Читать интересную книгу Египетский манускрипт - Борис Батыршин

Отношения с Вентцелем тоже начали понемногу выправляться. К моему удивлению, немец крайне болезненно отреагировал на внезапное охлаждение Ивана к его персоне. Курт не понимал, чем это было вызвано, но я-то знал, какое впечатление произвела на Ивана резня с применением достижений сумрачного германского гения. Не ожидал столь острой реакции – казалось бы, мальчишка, выросший на боевиках и видеоиграх, не должен быть столь чувствителен. Рад, что ошибся; то, как Иван отреагировал на страдания этих несчастных, говорит о том, что гнусные реалии двадцать первого века не так уж и затронули его разум и душу.

Ваня облокотился на леер. Сумрачное настроение его вроде бы отпустило; мир вокруг уже не казался столь отвратительным, а неудержимое желание запустить в герра Вентцеля стулом, возникавшее всякий раз, когда он видел любезного немца, понемногу отходило на задний план. Инженер был крайне вежлив и предупредителен, постоянно говорил о преимуществах инженерной карьеры, и как следствие – об изучении немецкого языка. Вот и сегодня мальчику пришлось битый час корчить любезную физиономию, выслушивая обстоятельный, подробный (иначе инженер не умел) рассказ о строительстве Суэцкого канала. Благо предмет беседы был недалеко – до Суэца оставалось не больше дня пути, что легко было заметить по усилению «дорожного движения» – кроме арабских лодчонок и парусных шхун, все чаще попадались грузовые пароходы и большие коммерческие парусники. А дважды мимо «Калиопы» серыми тенями проскальзывали английские крейсеры – и таяли в жаркой мгле, спеша куда-то по своим, имперским делам. Да, хозяевами на этом морском тракте (как, впрочем, и на большинстве других) были британцы – и не позволяли забыть об этом остальным нациям.

От общества Вентцеля Ивана избавила Грета Штайнмайер; после посещения Адена барышня нет-нет да и попадалась ему на глаза. Беседы с ней получались до чрезвычайности запутанными; Грета знала пару десятков русских слов и с грехом пополам умела объясниться на английском. Иван же за последние полторы недели успел выучить несколько немецких фраз, так что беседа с грехом пополам выстраивалась. Вот и теперь барышня поведала Ивану, что отец собирается отослать ее в Sankt-Petersburg, чтобы учиться там в Institut für edle Jungfrauen[56]. Ваня уже знал – Вентцель поведал! – что герра Штайнмайера ждет повышение по службе: фирма получила подряд на строительство Сызрань-Рязанской железной дороги, и ему предстоит этот проект возглавить. Так что очаровательной Грете, хочешь не хочешь предстоит перебраться в Россию, поступать в заведение, где, как ей успели уже рассказать, учатся русские Gräfinnen und Prinzessinnen[57]. У Вани были несколько иные сведения на этот счет (почерпнутые, к слову сказать, из одноименного телесериала), но разочаровывать хорошенькую немку он не стал.

Тем более что манер Грете и так было не занимать. Проведя в обществе сверстника столько времени, сколько приличествовало воспитанной junge Mädchen aus guter Familie[58], она откланялась, и Ваня вновь остался в одиночестве. В голову лезли всякие мысли, но он гнал их прочь, припоминая рассказ Вентцеля о строительстве канала. Немец, конечно, сволочь и колбасник, но дело свое он знает, и слушать его было весьма интересно.

Ваня узнал, что впервые судоходный канал между Средиземным и Красным морями был прорыт при фараонах. Позже этот водный путь был заброшен на тысячелетия и скрылся в песках; кто только не носился с проектами восстановить его! Но удалось это лишь французскому дипломату Лессепсу, который, не производя новых изысканий, а опираясь на результаты предшественников, решил провести канал так, чтобы он стал как бы «искусственным Босфором» между двумя морями, достаточным для прохода судов с самой большой осадкой. Проект отличался замечательной смелостью; автор обладал громадной энергией и громадными же связями, благодаря чему проект и был принят, хотя подготовлен весьма слабо. Работы начались в 1859 году. Технические трудности оказались громадными – работы шли под палящим солнцем, в песчаной пустыне, и только чтобы обеспечить рабочих водой, компании приходилось гонять туда-сюда полторы тысячи верблюдов. К 1863 году был даже прорыт небольшой пресноводный канал от Нила, предназначенный не для судоходства, а единственно для снабжения пресной водой – сперва рабочих, потом и поселений, которым предстояло возникнуть вдоль берегов канала. Шести лет, которые Лессепс отводил на работы, не хватило, канал был открыт только через десяток лет, в 1869-м. А дальше началась уже политика – канал, как это и планировалось изначально, действительно ослабил зависимость Египта от Турции. Но – отнюдь не в ущерб Англии, от которой фактически и зависит судьба Египта. Власти Англии в Индии канал также не нанес ущерба – наоборот, усилил ее, приблизив колонию к метрополии. В 1875 году Англия выкупила у египетского хедива его акции, и с тех пор британцам в компании канала принадлежит руководящая роль. Так что труды французов, в который уже раз, принесли дивиденды – и денежные и политические – Британской империи.

