Читать интересную книгу Энгус: первый воин - Орландо Паис Фильо

— Носи его с собой всегда и везде, Энгус! А я буду ждать тебя, буду с нетерпением ждать того дня, когда ты вернешься, и союз наш станет вечным.

Она поцеловала меня, и слезы наши смешались.

Затем, обещая вернуться, я сел на лошадь и покинул Кайр Гвент, отправившись искать свою судьбу.

Глава девятая

Серая зима

Я смотрел на дорогу, которая вилась передо мной как змея, и время, проведенное с Гвинет, казалось лишь сном. Сном, который я отложу пока в самый драгоценный уголок моего сердца, в лучший его уголок, и никогда не забуду. То внимание и нежность, которыми она окружила меня, и моя собственная любовь к ней дали мне силы и возможность выполнить свое предназначение. Но отвечаю теперь за свои действия лишь я один, один отвечаю и за причину, и за следствия моей судьбы. Вдалеке от возлюбленной реальность быстро проникла ко мне в сердце и воцарилась там, подмяв под себя все остальное. Я по-прежнему не мог смириться со смертью Морского Волка, и меня не отвлекли от этого даже все уроки святого старца. Я вспоминал отца, который всегда казался мне таким неуязвимым! В груди у меня снова начинала ныть рана от потери отца и героя, образца человека и воина, а главное — того, кого я буду чтить вечно.

Мои чувства становились все сильнее, и в унисон с ними крепчал ветер. Этот свирепый ветер пронизывал даже кожу, и мне казалось, что сама буря судьбы рвет меня на части. Я почему-то желал теперь этих бурь, словно они могли помочь мне исполнить задуманное: уничтожить этих ублюдков, этих проклятых конунгов. За моей спиной стояли теперь не просто защита и помощь Гвинет, но и ощущение, что эта мужественная женщина может, если понадобится, вдохновить меня убить хоть дракона. О такой помощи женщины обычно не говорят в мужской компании, но она более реальна, чем восход солнца.

И хотя мне все было теперь ясно как день, ехал я не торопясь, ибо просто не знал, с чего начать. А для начала нужно было достать лодку. Я знал, что мой злейший враг Айвар сейчас прибыл в порт Эрин с еще большей, чем прежде, ордой воинов и рабов. Значит, мне надо было как-то добраться до юга Кимра и, если возможно, продать свою лошадь и на каком-нибудь корабле добраться до Дублина, укрепленного порта норманнов на острове Эрин. А уже оттуда я мог бы спокойно идти вместе с норманнами до тех пор, пока не выслежу и не убью эту змею. Айвар теперь вернулся в свой самый надежный порт и будет сидеть там, где чувствует себя в полной безопасности. Там-то я и найду его и одним ударом положу конец тирании этого червя.

Я хотел, чтобы мои воля и молитвы подарили мне такую возможность, а пока бесконечные повороты дороги привели меня в лес, и я въехал под сень его деревьев, не зная, не готовят ли они мне какой-нибудь сюрприз. Ветер, шумевший в кронах, казалось, шептал какие-то незнакомые, неслыханные ранее слова, и это будто бы были слова о моих поисках. Откуда-то из самого темного и дальнего угла души я спрашивал себя и мир: а что, если я не ищу ничего, кроме удовлетворения личной ненависти? Но нет, это ни в коем случае не являлось простым мщением! Пытаясь восстановить потерянную честь отца, я восстановлю честь тысяч людей этого несчастного острова, я удовлетворю их порыв к свободе, помогу им в борьбе против тирании, насилия и рабства. Судьба моего потомства, моих наследников теперь полностью зависит от того, как я поступлю сейчас. Ибо я задумал великое дело, и если сумею исполнить его, то не только для себя — но для многих людей. И пусть я не увижу этого сам, но знаю, что счастье расцветет в каждом уголке страны и повлияет на будущее моего потомства. И это будет счастье, достигнутое моими нынешними настойчивостью и мужеством. Мои достижения будут продолжаться в крови моих детей и внуков… Я помещу в родных жилах навеки то самое мужество, которое сейчас так необходимо для исполнения моего святого намерения… Итак, заглянуть в лицо судьбе или убежать? Такая дилемма поставлена теперь передо мной самой жизнью. Так что же: выбрать простую жизнь, избежать всех проблем, выжить без особого труда — или заглянуть глубоко в незнаемое и выдержать с ним бой? Предпочесть правду, которая победит все, или жизнь, полную лжи и наслаждений? Испытание мужества или горечь заранее избранного поражения? И вот, словно мои раздираемые противоречиями мысли, дорога вывела меня на развилку. Передо мной и в самом деле лежало два пути.

