Выделив парочку свободных часов, мы заглянули в Комплекс. Навигатор был прав — внутри не осталось никаких следов от напряженного карнавала, разыгрываемого на всех уровнях титанической постройки. Лифты работали, как и положено, не перебрасывая людей в разнообразные «дырки», исчезли конфетти и киногерои, сгинули в небытие Пятачки и Комплекс вновь предстал нашим глазам в качестве обычного сооружения, возведенного человеческими руками. Нам показалось, будто шутовство Хозяина наконец-то иссякло.
Но имелись серьезные причины думать по-другому. Если Хозяин (или неизвестный Кто-то Там) решил закончить свой эксперимент, значит, должны исчезнуть все его последствия. Дом, однако же, стоял на месте, скотный двор никуда не желал исчезать и требовал к себе внимания, установить связь с Землей или Кесарией по-прежнему было невозможно. Мы оставались отрезанными от цивилизации и всех обитаемых миров, которых, если не считать Земли и Афродиты, пока насчитывалось всего-то три штуки.
Дастин от скуки подкидывал невероятные идеи. Надо, мол, прекратить играть по правилам. Взять винтовки, перестрелять всех животных, Дом сжечь или взорвать, самим вернуться в Комплекс. Я и Навигатор отговаривали. Этого нельзя делать хотя бы потому, что корова Ромашка, свинки и птицы — живые. Почему живые? Да потому, что мы едим их мясо, пьем молоко и не испытываем при этом никаких неудобств. Если бы продукты были не натуральные и не несли в себе необходимые белок, жир и углеводы, мы постоянно испытывали бы чувство голода и в конце концов загнулись. Пища — настоящая. Следовательно, Ромашка, свинья (последнюю мы окрестили Снежинкой, спасибо Оруэллу) и все остальные — подлинные.
— Это не аргумент, — заявил Дастин, однако смирился, добавив при этом: — Есть корова — есть проблема, нет коровы… Думайте сами, в общем.
Не иначе, Сталина начитался.
Развлечений было мало, да и времени не хватало. По вечерам Навигатор крутил для нас кино (в основном туповатые вестерны, где мне за каждым углом мерещился Роланд, сгинувший в никуда вместе со всеми персонажами) или ставил музыку. Все остальные часы занимала работа. Никогда бы не подумал, что содержать ферму столь утомительно.
На третьи сутки у нас случился кризис перепроизводства. Лишнее молоко пришлось выливать, холодильник оказался забит куриными яйцами снизу доверху, а от поросятины, плохо приготовленной Дастином, меня уже тошнило. Я взялся за кухонные дела сам и даже сумел вполне прилично состряпать копченую курицу. Кстати, в этот же день на птичнике вылупились несколько цыплят…
— Знаешь, мне становится скучно, — поведал за ужином Дастин. — Сидят два человека на пустой планете, занимаются какой-то ерундой, будущее неопределенно… По крайней мере, когда приходили эсэсовцы или тамплиеры, нам было чем заняться и над чем подумать. И женщины, опять же…
— Чего? — вскинулся я. — Какие женщины?
— Овечка-Мелисента, например, — покраснел Дастин.
— Мама дорогая! — ахнул я. — Ты это всерьез? И где? На сеновале? Боже мой! Да это же гораздо хуже, чем трахать резиновую куклу!
— Вот теперь и ты признал, что они — не настоящие, хотя постоянно утверждаешь другое, — сдвинул брови Дастин. — На мой непритязательный взгляд, было вполне себе ничего. И она мне показалась именно… взаправдашней. Теперь мы снова остались в обществе друг друга, к нам никто не ходит. Я с ужасом представляю, каково придется, если внезапно выяснится, что мы застряли здесь навсегда именно в том положении, в котором сейчас находимся. Два единственных человека на всю Вселенную. Адам… и еще один Адам. Воображаю двух седых немощных старикашек, которые лет через сорок по привычке, а не по необходимости, поковыляют доить очередную корову, подаренную неизвестно кем. Не хочу!
— А чего хочешь? — осторожно спросил я, наклонив голову.
— Человек без общения — не человек, — хмуро ответил Дастин. — Признаться честно? Я соскучился по Роланду, по всему этому идиотизму, который целую неделю нас сопровождал. Было интересно. Можно было думать как поступить, что сказать тому или иному человеку. Я помнил постоянных клиентов и знал, какое пиво они предпочитают, темное или светлое. Передо мной всегда вставали загадки, которые непременно надо разгадать. Эти три дня занудного фермерства меня достали!
— Но, кажется, мы ничего не можем сделать, — справедливо ответил я. — Проще смириться и смотреть, что будет дальше.
— Да пошел ты!.. — рявкнул Дастин, смел ладонью со стола кружку с молоком, кружка рухнула на пол и разбилась, разбрызгав вокруг белые алебастровые пятна. Дастин вскочил, ругнулся под нос и ушел наверх. Я так и не понял, почему он обиделся. Тем более, что раньше обижаться напарник не умел. Обычно ему все было пофиг.
Да, и что же будет дальше? Загадка.
* * *
— Тео, хватит дрыхнуть! Кажется, у нас неприятности!
— Опять? — простонал я, вырванный из глубокого, как омут, сна. Дастин стоял рядом и недоверчиво косился в сторону окна. Через тонкие стекла, скрытые льняными шторами, в комнату проникал розовато-оранжевый, чуть колеблющийся свет. Не пожар, не прожектор и не осветительная ракета. Свет был чересчур уж интенсивным и каким-то… неестественным, что ли?
— Слышишь? — шепнул напарник. — И звук этот странный… Что бы это могло быть?
— Навигатор, ты здесь? — я повернулся к ближайшему коммуникационному устройству.
— Нет, погулять вышел, — сварливо ответил компьютер. — Как ты думаешь, куда я могу исчезнуть в три часа ночи? Отправиться в бордель?
— И у тебя крыша поехала, точь-в-точь, как у Дастина, — вздохнул я. — Только о борделях и думаете. А ну расскажи, что творится?
— Ничего, — ответил Навигатор. Мне так и представилось, как Некто, живущий в его процессоре, пожимает плечами. — В округе все спокойно, как и на протяжении последних суток.
— Тогда что за новогодняя елка образовалась в небесах? — я встал, машинально прихватил винтовку, дернул за шнур, отодвигающий шторы, и открыл дверь балкона.
Господи, что ж это такое? Столь ярких представлений мы еще не видели… Это не шло ни в какое сравнение даже с атомной бомбой, несколько дней назад рванувшей в саванне. Дастин, выглянувший из-за моего плеча, нервно икнул, а Навигатор как ни в чем не бывало затянул:
— Я не отмечаю…
— Заткнись. Не до тебя.
Компьютер, похоже, оскорбился, но заглох.
Зрелище сверхграндиозное. Над Комплексом сияла золотом и огненными факельными чашами титаническая лестница, протяженная не меньше чем на три десятка километров. Ее начало терялось где-то в звездной пыли за стратосферой, а последние ступеньки касались поверхности планеты. Антуражик соответствующий — на широких площадках возвышаются здоровенные соломенноволосые мужики с длинными трубами и мечами на поясах, за спинами — белоснежные крылья, ризы сверкающи и девственно-чисты (такого эффекта никаким стиральным порошком не добьешься…), все окружено сиянием, блистанием и искрами, а вдалеке видна сверкающая арка, выводящая прямиком в небеса. За аркой — что-то неопределенно-голубенькое.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});