— Ты скинул работу на заместителей, — утвердительно сказала Селеста.
— Просто разделил зоны ответственности, — без стыда согласился гость. — Очень удобно. Все прекрасно знают, кто чем занимается, и ко мне по пустякам не бегают.
— Но раз ты здесь, значит, случился не пустяк?
— Именно, Госпожа. Графёныш что, не в графёныше дело. У нас возник конфликт с местным монастырем Триады Правильности. Они у наших купцов луга отжимают.
Из дальнейшего рассказа выяснилось следующее. Местной династии купчиков, верно прикрывавших вампиров не одно поколение, в окрестностях города принадлежало несколько участков земли, ценнейшим из которых являлись заливные луга. Растущие на лугах лекарственные травы приносили хороший доход, отчего землю не раз пытались купить или отобрать. До недавнего времени попытки успешно отбивались. К несчастью, сейчас на луга положил глаз «тяжеловес» — поговаривали, что монастырю покровительствует кто-то из принцев, — и подкупленные чинуши из местной администрации помочь то ли не могли, то ли опасались.
— Компромат на монастырских у меня найдётся, — объяснял Валкерий. — Самый обычный — неуплата налогов, захват угодий, сомнительное волхование на имя верноподданного и всё в таком духе. Преступлений первой степени нет, так что следствие развалится. Но пока оно идет, от купцов жрецы отстанут. Проблема в том, что если у монастыря действительно есть поддержка кого-то из династии, то не исключено вмешательство администрации удела, а то и столичной, чего не хотелось бы.
— Принцам сейчас не до мелочей, — спокойно заметила Селеста. — Ветви готовятся к междоусобной схватке. Мы недавно предоставили кое-какие сведения особому кабинету гвардии, их глава на радостях оказал ответную любезность и намекнул, что Сын Моря не испытывает сильной любви к родственникам. Поэтому — действуй. Если вдруг в высоких кабинетах насчет вас появятся указания, мы их придержим.
— Благодарю, Госпожа, — поклонился Валкерий.
— В ближайшие лет пять-десять учитывай, что любые действия, направленные на ухудшение репутации трех крупнейших сект страны, получат моё одобрение и поддержку, — не меняя тона, закончила правительница.
— Любые?
— Любые. Зная тебя, уверена, ты поймешь, когда надо остановиться.
Выдавая своеобразный карт-бланш, сомнений Селеста не испытывала. Не тот Валкерий вампир, чтобы злоупотребить её доверием — он, скорее, предпочтет лежать на диване в окружении книг и вовсе ничего не делать.
Поэтому она намеревалась его подстегнуть.
— Что касается твоих новичков — привози двоих. Ещё одному выберешь наставника из числа своих замов, обучением оставшегося займешься сам.
— Госпожа! — натурально взвыл Валкерий. — За что!
— Не «за что», — кротко улыбнулась Селеста, ничуть, впрочем, Валкерия не обманув, так как тот немедленно заткнулся. — А «для чего». Для того, чтобы ты не заплесневел в своей дыре. Ну-ка ответь мне, когда в последний раз ты занимался чем-то новым? Не совершенствовал уже освоенные навыки, а изучал нечто, чего прежде вовсе не умел. Молчишь? Тебе нечего сказать, Валкерий, потому что ты сам не помнишь, когда перестал развиваться. Ты ничего не делаешь, не пытаешься что-то изменить, только лежишь в своей берлоге и понемногу начинаешь деградировать!
Меня не устраивают происходящие с тобой процессы, я не хочу видеть, как ты медленно сползаешь вниз. Поэтому вывожу из зоны комфорта. Помнишь этот термин? Прекрасно. Причем, обрати внимание, выбрала щадящий вариант, учитывающий твои прошлые пожелания.
— Это какие же, Госпожа? — изумился Валкерий.
— Сам жаловался, что тебя окружают тупицы и бездарности. Вот тебе почти чистый лист — бери, воспитывай, как пожелаешь нужным. Психика у молодых восставших расшатана новым состоянием, внушаемость высокая, так что в данном случае ученик станет тем, чем его сделает учитель. Всё в твоих руках.
— Как будет угодно повелительнице, — вздохнул ленивец.
— Впрочем, если хочешь, можешь отправиться в Цонне, Медее как раз нужен резидент в султанате. Или у нас расширение гвардии планируется, а боец ты неплохой, помнится, — от предложенных госпожой альтернатив подданный в ужасе затряс головой. — Не хочешь? Значит, остановимся на подопечном.
Имей в виду — я не поленюсь и лично проверю, чему он научился. И если результат меня разочарует… Отдыхать на следующей должности тебе будет затруднительно.
- Ты не задумывалась о том, что жизнь правителя — это череда мелких, или не мелких, предательств самого себя?
- С чего вдруг тебя потянуло на философию? — в ментальном голосе Медеи сквозило удивление.
- Вантал побывал в доме одного чиновника, Маталеста, и нашел там доказательства проведения ритуалов передачи жизни. Остатки моей морали требуют лично вмешаться и казнить как самого Маталеста, так и его соучастников, причем не просто убить, а придумать нечто особенное. Но я знаю, что не сделаю этого. Продам компромат Сыну Моря, который, скорее всего, предложит чинуше сделку. Не исключено даже, он закроет глаза на преступления, потому что шантаж ближайшего соратника канцлера позволит скинуть последнего и назначить на место Дарта своего человека. Детоубийца не понесет наказания. Такое чувство, что я ломаю себя — в который раз.
- Я помню. Ты рассказывала, в твоём мире дети неприкосновенны. Честно сказать, мне сложно представить то общество.
- Ну, не то чтобы неприкосновенны… К насилию над ними относятся куда более жестко, чем здесь, у нас. Я, вроде бы, привыкла к местным порядкам и смирилась с ними, но некоторые понятия составляют основу личности, их уже не изменить. Они дают о себе знать в самые неожиданные моменты. И когда они вылезают, их приходится ломать — с хрустом, чувствуя, как ломаешься ты сама. Неприятное ощущение.
- Если вопрос для тебя так важен, то не сообщай ничего королю, — связь принесла исходящие от сестры эмоции сочувствия, желания поддержать и легкого недоумения. — Ты — Госпожа. Никто не оспорит твоего решения.
- Нельзя. На позиции короля завязано слишком многое. Недавно выяснилось, что люди с толком распорядились сведениями, полученными от Зервана, и узнали о нас больше, чем мы думали. Требуется время, чтобы избавиться от раскрытых структур, и Валиир может его дать. Кроме того, не забывай — от него зависит, состоится ли поход в Семиречье. Его голос решающий.
- Мне казалось, ты