как одеяло, неловко задетое во сне и скользящее на пол.
Ощущения холода, обычно следующее за убегающим одеялом, не последовало.
Более того, Феликс почувствовал, что ему, откровенно говоря, жарковато. И что-то давит сверху. Не сильно, но ощутимо. Да и щекотательные диверсии одеяла продолжались. Оно то сползало, то интригующее скользило по боку, будто раздумывая — а не заползти ли обратно. Это было уже совершенно ненормально и Феликс открыл глаза.
Одеяла в поле зрения не нашлось. Зато нашлась Катерина Ивановна.
Она возлежала поперек феликсова живота, сладенько вытянувшись и свесив бокам крошечные лапки с нежными розовыми подушечками и хвостик, кончик которого покачивался в такт посапываю ведьмы с левого бока, на правый свисала белая пушистая голова с нервно подергивающимися ушками и тонкими длинными усами.
Вот они-то и оказались причиной дискомфортного одеяльно-щекотального пробуждения!
За первым открытием пришло и второе — Феликс был весь засыпан тончайшей белой шерстью.
Источник шерсти и обладательница самых потешных в округе розовых пяточек приоткрыла сияющие нежно-оливковой зеленью глаза, зевнула и объяснила ситуацию короткой фразой:
— Ты тёплый.
Стоило ему пошевелиться, как кошка недовольно перетекла на кровать. Кажется, так и не проснувшись. Пользуясь временным отсутствием начальства в этой реальности, стажер отправился в душ — смывать последствия бурной ночи (не своей) и, раз выдалась минутка, сделать записи о вчерашнем дне, пока не забыл. Перед сном на это не осталось сил. Что-то подсказывало Феликсу — сегодня их ждет не менее насыщенная программа, впечатления от которой рискуют выбить из памяти ранее пережитое.
Отмытый и почти довольный, он уже собирался «позвать» брошенную на столе нетеряшку. Но она сама напомнила о себе: сквозь тонкую гостиничную дверь прорвался звук входящего звонка.
— Кто это? — крикнул он в дверь, озираясь в поисках полотенца.
Ответом была тишина, хотя Катерина Ивановна от такого громкого «пилим-пилим» точно должна была проснуться, подскочить на полметра вверх и высказать свое ведьмачье фи.
Каждому новому абоненту нетеряшка сама подбирала свой звук: чаще всего Феликс слышал тягучие переливы флейты, с которыми звонила Зинаида, реже — что-то модное из обычной человеческой музыки — они стояли на звонках друзей. Как-то позвонил сам Министр. Но тогда Феликс взял трубку мгновенно, так что кто знает, что у него за мелодия?
«Вряд ли это он, — подумал Феликс, вслушиваясь в мерзенькое пиликание, — странно, телефон не появляется. Сломался?»
Он еще раз посмотрел на раскрытую ладонь и старательно подумал об артефакте. Потом постарался представить его в руке — бесполезно. Впервые нетеряшка проигнорировала вызов владельца. Владелец буркнул что-то из Катерининого лексикона, бросил попытки достучаться до звонящего артефакта и, наконец, увидел полотенчик — на полочке под самым потолком.
Потолка выглядела сухой и уютной, но предала стажера не менее коварно, чем магическая звонилка.
Вчера, во время купания напарницы, сопровождающегося бесконтрольным разбрызгиваем воды из вырывающегося на волю душа, она была знатно затоплена. За ночь полотенце впитало воду и аккуратно отсырело.
Отказавшись от попыток вытереться, Феликс с отвращением обернул влажную и чуть осклизлую тряпку вокруг бедер и ворвался в номер, наполненный желтыми полосами света, пробивающимися через полузакрытые шторы, тонкими белыми шерстинками, невесомо кружащимися в воздухе, запахом миндаля и нервным «ПИЛИМ-ПИЛИМ», к которому нетеряшка добавила мощную вибрацию, от которой стол едва заметно, но ощутимо трясся, а звонящий артефакт с решимостью улитки-самоубийцы, неуклонно полз к краю «скалы».
— Катерина, что с вами?!
Источник шерстинок с кровати переместился на пол, по центру свободного пятачка — между кроватью и столом, медленно стряхивающим с краёв вниз всякую мелочь. Вокруг Катерины уже валялись черный квадратик визитки, экзаменационный брикет с семечком, бумажник, ложка… всего этого кошка не замечала.
Она лежала на спине, чуть изогнувшись, выставив вверх лапы и откинув голову назад. Хвост безвольно распластался по ковролину, глаза… глаза закатились и стали похожи на две крошечные матово-белые лампочки; вроде тех, что вставляли в советские новогодние гирлянды. Лампочки были полуприкрыты веками с едва розовой каёмкой и выглядели если не потухшими, то потухающими.
Телефон на столе дополз до края, издал победное «ПИЛИМ» и бросился вниз, целясь в беспечно брошенную на полу ведьму. Феликс — за ним. Точнее — к неподвижной Катерине. Полотенце противно хлюпнуло и скользнуло вниз, оголяя и без того не особо одетого стажера.
— Ты больной? — прохрипела кошка, возвращая глазам привычную сверкающую зелень. — Я медитировала, — прошипела Катерина. — Только выдались спокойные полчаса! Но ты все испортил, болванище!
Феликс с облегчением выдохнул и только теперь заметил, что продолжает держать Катерину за шею, она косится куда-то вбок, а её шерстка уже щекочет руку, вставая дыбом.
С некоторым запозданием (непонятно, безопаснее её продолжать держать или отпрыгнуть подальше и запереться в ванной) Феликс выпустил совершенно взбешенную кошку и подался назад.
— Я подумал, что вы… — но не говорить же, что он думал о её смерти?! — Извините, я просто…
Выпущенная на волю Катерина повела себя странно. Мгновение смотрела на сидящего перед ней на коленях Феликса, округлилась в полноценный белый шар, сверкнула глазами, окрасив комнату всеми оттенками зелени, подскочила, изогнув изящную спинку, и взлетела на кровать, где забилась в дальний угол.
Феликс с недоумением посмотрел на белый комочек и пятно зелени на стене. Пятно мигнуло и пропало — кошка зажмурилась.
«ПИЛИМ! ПИЛИМ! ПИЛИИИИИМ!»
— Трубку возьми! — прорычала она, — и прикрой свои… сантиметры!
Феликс протянул руку на звук, не глядя нажал куда-то в экран, не отрывая взгляда от Катерины.
— Феликс, доброе утро. Это Роман Константинович, — представился мужчина так, будто они были знакомы.
Голос говорившего, в отличие от противного пиликания, оказался мягким, чуть вкрадчивым. Будь у Феликса уверенность, что он говорит с человеком, он не дал бы ему больше тридцати. Но на нетеряшку мог позвонить только маг. Люди дозванивались до Феликса по специальному «человеческому» номеру, выданному ему в Министерстве. Он был привязан к одному из обычных мобильных операторов, но пропускал только звонки от заранее внесенных в базу Министерства абонентов, включавших пару друзей, маму и её лечащего врача.
— Роман Константинович? — переспросил Феликс.
Катерина резко развернулась, подпрыгнув и повернувшись в воздухе всем телом. Округлила и без того круглые глазищи и замотала пушистой головой. Феликс нащупал позади себя потерянное полотенце, прикрылся, не отвлекаясь от беседы.
Роман вопрос проигнорировал и начал спрашивать о том, что он делает в Калининграде, с кем он, кого видел, о чем сейчас пишет, как его курсовая и не замечал ли он поблизости