нижние время от времени восставали против своей незавидной доли. Но было сказано, что все обязаны подчиняться порядку. Вот стражники и делали всё согласно программе, вложенной в наше сознание.
Стоим, как стадо без пастуха. Кто-то даже слёзы вытирает. Тут я вспомнила, что из семьи правителей. И то, что когда пришельцы уходили, назначили меня главной. Приказ никто не отменял. Вот и руковожу…
— А как дошли то того, что доноров похищать стали?
— Болеть начали. Тут ещё непонятно, как в портал, который включали время от времени, попал человек. Обследовали его. Оказалось, что он почти стопроцентно идентичен нам по всем параметрам. Вспомнили, как пришелец продлевал работу своих органов. Ну и воспользовались ситуацией.
— Людоеды… — процедила я сквозь зубы. — Травку и деревья жалеют, зато собственных потомков на органы пустила.
— Кого?! — побледнев, прошептала правительница.
— Внуков и правнуков, бабушка! — безжалостно рявкнула я.
Взяла себя в руки, слегка усмирив бушевавшую во мне ведьму, и продолжила удивлять Сарон:
— Я всё никак не могла понять, как Лавиньш не сотворила, не призвала, а родила людей для Радужного мира. Оказывается, что её для этого и создали.
— Моя дочь жива? — глядя на меня с надеждой, прижав пальцы к губам, едва слышно выговорила правительница.
— Жива, — хором ответили мы с Косроком.
Краем глаза я видела, что он давно уже вернулся. Но не желая перебивать рассказчицу, тихо стоял у двери, прислонившись к стене, и внимательно слушал.
— Жива, — повторила я. — Хвала вашей Зелёной матери, портал не выбросил девочку ни в открытый космос, ни в мир, полный чудовищ. Она попала на Радужную планету. Совершенно безжизненную, пустынную, но с атмосферой и рабочей магией. То ли благодаря благословению богини, то ли ещё чему — тут мне подумать надо, — Лавиньш не только выжила, но и населила мир обитателями. Странновато, кособоко, но всё же смогла.
— Почему кособоко? — наверное, растерявшись от неожиданного радостного известия, правительница задала самый нелепый из вопросов, которые её сейчас волновали, но я ответила.
— Все детские запреты и комплексы, весь ограниченный кругозор и отсутствие знаний она воплотила в своём мире. На людей наложено столько ограничений, что проще перечислить то, что им можно делать. Планета однообразна и пустынна. Отсутствуют леса, большие реки, моря. Животные и птицы только домашние, и то я насчитала не больше пяти видов. Думаю, появились они благодаря рассказам Косрока о доме, да и те выборочно. Одежда, которую носят обитатели планеты…
Вспомнив о несуразных юбках, неподъёмной накидке, ужасной обуви, я молча махнула рукой. Сами люди такое придумать не могли — им в этом жить неудобно, хоть и привыкли.
— Косрок рассказывал Лавиньш о своём доме? — правительница всем телом повернулась к замершему и попытавшемуся слиться со стеной мужчине. — Ты встречался с моей дочерью?
— Больше скажу, — злорадно заявила вырвавшаяся на волю моя ведьма, — фактически он является единоправным прародителем населения Радужного мира. Ну, ты не маленькая, должна понимать, чем такие встречи заканчиваются.
Вернусь на Океан, попрошу Френки калёным железом выжечь из меня эту сущность! Дурацкая ситуация у принимающей стороны, а неловко мне.
— Булыжник бесчувственный, почему ты ничего мне не говорил о Лавиньш? — трясла за грудки Косрока Сарон.
Мужчина присел в коленях, чтобы правительнице было удобнее дотянуться, выражая эмоции, и терпеливо сносил трёпку.
— Мне отец ещё наказывал, — начал оправдываться парень, когда женщина, тряхнув его последний раз, отошла к столу и бессильно упала на стул, — хочешь мира в отношениях — никогда не рассказывай женщине, с которой спишь, о других бабах. Как бы давно или далеко бывшая на тот момент ни была.
— Мудрый папашка, — одобрительно кивнула я.
Сарон нас не слушала. Она металась по комнате, вслух планируя срочный переход в Радужный мир.
— Накопитель скоро зарядится. Ухожу. Не хочу больше здесь находиться, а там дочь. Что взять с собой? Одежду запасную, немного еды… — вдруг она резко повернулась ко мне. — Ты меня проводишь!
— Вот уж нет! — твёрдо отказалась я. — Если тебе мозги недороги, то можешь порталом идти. А мне открой путь на поверхность.
— Нельзя туда! Сколько уже раз тебе повторил. Там очень опасно! — завёл прежнюю песню Косрок. — Скажи ей, Сарон.
Но правительница молчала. Ой, чувствую, что знает она нечто, не предназначенное для общего разглашения.
— Успокойся, — предложила я Косроку. — Ничего там особо страшного нет. Поэтому она и молчит. Может, врать не хочет, а может быть, обещанием связана. Так, Сарон?
— Отстаньте от меня! Слова больше не скажу! — плотно сжала губы правительница. Села на стул, обняла себя руками за плечи, затихла.
Собеседница замолчала, но правдивый ответ был необходим. Времени уговаривать уже нет — у меня там Филька умирает. Ненавижу мысли читать. Мне от этого и физически и морально дурно становится. Словно в выгребной яме искупалась. Утверждение, что цель оправдывает средства, тоже за истину не держу, но бывают же исключения.
В голове правительницы копаться не собираюсь. А вот в «верю — не верю» сыграть можно. Или в детектор лжи. Настроилась на эмоциональную волну Сарон и спросила:
— Тебя зовут Сарон?
Лёгкое удивление на лице и кивок. В мягкий салатовый цвет окрашивается аура.
Что бы такое спросить, что соответствует чёткому «нет»?
— Это твоя комната?
Ещё большее удивление, но до отрицательного покачивания снизошла. Аура, переливаясь, изменила цвет на тёмно-голубой. Приму за отправные точки. «Да» — салатовый, «нет» — синий. Поехали:
— Можешь открыть проход на поверхность?
Ох, как заметались сполохи сомнений, раскрашивая ауру правительницы в сине-зелёные цвета. Кажется, она действительно не может, вернее, не имеет права открыть выход. Хорошо, спрошу иначе.
— Мне можно уйти из Бункера?
Салатовый. Могу — удерживать не будут.
— Ты проводишь к выходу?
Синий. Даже в сторону отвернулась.
— Я знаю, как к выходу пройти. Ходил же. Помню, — вмешался в допрос Косрок.
Уже хорошо. Не придётся бродить по лабиринтам Бункера. Остался ещё один вопрос, и я его задала:
— Хочешь с нами уйти?
Аура Сарон полыхнула изумрудным. Ух, какое жгучее желание покинуть Бункер таит правительница! Но яркая зелень мгновенно сменилась на бледно-голубой цвет отрицания. М-да, установленную программу одним хотением не пробьёшь. Интересно, а почему нет запрета на портал? Она же пять минут назад собиралась уходить, воспользовавшись им. Похоже, пришельцы подумать не