него получилось что-то в духе 6-фунтовой полевой пушки времен Наполеоновских войн. Ну, почти. Местами он шагнул даже дальше в доработке лафета.
При всем при этом Алексей особо не разбирался в артиллерии. Зато у него имелся здравый смысл, взгляд на вопрос с высоты веков и возможность делать то, что и как он пожелает. Понятно, что он не сам сидел бирюком в уголке. Нет. Он привлек к своей работе артиллеристов. Опытных. И немало проводил с ними время. Стараясь сделать так, чтобы все в лафете оказалось на своем месте. Чтобы все удобно. Чтобы все по уму. Ну и, само-собой крепко, надежно и максимально легко.
Ствол пушки отливался с толщиной стенок как у орудий системы Грибоваля. Примерно. Сходство это получилось конвергентно, потому что царевич в упор не помнил даже идею француза. Однако чистый канал ствола позволил уменьшить зазоры. Отчего и заряд пороха стал требовать кардинально меньше для той же дальности боя. Подняв при том несколько точность и сохранив живучесть. Даже немного ее подняв…
Это все Алексей отцу и рассказывал, ходя вокруг пушки и презентуя ее во всей красе.
— Ты канал ствола совсем не обрабатываешь?
— Надо бы. Если их пройтись дорном, то можно улучшить чистоту поверхности и геометрию. Что позволило бы еще снизить зазоры. Но это дело будущего. Сейчас и такой результат неплох.
— Неплох? — удивленно вскинул брови царь. — Что значит неплох? Он отменный! Одного не пойму — зачем ты стал отливать пушку в шесть фунтов калибром. Отчего сразу нормальные делать не стал?
— А ты ее поворочай. Она не сильно тяжелее трехфунтовой.
Царь не поверил.
С помощью рабочих снял с передка. И немного покатал-покрутил.
— Действительно… легкая… предлагаешь полки вот такими вооружать?
— Я предлагаю пехотным полкам пушек вообще не давать.
— Это как? — удивился Петр.
— А зачем они им сейчас?
— Как зачем? — опешил Петр.
— Для чего в свое время придумал свой regementsstycke Густав II Адольф? Чтобы поставить эту пушечку в пехоту. Чтобы она ее сопровождала. Так?
— Так, — кивнул отец.
— А для чего ей пехоту сопровождать? Чтобы компенсировать недостаток скорострельности мушкетеров и их количество. Проще говоря — увеличивать плотность огня. А у нас — вон — пять-шесть выстрелов в минуту мушкетеры делают. Если обученные. Лучше — по семь. Зачем им маленькая пушечка? Да еще одна или две. Толку от них в поле капля. А отягощать будут немало.
— А такая?
— А такая им тяжеловата уже.
— Что-то я тебя не пойму. — царь подозрительно скосился на сына.
— Смысла я не вижу выдавать на полк по одной или две пушки. Лучше сразу сводить их в полки, край батареи. И применять на важных направлениях. Чтобы было легче управлять огнем…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Петр Алексеевич возразил. Ему такой подход казался диким.
Алексей взял пруток и стал чертить на нем типовые задачки. Показывая там расположение и производя при отце расчеты.
Тот задавал какие-то вопросы.
Хмурился.
Уточнял.
Возражал.
Местами спорил, но без особенного напора.
Наконец он тяжело вздохнул, махнул рукой признавая правоту сына, но поинтересовался:
— Ты ведь обычно все в виде рапорта готовишь. Отчего так ныне отстаиваешь свое видение?
Царевич молча подошел к одному столу и взяв папку вручил отцу:
— Вот. Рапорт. Но мне показалось, что так тебе будет интереснее.
— Интереснее?
— Ну… тебя бумаги в тоску вгоняют, — нахально улыбнулся Алексей.
— Ну наглец…
— Но разве я не прав в своих предположениях?
— Ты все переворачиваешь вверх дном. Так никто не делает и не воюет. И куда прикажешь девать малые полковые пушки?
— Большей частью пустить на переплавку. — пожал плечами царевич. — Частью оставить для вооружения штурмовых и десантных отрядов. Но я бы их иначе сделал. Калибр уж больно у этих малышек мелкий. Толку с них? Есть у меня мысли по этому поводу. Да ты открой папочку. Полистай…
Царь хмыкнул.
Сел на пушку. И начал перебирать листы в папке…
Царевич там предлагал на роль легкого штурмового орудия «единорог» графа Шувалова. В принципе — спорное оружие. Но ситуативно очень интересное.
Почему спорное?
Потому что полевая артиллерия в те годы работала по противнику двумя типами снарядов — ядром и картечью. В полевом сражении. Что для того, что для другого чем выше начальная скорость выстрела, тем лучше.
Ведь ядро требовалось выстреливать с минимальным возвышением, чтобы оно пускалось в пляс, прыгая по полю словно лягушка. Это облегчало поражение пехотных линий неприятеля. По нескольку за раз, если удачно попасть. У гаубиц, в том числе и «единорогов» так сделать не выходило. С картечью же все еще проще. Начальная скорость выстрела увеличивает ее досягаемость.
Из-за этих двух особенностей основу полевой артиллерии XVII–XIX века в Европе поставляли пушки. Что неприятно аукнулось уже на рубеже XIX–XX веков. Притащив за собой тяжелое наследие в новую технологическую эпоху.
«Единороги» же… хм… гаубицы, то есть. Их разновидность.
Их сила была в гранатах.
Сначала обычных. А после изобретения первых шрапнельных сразу после наполеоновских войн — то и в них.
Ну и неплохо они были применимы там, где большая дальность огня не требовалось. В отличие от разового веса выплевываемой картечи. Например, в конной артиллерии. Подлетели. Развернулись. Жахнули. И ходу. Чтобы не получить в ответ.
Или вот так — выступая в роли легкого штурмового орудия, а также горного, десантного или еще какого. Всюду где требовалось легкость установки, ради которого можно было бы пожертвовать и дальностью действенного огня.
Почему нет?
В конце концов 6-фунтовые «единорог» выходил всяко легче даже 3-фунтовой полковой пушки «местного разлива». А угостить мог накоротке мог куда как интереснее, применяя, заодно еще и гранаты…
Царь же листал бумаги в папке, что ему вручил сын.
Там кроме вот таких выкладок имелась целая теория.
Алексей ведь хотел оправдать свою идею фактического упразднения полковой артиллерии. Потому как на текущем этапе развития военное дела и научно-технического прогресса от нее толку практически не было. Вот. И оправдывал. Указывая, впрочем, что позже, по мере развития артиллерии и стрелкового оружия придется отказываться от линейной тактики. И тогда-то полковые орудия очень пригодятся. Впрочем, дело это далекого будущего…