[1] Фольклорный герой и легендарный воин Беовульф владел двумя непобедимыми клинками, которыми вооружился для боя со знаменитым огнедышащим змием.
Первый меч героя Хрунтинг подвел своего владельца. Та же судьба постигла и второй клинок с поэтичным названием Нэглинг — он сломался пополам, оставив бравого молодца совершенно безоружным.
Но Беовульф не растерялся и наподдавал тумаков дракону. В кровожадной схватке погибли оба, а нам осталось изучать изображение древнейших клинков благодаря иллюстрированным эпосам и свиткам.
Глава 39. Все наши тени
Однажды мы с Инной пошли в кино на очередной боевик из серии: «Там красивый актер, подруга». Основная часть повествования содержала сцены с перестрелками и лишь процентов двадцать выделили на краткий пересказ жизни персонажа картины. Страдания по погибшей семье, месть, совершенно безумные и ненужные диалоги о долге. Хотя впечатлило меня не это, а момент, когда герой появился в тылу врага — один с пистолетом. Вокруг, конечно, десяток элитных бойцов и каждый второй держал бравого мстителя на мушке.
Сейчас передо мной развернулась примерно такая же картина: Эйдана, с десятка два людей с пистолетами и белая как мел Елизавета Сергеевна. Красота.
— Дорогой, ты пришел, — напускная радость в голосе мамочки Харламовой немного умилила. Особенно после того, как я узнала всю подноготную злобной стервы.
«Скорее принесло», — хмыкнула про себя, заметив, шустро спрятавшегося за очередной колонной, Бубенчика.
— И я соскучился, мама, — почти радостно объявил Эйдан и раскинул руки для объятий, вызвав панику среди солдат своей матери. Взгляд янтарных глаз метнулся от дрожащего Эдика, скользнув по тому с полным равнодушием, ко мне. Темно-русая бровь немного приподнялась, как бы спрашивая: «Все, окей?».
— Ах ты сука, — прошипел Михаил, с трудом поднимаясь на ступеньках. Волосы растрепались, лицо перекосило злобой.
— Жена бежит, осторожнее в выражениях, — предупредила я, кивая за спину. К нам уже мчалась Юлия.
— Я думала, ты подождешь нас дома. — бормотала тем временем Елизавета. Она металась между желанием что-нибудь соврать и отдать приказ на уничтожение сына. Вот только понимала, что пока Эйдан ей был нужен живым. — Нам надо многое обсудить, в том числе мне стоило прояснить некоторые моменты…
Меня снова дернули за сцепленные руки, не давая дослушать слезливые оправдания. Темный взгляд Михаила обещал кровавую расправу и страшные муки за отказ принять расположение. А мне не нравилось, когда мою персону водили на поводке за собой. Особенно если рядом появлялась немного истеричная супруга вашего «сопровождающего» и начинала голосить в ухо.
— Миша, отпусти ее! — потребовала Юля. Она уперла руки в бока, обжигая меня банальной ревностью.
— Заткнись! — огрызнулся благочестивый супруг и потянул меня вперед. — Пошли, надо ехать.
— Погодите, а семейные разборки? — улыбнулась я, чуть повысив голос. — Холланд, падай на пол и начинай капризничать. Тебе теперь можно требовать подарки за тридцать просранных лет без мамы.
Чушь — это повод заполнить неловкую паузу, а иногда лучший способ оценить положение. В нашем случае оно было откровенно плохим: магия неспособна защитить с такого близкого расстояния от выстрелов, перенестись тоже сложно. Часть рун продолжала активно работать, подавляя основную массу способностей Холланда. У меня же на запястьях красовались сдерживающие наручники, которые попросту блокировали любую возможность создать иллюзию и вообще хоть как-то помочь мужу.
Боги, неужели после всех мытарств мы снова дожили до совместной работы.
— Мишенька, будь добр, убери свои кривые ручки от моей зайки, — потребовал Эйдан, напрочь забыв о матери и тяжелым взглядом посмотрев на брата. — Иначе я из твоих костяшек сделаю амулеты.