Ваня зло сплюнул за борт. «Англичанка гадит» – после жутких сцен в Басре это выражение приобрело для него конкретный смысл. Какого бы раздражения он ни испытывал к Вентцелю, мальчик понимал: инженеру пришлось защищать своих соотечественников и делать это в меру своего инженерного разумения. А кровь, пролитая на камни Басры, мучения, которые пришлось претерпеть и горожанам и мятежникам-вогабитам, – все это на совести «заказчиков» мятежа. Иван не сомневался, что это были англичане: немцы, путешествовавшие на «Калиопе», рассказывали, что британские агенты охотно вставляют палки в колеса германскому проекту железной дороги «Берлин – Багдад» и дальше, до Басры.

К тому же Ваня знал, какие события разразятся здесь всего через двадцать с небольшим лет[59].

И он отлично представлял, к чему приведут усилия англичан, направленные на то, чтобы оторвать от вполне цивилизованной, как выяснилось, Османской империи арабские племена. Он помнил и европейские города двадцать первого века, в которых не протолкнуться от арабов, и вызывающую роскошь телерекламы небоскребов и отелей Абу-Даби, и бесконечный поток репортажей о терактах, оплаченных нефтяными шейхами, – теми самыми, предки которых пасут сейчас верблюдов и униженно кланяются турецким чиновникам.

Этот процесс, которому еще только предстояло изуродовать европейскую цивилизацию, здесь только начинался. Ваня в который уже раз раздраженно подумал: отец, как и раньше, не хочет говорить о серьезном воздействии на историю, сводя это к шуткам, а то и вовсе уходя от темы под каким-нибудь благовидным предлогом…

Доски палубного настила слегка дрогнули; Ваня обернулся и увидел отца. Олег Иванович выглядел совершенно довольным; в Адене он сменил дорожное полувоенное облачение, не пережившее прорыва из Басры, на хлопчатобумажный колониальный костюм и извлек из багажа купленную в Маалюле трость со скрытым клинком – и как только он ухитрился сохранить ее во всех перипетиях странствования?.. В общем, вовсю изображал путешествующего джентльмена. Образ этот был настолько «викторианским», что Ваня поморщился.

Олег Иванович истолковал гримасу сына по-своему:

– Что, все на Вентцеля крысишься? Это ты зря, если бы не он – нас бы всех перерезали.

– Да ну его, этого немчуру! – отмахнулся Иван. – Я сам все давно понял, просто сделать ничего не могу – стоит закрыть глаза, передо мной сразу… ну, ты понимаешь…

Олег Иванович кивнул. Он и сам с трудом заставлял себя не вспоминать кошмарных сцен того дня.

– Я тут подумал, – продолжил тем временем Ваня. – Вот кончается девятнадцатый век. Впереди – Русско-японская война, англичане примутся всячески гадить России. Потом в Первую мировую нас втянут, ну и понеслась… Пока не кончится дело Украиной и санкциями. И нам что, снова все эти их пакости терпеть?

– Ну, за примерами можно и не заглядывать так далеко, – заметил отец. – Вон Англия только-только в Афганистане воевать закончила, а на юго-востоке, в Туркестане, как гадила России, так и гадит. И что характерно, и не думает оставлять это занятие.

– Ну да, ну да, – замотал головой Иван. – Помню, как же. Ты еще мне книжку давал, про польского парнишку[60] – так там главные герои, поляки, как раз и странствуют у русских границ где-то на Памире. Они, помнится, еще от казаков спасаются… или казаки их спасают? А помогает им английский шпион, из индусов – у него еще чин прикольный, забыл…

– Пандит Даварсаман, – сказал Олег Иванович. – Даварсаман – это имя, а «пандит» – как раз тот самый чин. Английский «туземный разведчик» – таких сейчас готовят в Управлении Большой тригонометрической съемки Индии. Для них в шестидесятые разработали особые приемы топосъемки – с помощью четок, молитв и прочих местных штучек. Очень, кстати, эффективная служба – русские так до конца и не разобрались, кто проникал в Туркестан под видом дервишей и буддийских паломников.