похоже.
– Ты мне очень нравился, Дим. Так нравился, что я даже хотела повторить.
– А я не хотел, – угадал Дима.
– Не хотел, – эхом повторила Саша.
Они снова замолчали.
– Сколько тебе было лет? – спросил Дима, вставая с кровати и разливая по бокалам остатки вина.
Он не нашел сил сесть обратно, чувствуя, что должен сейчас сохранить дистанцию. Токарев встал у окна, пригубил Бордо.
– Девятнадцать, – ответила Саша.
Дима тихо хмыкнул.
– Ты даже в девятнадцать была умнее меня, девочка.
– Спасибо, что не извиняешься, – Сашка решила игнорировать его реплику об уме, так как считала себя полной дурой. И тогда, и сейчас.
– Мне жаль, Саш. Но ты, видимо, знала, на что шла.
– Я вполне осознавала.
Токарев изо всех сил старался вспомнить хоть что-то. Он таращился в темное окно, перебирая в уме события, образы, эмоции того времени, но среди кучи воспоминаний о пьяных оргиях не было даже крохотного момента о сексе с Сашей. У Димы каждый день была такая Саша, которую он трахал, пока решал дела или пытался отвязаться от Ксюши. Он не помнил секса с ней, но сохранил в своей голове нечто иное.
– Знаешь, зато я помню, как ты пыталась пообедать пакетом с лапшой вместо борща, – Токарев нашел силы оторвать глаза от окна и взглянуть на молодую женщину, о которой у него было так много и одновременно так мало воспоминаний.
Саша не смогла сдержать улыбки.
– Какой я тебе к херам Петрович. Зови меня по имени, – изобразила девушка Димин голос.
Токарев тихо рассмеялся. Почти мгновенно напряженная струна нервов ослабла, и атмосфера в комнате стала легкой, игривой.
– И костюм Чебурашки в тот день был в стирке, – на душе Димы потеплело, и он продолжал, поймав волну: – Штаны, в которых ты работала, были ужасными. Они тебя полнили, скрывали такую классную попу и ноги.
– Ты просто похотливый засранец, Токарев, – Сашка кинула в него кусочком хлеба.
– Я помню, как ты велела мне мыть пол самому или заткнуться.
– Я не могла велеть тебе заткнуться, – заспорила Саша.
– Ну, возможно. Но ты очень громко думала.
– Это да.
– Я помню, как у тебя глаза горели после премии, которую я тебя начислил. После того недоразумения с твоей соседкой я хотел тихо свалить, чтобы не слушать твои упреки, а ты даже не думала об этом. Хотя и лишнего не позволила. Я так тебя хотел тогда, Сашка.
– Анально.
– Что?
– Ты сказал, что хотел бы заняться со мной именно анальным сексом, – напомнила Саша.
Дима невольно бросил взгляд на ее пятую точку и… не смог не согласиться:
– Черт, да, – усмехнулся он, слегка качая головой.
Токарев присел обратно на кровать, близко-близко. Они с Сашей оказались лицом к лицу, и никто не хотел ни отодвинуться, ни отстраниться.
– А еще ты соврала, что секс был хорош, – закончил Дима. – Это было зря.
– Ты мне очень нравился, – словно оправдываясь, второй призналась Саша.
– Позволь мне попытаться снова тебе понравиться, – Дима ласково приложил ладонь к ее щеке, поглаживая скулу большим пальцем. – Пожалуйста, Саш. Давай попробуем.
– Зачем, Дим?
– Вдруг получится?
– Что получится?
– Что-нибудь хорошее.
– Ты сам не знаешь, чего хочешь.
– Откуда мне знать? У меня никогда не было того, что я сейчас хочу.
– А что ты хочешь?
– Я уже говорил. Ужин, разговор, возможно поцелуй.
– О, боже.
Саша оттолкнула Димину руку, вскочила с кровати и сама теперь стояла у окна, изучая узор на стекле. Токарев тоже встал, и девушка вся сжалась. Она ожидала, что Дима подойдет к ней, опять начнет давить этим своим запахом, теплом, прикосновениями. Нестерова слишком хорошо помнила тот недавний поцелуй на ее кухне, и ей не хотелось заново быть загнанной в угол.
Дима, словно прочел ее мысли, он не приблизился к Саше, а подошел к двери, но не спешил уходить.
– Ты ставишь елку во дворе? – вдруг спросила Саша, разрывая напряженное молчание.
– Нет.
– А было бы здорово. Прямо как в мультике про дядю Федора, – Нестерову понесло. Она слишком красочно представила себе Димин новогодний двор. – Нужно поставить елку и нарядить ее. А еще лучше – посадить. Тогда каждый год будет живая, настоящая.
– Сашк, я один живу. На кой черт мне елка во дворе? И уж точно у меня не будет времени ее наряжать.
– А племянница? Она к тебе приезжает?
– Я к ним приезжаю.
– Понятно.
– А ты?
– А что я?
– Где справляешь Новый год?
– С подругами или у мамы. Но в этот раз думала к Бирюковым примазаться. Они обычно сексом занимаются в новогоднюю ночь, но в этом году Костяну видимо не светит.
Дима усмехнулся.
Он взял с тумбочки пустую тарелку и бокалы, снова двинулся на выход, бросив:
– Саш, обещай, что подумаешь.
Девушка обернулась и кивнула с теплой улыбкой.
– Хорошо. Подумаю, – выдохнула она, провожая взглядом закрывающуюся дверь.
Токарев едва не подпрыгивал, спускаясь с лестницы. Они определенно сдвинулись с мертвой точки. То, что Саша не послала его и обещала подумать, вселяло надежду. Он засунул грязную посуду в машинку, поднялся обратно на второй этаж и тут его осенило.
Дима забарабанил в Сашкину дверь, которую девушка открыла почти сразу.
– Полагаешь, я уже подумала? – скабрезно осведомилась Саша, подняв бровь.
– Послушай, – Дима прижал палец к ее губам. – Мы ведь очень классно посидели. Выпили, перекусили. Поговорили так… Приятно так поговорили, согласись?
Нестерова кивнула, потому что Дима все еще закрывал ей рот.
– Прости, – он убрал палец и уже собирался извиниться за дерзость, как девушка заговорила сама.
– Хочешь сказать, это было свидание?
– Я не силен в терминологии и критериях, но, в общем, очень даже на него похоже. И ты, между прочим, была инициатором.
– Значит, наверное, я должна проявлять инициативу до конца…
Дима не успел сообразить, что бы это значило, как Саша притянула его к себе, обняв за шею. Она прижала свои полураскрытые губы к его, заставляя Токарева задохнуться от неожиданности. Дима мгновенно забрал инициативу себе. Он начал осторожно целовать девушку, словно боялся спугнуть. Лишь когда Саша придвинулась ближе и провела пальцами по волосам у него на затылке, он прибавил газу. Токарев провел языком по ее нижней