При этом он так пристально посмотрел в мою сторону, что я в замешательстве повертела головой. Холланд бесцеремонно закатил глаза, из-за чего зачесались руки показать гаденышу средний палец. Уж не знаю, какие мысли там витали в белобрысой голове, но я в упор не могла их понять.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Эйдан, думаю нам лучше обсудить все после, — вновь вмешалась Елизавета, делая незаметно знак головой, чтобы один из охранников подошел ближе. — Не знаю, что успела наболтать тебе Бездна, но прошу выслушать обе стороны.
Надо же, какая демократичная у меня свекровь. Сразу готова сесть за стол переговоров. Разумеется, после того как на Холланда надели бы наручники.
— Все нормально, мама, — улыбнулся по-змеиному Эйдан и послушно протянул ручки. — У меня были совсем другие мысли по поводу жизни после смерти. Не хочу поддаваться иллюзиям, которые сулит Бездна с коварными планами.
И вновь этот взгляд, но уже в сторону Эдика. Тот поднял голову и уставился на брата. В истерзанном разуме Харламова промелькнул огонек здравого смысла: он попытался встать, но сил не хватило. Ожили принтеры, печатая одну за другой картинки. Постепенно их стало так много, что листки начали падать на пол, пока Марат не схватил один и не охнул.
— Что там? — нетерпеливо поинтересовалась Елизавета.
— Бессмыслица, — фыркнула Ольга, заглядывая за плечо бизнесмена. — Разрушенный город, ничего больше.
«Ничего больше», — повторила я про себя, покосившись на пальцы о Холланда. Кончики странно потемнели, чего раньше никогда не происходило, если он использовал магию.
Кстати, а почему снаружи никто не запаниковал, когда Эйдан ворвался в церковь?
— Лиза, какого дьявола твой сын вытворяет? — раздраженно процедил Толканов, сминая в кулаке листок. — Заканчивайте семейные разборки, нам надо ехать. Через три дня в Дубае пройдет аукцион, а вы треплитесь тут!
— Мама, мы уходим, — бросил устало Сергей и посмотрел на нас с Михаилом. — Шевелитесь, эта чертова нога сводит меня с ума.
— Ты сам подставился под монстра, — фыркнул Миша, и перед моими глазами блеснул перламутровый камешек со сдерживающей руной.
Вотт и ключ к моим наручникам. С его помощью Харламов сдерживал мою силу, когда снимал один из браслетов.
Амулеты — защита их семьи, возможность фактически колдовать без дара, пусть не на уровне меня или Эйдана. Это самые настоящие накопители, и они почти на каждом присутствующем. Лишь на жителей Бездны они не действовали, ведь те сами родились из тьмы, мощь которой скрывалась в крохотных камешках.
Я вновь вернулась к мужу и посмотрел на его руку. Между пальцев Холланда промелькнула темная искра, заставившая мой мозг разбирать по частям каждое слово, произнесенное Эйданом матери. Супруг пытался мне о чем-то сообщить, донести какую-то важную деталь.
— Елизавета Сергеевна, машина готова. На улице чисто, — услышали мы окрик одного из людей Харламовой, и мои глаза распахнулись.
Чисто? Сейчас середина дня, пусть и с учетом Лизиных возможностей, перед дверьми должны стоять любопытные с камерами. Весь город же не мог разом подвергнуться воздействию, такое слишком даже для матери Эйдана.
Или это не она?
— Зайка, ты же помнишь нашу клятву? — громко позвал меня Холланд, заставляя вздрогнуть. — И прощальную песню?
От сумасшедшей ухмылки резко стало дурно, тошнота подступила к горлу. В янтарные глаза засияли, но постепенно свет начал заволакиваться тьмой, идущей изнутри. Той, что пожирала теперь тело моего мужа.
О, детка, что ты натворил.
Из всех тупых планов супруг выбрал самый ужасный, убийственный и ненормальный. Впрочем, я же знала, за какого кретина вышла замуж. Достался мне переболевшим на голову, чего удивляться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Эй, кто выпустил кролика?! — заорала Ольга.
Она бросилась к резервуарам в момент, когда бравый Бубенчик сделал маленькую пакость: взял и перегрыз один из проводов.
Магия — нестабильный ингредиент. Особенно в чистом виде, она как нитроглицерин в колбочках — разбей и будет взрыв. Конечно, это не бомба, но при воздействии короткого замыкания температура, давление и скорость вокруг испытывали скачок сродни образованию ударной волны.