Я выбрал дорогу, сворачивавшую налево, не зная своей судьбы, спрятавшейся и тайком хихикающей над теми страхами, которые должны обрушиться на меня без всякого предупреждения, и, как я уже догадывался, очень скоро. И вот дорога превратилась в тропку, хотя и наезженную, но очень узкую. Она привела меня в далекую, таинственную, почти мистическую часть леса. Увидев то, что открылось моему взору, я почему-то сразу же захотел давать всему имена. Может быть, это была лишь жалкая попытка скрасить одиночество, но я тут же начал крестить все, что попадалось мне на глаза, словно лес этот уже являлся моей вотчиной. Так, где-то около полудня я назвал тихий ручей ручьем Бригид, затем проехал по поляне Морского Волка к лесу Ятлана, где вдали озеро Энгуса лизало подошвы гор Лахлана. И там я остановился передохнуть.

Ночь опустилась, как мягкое покрывало, и успокоила все вокруг. В этой мирной тишине мои мысли, которые до этого горели ярким костром, тоже немного остыли. Из леса доносились всевозможные ночные звуки: стрекотали кузнечики, квакали лягушки и где-то вдалеке ухала сова. Я спокойно лежал под синим волшебным покрывалом ночи. Ветер тоже улегся, и я мог видеть представление звезд на небе и смотрел на него до тех пор, пока сон не пришел взять с меня свою обычную дань.

Одиночество позволяет нам замечать одновременно простые и значительные вещи и нашептывает вопросы о тайнах жизни, окружающей нас, свидетельствуя о ее взаимоотношениях с Творцом.

Утром, проснувшись, я вновь твердо решил продолжать искать свою судьбу и порадовался тому, что дело это наполнит всю жизнь, ибо оно велико и трудно. Забравшись в лес еще глубже, я ехал целый день и добрую часть ночи. До сих пор во рту у меня не было и маковой росинки, но я почему-то не сомневался, что завтра обязательно найду пищу. Наконец, усталый, я спешился и разжег костер — больше ничего мне не удалось сделать.

На следующее утро вид потухшего костра вдруг напомнил мне печальные последствия набегов Айвара. Это был человек, который, словно пламя, превращал в пепел все окружающее, но и его судьба будет подобна пламени, которое, несмотря на все свое могущество, в конце концов пожирает само себя.

В то же утро я ощутил все выгоды наших занятий с Гвинет: ловко пущенная стрела помогла мне добыть пропитание и в то же время предостерегла. Когда я целился из-за шеи коня, то вдруг по моему телу словно прошел удар небольшой молнии, и я ощутил себя на мгновение тем самым животным, которое собирался подстрелить. Это воистину явилось предупреждением, и что-то внутри меня сказало, что надо готовиться к бою, а потому ни одного дня я не должен пропустить, не взяв в руки свой топор. Я инстинктивно положил руку на рукоять, снял топор с пояса и стал пристально рассматривать узоры, испещрявшие его лезвие. Морской Волк дал мне этот топор, и я нежил его, как лелеют до конца дней какое-нибудь мимолетное воспоминание. Память об отце снова наполнила глаза жгучими слезами… а слезы в свою очередь заставили вспомнить Гвинет и то время, что мы провели вдвоем. Я окунулся в поток воспоминаний, которые переполняют порой наш мозг подобно маленьким птичкам, говорящим на разных языках, отсылая нас к дорогим мгновениям жизни.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});