— Вена? — предположил кронпринц. — Но я не мой отец, я не считаю нужным унижать побеждённого. И вы сами, Отто, хотите в будущем видеть Австрию не союзником, но младшим партнёром в европейских и может даже колониальных делах. А если вы про Италию… Битый союзник не может получить многое, это тоже унизит Австрию. Но что-то им дать нужно. Может Триент? Или обойтись Вероной?
Бисмарк подавил усмешку, благо обильная растительность на лице помогала это делать. К тому же кронпринц говорил отнюдь не глупые вещи, просто пока не охватывал весь горизонт, необходимый для будущего правителя. Но может так было и лучше. Таким удобнее управлять… Особенно если вспомнить, что склонность кронпринца к некоторым либеральным веяниям тоже можно и нужно использовать. Только не внутри Пруссии, а снаружи.
— Вы прибавили к двум проблемам, о которых упомянул я, ещё две. О первой мы уже пришли к согласию даже с Рооном и поддерживающей его частью генералитета. Вместо парада в Вене обойдутся торжествами по возвращении. Такими, каких Пруссия не видела с начала века, а то и со времени Фридриха Великого. Италии действительно хватит и Вероны. Венеция… Русские говорят в таких случаях, что «слишком жирно будет».
— Но тогда…
Канцлер остановился, поскольку травмированная на охоте нога начинала слишком сильно о себе напоминать. Знающий об этом Фридрих Вильгельм тоже замер. Тут было и уважение к собственно канцлеру и обычная вежливость. Сама обстановка вокруг тоже настраивала командующего армией на мажорный лад. Победа в войне, состоявшаяся де-факто и нуждающаяся лишь в оформлении де-юре. Подъём боевого духа в кадровой армии, солдаты и особенно офицеры которой успели не только почувствовать вкус побед, но и привыкнуть к тому, что они даются не столь сложно, как пытались их стращать сторонники политики умиротворения. А проблемы… Он готов был про них послушать, равно как и считал, что все они решаемы. Прусский гений, воплощающийся в лучших представителях народа, никогда не оставлял династию Гогенцоллернов, даже в самые смутные времена, когда день сложно было отличить от ночи.
— Венгрия! Этот «данайский дар», рождённый в головах Игнатьева и Станича, помог выиграть войну очень быстро и с малыми потерями, но вместе с тем… Что с ней делать то?
— Признавать как независимое королевство,
— Конечно, признавать, — желчно произнёс канцлер. — И королевство, и его, прости Господь, короля, этого Дьюлу Андраши. Он будет улыбаться, льстить, обещать и очень много и долго торговаться, уподобляясь цыгану, продающему старую клячу как арабского скакуна трёхлетку.
— С одной стороны мы, а с другой Россия?
— Да, Фридрих. И мы вынуждены будем его перекупить. Не деньгами, а поддержкой его на троне. Венгры не забыли, что именно русские стали главной причиной их поражения тогда, в прошлый раз. Они их не любят.
— Но австрийцев они не любят сильнее!
— Потому и приняли помощь из Санкт-Петербурга, — покивал Бисмарк, ощущая, что собеседник осознал вставшую перед Пруссией во весь рост проблему с новообразующимся королевством. — Только иметь в союзниках Россию, такого могут не понять многие венгры. Этим и надо воспользоваться, чтобы ограничить Андраши в его желаниях. А ещё расположение Венгрии не самое лучшее для этой страны.
Канцлер знал, о чём говорил. По большей части возрождающееся королевство будет окружено австрийскими землями. Ну и часть границ с Османской империей — это ничуть для венгров не лучше, а то и хуже. При таких «добрых соседях» потребуется немалую часть сил использовать для того, чтобы хоть как-то противостоять возможному вторжению что с одной, что и с другой стороны. А кто может венграм в этом помочь? Точно не австрийцы, которые при первом же удобном случае захотят вернуть отложившиеся земли. Обращаться к русским? Андраши, как хитрый и умелый политик, разумеется, может вести с Петербургом переговоры, упирая на общего если не прямого врага, то уж точно недоброжелателя, Османскую империю. Вместе с тем ставить исключительно на один «номер» он не станет. Особенно когда убедится, что Пруссия может и начинает навязывать политическую волю побеждённой Австрии.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Закурив, Отто фон Бисмарк довольно улыбнулся, чувствуя, как план на будущее Венгрии начинает собираться в единое целое. Да и насчёт Австрии замыслы являлись отчётливо просматриваемыми. Это он и хотел донести сейчас до кронпринца. Того самого, который рано или поздно, но сменит на троне своего отца, кайзера Вильгельма. А к подобному стоило начинать готовиться за долгие годы. И постараться за всё это время не оттолкнуть от себя кронпринца с его несколько либеральными веяниями, а плавно изменить их. Раньше бы канцлер не задумался о таком варианте, но теперь, глядя не просто на стремительно меняющийся мир, но ещё и на возможность сочетания консерватизма, столь милого его сердцу, и иного, очень передового даже по меркам либералов… Другой путь, точнее пути, по которым способен пойти тот, кто умеет смотреть вперёд и забирать с собой всё важное из прошлого.
