Порой кажется, что будь ребята осторожнее, не постигла бы их такая участь. Но осторожность и боевой задор всегда в вечном противоречии друг с другом. Иногда думаешь, что гибель товарищей дело случая, могло этого и не произойти, но сколько раз по воле того же случая они оставались в живых...
Между деревнями Бытень и Клетное, возле самой дороги, появились два снежных могильных холмика. Здесь с воинскими почестями мы похоронили наших бесстрашных разведчиков Чупринского и Шихалеева.
В начале 1944 года немцы зачастили в Дубровку. До них, видимо, дошли слухи, что здесь бывают партизаны, а некоторых дубровцев уж очень часто видят в Марьиной Горке.
Гитлеровцы ходили по домам, расспрашивали жителей, пытались хоть что-нибудь вынюхать, угрожали, но дубровцы держались дружно и стойко, среди них не было предателей. Однако немецкая контрразведка, похоже, кое-что все-таки сумела нащупать и стала особенно беспокоить семью Луцевич. Нам удалось узнать о приказе арестовать Веру, и мы успели ее предупредить. В начале февраля она ушла из деревни. Вскоре после ее ухода была арестована Мария Григорьевна Кудина. Она, конечно, была под контролем и если и оставалась на свободе, то только лишь как приманка для Луцевич.
Гонсевскую мы считали вне подозрений, однако в начале марта 1944 года гестапо арестовало и ее. В течение месяца следователь СД в Марьиной Горке вел допрос, сопровождавшийся пытками и избиениями, и каждый раз перед началом допроса он клал перед Леокадией Александровной листок бумаги, на котором было написано: "Шарый, Федор". Но Гонсевская категорически все отрицала. Мужественная женщина так ни в чем и не призналась. Прямых же улик у следователя не было.
Ничего не добившись в Марьиной Горке, гестапо переправило Гонсевскую в Бобруйск. Там также в течение двух месяцев продолжалось следствие. Леокадия Александровна по-прежнему начисто отвергала обвинение в связи с партизанами. Ее отправили в Освенцим. Вместе с Гонсевской в один и тот же день был схвачен и отец Веры. Луцевич погиб в концентрационном лагере, Гонсевская чудом уцелела.
После этих событий большинство жителей Дубровки покинули родную деревню и стали лагерем в лесу под деревней Бытень. Они взяли с собой и троих малолетних детей Гонсевской. Вера Луцевич жила в том же лагере.
Противник нанес нам ощутимый удар, но работа продолжалась. Связь с Бондариком была поручена Ануфрию Романовичу Сиротко. В наших радиограммах он значился под именем Демьян. Знали мы Ануфрия как связного одного из партизанских отрядов, но до той поры не пользовались его услугами. Он зарекомендовал себя как честный, преданный Советской власти человек.
До войны рядом с Дубровкой на сенчанском поле базировались наши бомбардировщики. Немецкая авиация в первые же дни войны разбомбила аэродром. Часть самолетов была уничтожена, часть перебазировалась в другое место. Ануфрий, еще до прихода немцев, снял с него скорострельные авиационные пулеметы, спрятал их и впоследствии передал партизанам.
До войны Сиротко был бухгалтером. С приходом немцев стал работать на свиноферме. Сразу же боль-Шую часть свиней перевел в изолятор и пустил слух, что на ферме чума. Немцы забирали здоровых свиней, а "чумных" Ануфрий забивал и переправлял партизанам.
Вместе с Ануфрием на свиноферме работал его брат, бывший председатель колхоза в Дубровке. При обстоятельствах, неясных до сих пор, брат Ануфрия был убит. До марьиногорских оккупационных властей дошли слухи, что тот погиб от рук партизан, поэтому Ануфрий и жена его брата Анна Васильевна пользовались доверием у гитлеровцев.
Ануфрий часто бывал в Марьиной Горке с нашими поручениями. Они сводились в основном к доставке разведданных о железнодорожных перевозках через станцию, полученных им от Бондарика. Сиротко никогда ничего не записывал, все держал в памяти. Хата его стояла на краю села. Слуховое окно чердака было обращено в сторону совхоза "Сенча", откуда мы обычно въезжали в деревню. Если слуховое окно было закрыто белой занавеской - значит, въезжать нельзя, в деревне немцы.
Время от времени Сиротко брал у нас магнитные мины, в специально оборудованном тайничке в телеге доставлял их в Марьину Горку, а там группа, в которой состоял Бондарик, пристраивала их к цистернам с горючим. Ануфрий успешно сотрудничал с нами почти до самого прихода советских войск, но у фашистов в конце концов все же возникли подозрения. В июне 1944 года при возвращении с задания он был схвачен. Уличающих предметов или документов при нем не нашли. При допросах его подвергали жестоким пыткам, но о своих связях с партизанами он ничего не сказал. Освободили его наши войска в Марьиной Горке. Затем до конца войны он был на фронте. Умер Ануфрий Романович в 1964 году.
* * *
Гости, гости... Кто бы они ни были - это большое событие для отряда. Последний раз нам сбросили груз в мае 1943 года. И теперь мы остро нуждались в питании и рации, оружии, боеприпасах, обмундировании.
На самом высоком месте, возле деревни Бытень, мы заготовили с вечера груды хвороста и стали с нетерпением ждать. Однако самолет прилетел лишь под утро, когда нас уже стала покидать надежда. Сначала послышался шум моторов. Он становился все сильнее и сильнее. Темный расплывчатый силуэт машины пронесся над нашими кострами и исчез из виду. Неужели не наш? Но вскоре самолет появился вновь. От него отделился какой-то предмет, за ним - другой... Вот-вот вспыхнут белые купола парашютов - и мы примем гостей прямо на руки! Но что это?
Два парашюта схлестнулись и с нарастающей скоростью несутся к земле. Глухой удар... Рядом лежат молодая женщина и разорвавшийся грузовой мешок. Бойцы бережно поднимают изломанное, теплое, но уже безжизненное тело и кладут его на подводу. На парашюте плавно спускается еще кто-то. Подбегаю и вижу Шарый! Обнимаемся, целуемся. Все искренне рады его возвращению.
- Радистка? - спрашиваю я, кивнув на подводу.
- Она, - вздыхает Шарый.
- Надо же так... А мы ведь и квартиру для нее в Марьиной Горке приготовили, и связных...
Утром того же дня погибшую при приземлении радистку мы похоронили рядом с Чупринским и Шихалеевым.
* * *
В начале марта в одном из домов деревни Бытень проходила вечеринка. На ней веселились как наши бойцы, так и другие хлопцы и девушки, большей частью из беженцев. Среди тех, кто вынужден был уйти из Су-тина, была очень хорошая семья Яндульских. Отец семейства погиб в 1937 году, а его уже повзрослевший сын с приходом оккупантов ушел в партизаны. В одной из стычек с карателями он, будучи тяжело раненным, попал в руки немцев и тут же был расстрелян. Но фашистам этого оказалось мало. Они согнали жителей на центральную улицу деревни и попытались выявить родственников Яндульского. Мать убитого, его сестры Яня и Ядя проявили исключительную выдержку: они прошли, как и все, мимо тела родного им человека и ничем не выдали себя - ни волнением, ни слезами. Фашисты уехали ни с чем, но семье пришлось уйти из деревни. Старшая дочь Яня ушла к партизанам, а младшая, Ядя, с матерью и теткой поселилась в Бытене.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});