Читать интересную книгу Полный назад! «Горячие войны» и популизм в СМИ - Умберто Эко

Я обычно на сто процентов согласен с тем, что пишет мой друг Клаудио Магрис[362] (ладно, чтоб смущать себя и его, скажу — на девяносто девять и девять десятых процента), но хотел бы высказать кое-какие претензии к его статье, опубликованной в прошлый понедельник в «Коррьере делла Сера». Напоминая, что решение школьной администрации было определено тем фактом, что родители подростков выставили ультиматум: или будь по-нашему, или мы не пошлем детей в школу, — Магрис комментирует: «Это требование устроить гетто можно еще представить себе в устах расиста, одуревшего от ненависти к мусульманам. Представить себе как оскорбление всему на свете, и в первую очередь — исламу. В устах же мусульман оно звучит как низкая карикатура на ислам. С какой стати может быть неприятно, скандально, отвратительно для мусульманского отрока иметь одноклассников — католиков, вальденсов, евреев или вообще молодых людей не крещеных и не обрезанных? Плюрализм — соль жизни, демократии и культуры — не являет собой серию миров, замкнутых друг в друге, не знающих друг о друге. Он состоит во встрече миров, в диалоге миров, в сравнении миров с мирами».

Я, конечно, всецело готов подписаться под этими высказываниями, в частности, вот уже несколько лет я участвую в работе сайта, созданного моими друзьями и сотрудниками и рассчитанного на педагогов любых наций и стран. Сайт посвящен проблемам взаимопонимания и приятия инакости. Этот сайт можно найти через «Academie Universelle des Cultures». Ясно, что для взаимопонимания и приятия нужно вместе жить. Это следовало бы объяснить тем родителям, которые потребовали для собственных детей создания гетто. Но я не знаю специфическую картину и не могу сказать, до какой степени эти люди убеждаемы. Хотя повторяю, что под словами Магриса в общем и целом готов подписаться.

За исключением одного пункта очерка. Я не согласен с утверждением, что запрос исламских родителей «неприемлем» и что не стоит обращать на него внимание, а следует бросить в корзину. Реагировать ли на запрос, принципиально оскорбительный для наших убеждений? Наши убеждения адресуются всегда к Идеалу (а этот идеал, поскольку пока что еще не осуществился, обычно обретается в будущем времени и подлежит нескончаемым обсуждениям и интерпретациям). Совсем в ином измерении находится Факт, который, как и положено факту, обсуждению не подлежит. Пред лицом такого факта, как извержение вулкана или как сход лавины, мы не интерпретируем, мы действуем, и все.

Факт, который в этот раз дается нам в своей непреложности, — это что группа родителей (все они, кажется, египтяне) заявила школьному завучу, что или им сделают отдельный класс, или дети в школу ходить не будут. Не знаю, какие у них альтернативные планы. Пошлют они детей в Египет? Лишат их вообще образования? Устроят частную мусульманскую школу? Исключим первый вариант (хотя он доставил бы удовольствие «Лиге Севера»: вышвыривать щенков на историческую родину! — читай: «давить, пока не выросли»). Второй вариант нежелателен, поскольку он лишил бы молодых иммигрантов их права на полное образование (пусть даже по вине родителей, а не государства). Значит, третье решение? Втройне нежелательно. Во-первых, оно ведет к сегрегации, во-вторых, молодые лишаются возможности усвоить культуру принимающей страны, и в-третьих, высока вероятность их изоляции и фундаментализации. К тому же речь ведь идет не о детском саде, где достаточно было бы преподавать добровольцам из родителей. Речь идет о лицее. А там науки трудные. Разве что впору будет учреждать частные исламские лицеи, приравненные в правах к государственным школам, и это вполне реально, ведь у нас много частных католических лицеев, но лично мне не очень бы хотелось, чтобы это действительно произошло: новая форма сегрегации, разъединения…

Если такова действительность и таковы альтернативы, то, получается, вполне разумно решение администрации лицея в Милане. Разумно, и основано на рациональном торге. Учитывая, что ответив родителям «нет», перспектива была не иметь этих учеников в своей школе, и скорее всего — ни в какой школе, запрос был удовлетворен «через не хочу»: удовлетворен как наименьшее зло, в надежде, что через некоторое время все утрясется. Да, эти подростки-мусульмане теперь не учатся в одном классе с другими (для них это, кстати, большая потеря), но все-таки они учатся! И получают то же самое образование, которое дается итальянским подросткам. Они изучают наш язык и нашу историю. Поскольку это не младенцы, а ученики лицея, никто им не мешает рассуждать своей головой и даже встречаться по своему выбору с итальянскими сверстниками (китайскими, филиппинскими). Нигде не сказано, что они стопроцентно солидарны с позицией своих родителей.