— Поражение в войне и отложение Венгрии ставит Австрию на грань распада. Фридрих. Это понимают у нас в Берлине, но и в Вене не все из министров Франца-Иосифа полные дураки.
— Дураки обычно не становятся ими.
— Вспомните Буоля.
— Гм… да, Буоль, — закашлялся кронпринц. — Понимаю вас, Отто. Но распавшаяся на куски Австрия нежелательна.
— Говорите прямо — этот исход вреден для Пруссии, — посуровел Бисмарк. — Венским «мудрецам» нужно внушить, что федерализация и уступки аристократии чешской, хорватской и иным есть необходимое зло, чтобы сохранить разрывающуюся по швам, собранную из лоскутов империю. И делать это должен буду не я, не ваш отец. Мы известные консерваторы, нам просто не поверят. Зато вы, Фридрих — наследник прусского трона, но ещё и не раз и не два заявляли о своих стремлениях к развитию политической системы Пруссии, про необходимость не просто конституции, но отражающей интересы прусского народа. Вы же не утратили свои идеалы за последние несколько месяцев?
— Идеалы — не перчатки, их не меняют каждые несколько дней. И даже не сапоги.
Железный канцлер лишь покивал в ответ на слова кронпринца. Идеалы действительно не должны меняться. Зато развиваться, становиться более сложными, идти вперёд вместе со столь стремительно несущимся временем — это другое. Раньше он понимал это не до конца, но учиться никогда не поздно. А учителя у него были хорошие. Особенно князь Горчаков, столь мягко и ненавязчиво подталкивающий его к тем действиям. против которых и сам подталкиваемый ничего не имел. В этом и заключалась сила старого русского дипломата — его ведомые сами хотели добиться того, к чему он их готовил, к чему подталкивал и чего помогал достигнуть. Вот только… Верно говорят, что дьявол таится в мелочах. Бисмарк оказался слишком хорошим учеником, поняв ход мыслей своего учителя. А ещё обнаружив обходные пути, способные привести почти к тому же.
Идти по пути Горчакова или тому, который использовали там, за океаном? Не самый лучший выбор, потому как оба они были бы выгодны прежде всего их создателям. Зато если совместить, взяв от каждого часть, дополнив своим и в результате… Результат должен оказаться полезный прежде всего для его страны, для Пруссии. Не для России, стремящейся отомстить виновникам проигранной Восточной войны и утвердиться на Балканах. Не для Америки, не имеющей интересов как таковых в Европе, но желающей пробраться в европейские головы, насадить в них то, что кто-то метко назвал «силой белой кожи и алой крови». Не-ет, он будет использовать как Петербург, так и Ричмонд, как ныне главного русского дипломата Игнатьева — Горчаков пал, это очевидно, пускай ещё и пытается барахтаться — так и Станича, использующего госсекретаря Тумбса лишь как проводника своей воли.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Кому и что предложить? О, это он найдёт! Способные видеть и делать верные выводы всегда находят искомое. Позор Франции от рук Пруссии и невмешательство, когда Россия, а может и союзники её будут втаптывать в грязь Османскую империю должны удовлетворить Александра II и всю партию панславизма, олицетворяемую сейчас графом Игнатьевым и великим князем Александром. Американцев обрадовать придётся иным. Например, участием в их иногда странных, но, пожалуй, способных принести выгоду проектах. А ещё как следует присмотреться к Великобритании. К тому, что собираются делать в Лондоне и как эти дела станут входить в конфликт с намерениями, пестуемыми в Санкт-Петербурге и Ричмонде. В неизбежности конфликта у железного канцлера не возникало и тени сомнений. Оставалось лишь подумать, как и сколько оттуда получиться выжать масла, чтобы потом на нём жарить охотничьи колбаски для Пруссии.