На киевском направления наступление наших войск началось в конце августа. В результате успешных действий трех советских фронтов противник уже в начале сентября утратил на Левобережной Украине ряд заранее подготовленных оборонительных рубежей. Вражеские войска оказались рассеченными на изолированные друг от друга группы.
В этих условиях Ставка Верховного Главнокомандования директивами от 6 сентября установила новые разграничительные линии между фронтами и уточнила их задачи. Теперь непосредственно на киевском направлении предстояло развивать наступление войскам Воронежского фронта. Им было приказано нанести главный удар на Переяслав-Хмельницкий, форсировать Днепр в районе букринской излучины, захватить плацдарм на правом берегу, а затем обойти Киев с юга и овладеть им. Для решения этой задачи фронт был усилен 3-й гвардейской танковой армией и 1-м гвардейским кавалерийским корпусом. В Степной фронт была передана 5-я гвардейская армия.
К середине сентября общая оперативно-стратегическая обстановка на Левобережной Украине для немецко-фашистских войск еще более ухудшилась. Тем не менее они стремились удержать за собой Полтаву, надеясь сковать здесь значительное количество наших сил.
Успешное продвижение правого крыла Воронежского фронта и взаимодействовавшего с ним Центрального фронта на нежинском направлении, поражение гитлеровцев на юге привели к нарушению оперативно-стратегического фронта группы армий "Юг". Командование этой группы отдало 15 сентября приказ об отводе своих войск за Днепр, а на южном фланге советско-германского фронта - за реку Молочная.
Приказ обязывал гитлеровцев при отступлении оказывать упорное сопротивление. Отступая, вражеские войска сжигали города и села, неубранные хлеба, разрушали фабрики и заводы, подрывали мосты и железнодорожное полотно. От рук фашистских палачей гибли мирные жители, трудоспособное население угонялось в Германию. В специальном приказе Гиммлера от 7 сентября 1943 года, адресованном высшему руководителю войск СС и полиции на Украине, предписывалось: "Необходимо добиться того, чтобы при отходе из районов Украины не оставалось ни одного человека, ни одной головы скота, ни одного центнера зерна, ни одного рельса; чтобы не остались в сохранности ни один дом, ни одна шахта... чтобы не осталось ни одного колодца, который бы не был отравлен. Противник должен найти действительно тотально сожженную и разрушенную страну"{44}.
В создавшейся обстановке перед войсками Воронежского и других фронтов встала неотложная задача: упредить отступавшего противника в выходе к Днепру. Чтобы сорвать его планомерный отход и сохранить население, города, села, промышленные объекты Советской Украины, командующий Воронежским фронтом потребовал быстрейшего сосредоточения армии П. С. Рыбалко в районе Ромн. 3-я гвардейская танковая армия еще с середины августа, сразу же после участия в Курской битве, была выведена в резерв Ставки. Передав технику на доукомплектование 7-го гвардейского механизированного корпуса, который остался в составе Центрального фронта, она сосредоточилась южнее Курска.
В этом районе наша армия находилась немногим более полумесяца. Там в начале сентября в нее влился 9-й механизированный корпус, до того дислоцировавшийся под Ясной Поляной. Кроме того, в составе армии по-прежнему были 6-й и 7-й гвардейские танковые корпуса, 91-я отдельная танковая бригада, 50-й мотоциклетный полк и другие армейские части. Всего армия насчитывала 680 танков и САУ, что составляло 70 процентов танковой техники фронта.
Весь этот период в соединениях и частях армии проходила напряженная работа. Шло укомплектование войск новой материальной частью, людьми. Ремонтировались вооружение, боевая техника, автотранспорт, средства связи. Обкатывались новые танки, устранялись обнаруженные неисправности. Большой вклад в подготовку к предстоящим походам внесли медицинские учреждения, проявлявшие неустанную заботу о раненых бойцах и командирах. День и ночь работали ремонтные части и подразделения, которые вернули в строй не один десяток боевых машин. Непрерывно курсировал транспорт к станциям снабжения - склады пополнялись возимыми запасами.
Одной из главных забот всего командного и политического состава армии была подготовка личного состава к новым боям. Круглосуточно шла боевая учеба в поле. В ее организации принимали участие все командиры, штабы и политорганы. Необходимость такой учебы была особенно важна потому, что в войска влилось молодое пополнение, которое перенимало боевой опыт у героев Сталинграда и Курской дуги, вдохновлялось их стремлением как можно скорее изгнать врага из пределов нашей Родины.
В конце августа - начале сентября воины 3-й гвардейской танковой ожидали нового, большого дела - участия в стратегическом наступлении к Днепру - и предчувствовали, что наша армия, коль она находится непосредственно в распоряжении Ставки, будет использована в этом наступлении на главном направлении.
В этой связи мне вспоминается одно из совещаний, которое провел с руководящим составом П. С. Рыбалко. Это было сразу же после окончания сражения на Курской дуге. Командующий армией только что вернулся из Москвы, где вместе с командующим бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии генералом Я. Н. Федоренко был у Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина. "Хочу вручить ордена отличившимся, - обратился к присутствующим П. С. Рыбалко, - а пока расскажу о встрече с Верховным. Обстановка в Кремле была деловая. Мне сразу же была предоставлена возможность доложить об участии армии в сражении на Курской дуге и о состоянии частей и соединений. Иосиф Виссарионович внимательно меня выслушал, посмотрел на лежавшую перед ним карту и после небольшой паузы сказал, что предстоят события не менее грандиозные, чем были раньше. Нашей армии придется выполнять ответственную роль. Задача будет сложная".
О какой задаче шла речь, мы, участники того совещания, могли только догадываться, но одно знали твердо: нам предстоит идти к Днепру, освобождать Украину. Нас вдохновило то, что о подготовке нашей армии проявляет особую заботу Верховный Главнокомандующий, возлагая на нее большие надежды. Мы гордились и тем, что И. В. Сталин осведомлен о состоянии армии, хорошо знает ее командные кадры. Об этом, например, свидетельствует разговор между И. В. Сталиным и Я. Н. Федоренко, о котором поведал нам П. С. Рыбалко, рассказывая о памятной встрече в Ставке.
Присутствовавший на той встрече Я. Н. Федоренко обратил внимание И. В. Сталина на то, что 3-я гвардейская танковая армия в течение всей Орловской операции мужественно сражалась в составе Брянского и Центрального фронтов, а людей в этой армии награждено сравнительно немного. И. В. Сталин в свою очередь спросил, есть ли у нас представления к наградам. Я. Н. Федоренко ответил, что есть. И. В. Сталин взял представления и начал перечислять генералов и офицеров, давая им точные характеристики, как хорошо знакомым людям. О командире 6-го гвардейского танкового корпуса генерале Зиньковиче отозвался как о хорошем генерале. Заметил при этом, что тому, однако, надо быть потактичнее с подчиненными, что строгость должна быть всегда справедливой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});