Кроме того, учитывая, что это лицей, где преподают кучу наук и кучу предметов, будь их преподаватели действительно на высоте, они расскажут всем ученикам (и католикам и мусульманам), что хотя в Италии заведены свои обычаи, свои ритуалы, и большинство жителей имеет определенные религиозные убеждения, но всем было бы интересно прочесть некоторые части Корана, например следующие:

Скажите! Мы уверовали во Всевышнего, в то, что ниспослано нам, а также в то, что было ниспослано Аврааму, Исмаилу, Исааку, Якубу и потомству. А также в то, что ниспослал [Всевышний Аллах] Моисею, Иисусу и то, что было ниспослано пророкам от Господа их. Для нас все пророки одинаковы [как пророки и посланники Творца]. И мы Ему [Всевышнему Творцу] покорны.

62. Воистину, уверовавшим, а также иудеям, христианам и сабеям — всем тем, кто уверовал в Господа и в Судный день, кто творил добро, уготовано воздаяние от Господа, им нечего страшиться, и не изведают они горя.

113. Говорят иудеи: «Христиане не на истинном пути». А христиане говорят: «Не на истинном пути иудеи», и при этом они ссылаются на Писание. Таким же образом повторяют их слова те, которые не знают [истины]. Аллах в День воскресения рассудит их в том, в чем они расходились[363].

Каким будет внутренний мир этих молодых людей после пяти лет обучения «в собственном соку», но все же наряду с этим, подспудно, и в атмосфере окружающей культуры — мы не знаем по той простой причине, что грядущее в лоне Аллаха. Я думаю, что в результате их внутренний мир все-таки будет богаче, нежели если бы они провели эти годы в частной школе, дважды отъединенной от мира. Все мы надеемся, что все получится отлично. Однако давно известно, что отличное — враг хорошего, а следовательно, при торге надо ориентироваться на наименее плохое. Кто знает сколько подобных торгов нам придется устраивать в будущем, дабы избежать пролития крови в полиэтническом мире.

Принимать наименее худое, надеясь, что это не войдет в постоянную привычку, — не значит, что следует оставить усилия и бросить борьбу за достижение отличного. В частности потому, что отличное, не относясь к категории Фактов, а относясь к категории Идеалов, поддается множественным интерпретациям.

Трансляция из Иерусалима[364]

14 июля, утро. Студия! Алло! Как слышимость? У меня прекрасная, о'кей.

Доброе утро. Прямой эфир из Иерусалима, я нахожусь на горе Сион прямо у ворот города. На заре была проведена разведка боем. Отсюда, где я нахожусь, просматриваются крепостные стены, как видите — в плане это квадрат. На востоке возвышение, где в древности находился Храм, теперь там Надскальный купол (мечеть Омара). На северо-западе Иродовы ворота, за чертой города — Масличная гора, на юго-западе башня Давида. Стены не только очень крепки, но и расположены таким образом, что на востоке под стеной — отвесный спуск к долине Кедрон, на западе — другая долина. Таким образом, союзники могут выбирать направление атаки из двух возможных: или с юго-запада, или с севера.

Сейчас, когда солнце начинает всходить, я четко различаю большие деревянные башни, баллисты и катапульты, они перемещаются через крепостной ров и вплотную приближаются к стенам. Вы, конечно, помните, как остро стоит вопрос штурмовой техники. Город был окружен уже 7 июня. 12 июня, пойдя на поводу у одного неуравновешенного затворника, предсказывавшего блиц-победу, союзники приняли решение провести разведку боем. Попытка провалилась, и, кстати, выявилось, что союзническая армия не располагает необходимым снаряжением для взятия стен. Следует полагать, что командованию это было известно, но в этой войне играют роль, кроме пользы дела, и привходящие факторы. Рыцари и командиры знают, что войны выигрываются и паузами, и переговорами с противником. И в особенности — оттяжками.

Но у нашей армии существует громоздкий арьергард. Это огромная толпа паломников, оборванцев, охваченных мистическим восторгом, мечтающих разграбить город. Это те самые, которые, проходя по долинам Рейна и Дуная, громили и жгли еврейские гетто. Неудобный контингент, он с трудом поддается организации. Думаю, что решение атаковать 12 июня было принято под нажимом этой массы экзальтированных ополченцев.