Однажды поздно вечером заявилась большая группа туристов и потребовала устроить ее на ночлег в одном из домиков, с тем чтобы на следующий день я отвела их к гориллам в качестве персонального гида. Мой сотрудник сообщил им, что в настоящее время я нахожусь в Заире, а его помощник по сбору дров в свою очередь упорно настаивал, что я в Уганде. Почувствовав подвох, визитеры установили палатки метрах в семидесяти от моего домика. Целых три дня и три ночи я просидела взаперти, украдкой выходя по нужде и на ежедневные контакты с гориллами. Одолжив одежду у дровосека, я натягивала на голову черную вязаную шапочку и под прикрытием охапки хвороста незаметно покидала лагерь.
Один из самых незабываемых посетителей объявился летом 1971 года, и ему удалось достичь моего домика прежде, чем его успели перехватить мои помощники. Я была поглощена изучением карты, когда услышала возглас с чисто британским акцентом: «Эй там, есть кто-нибудь дома?» Думая, что стала жертвой галлюцинации, я вышла из домика и замерла как вкопанная при виде несуразно одетой фигуры, направляющейся к двери. На незнакомце был темный костюм из шерсти, белая сорочка, галстук с приспущенным узлом и городская обувь. В руках он держал портфель и походил на пассажира метро, вышедшего из вагона на незнакомой остановке. В ходе довольно натянутой беседы я выяснила, что незнакомец был внештатным корреспондентом одной из лондонских скандальных газетенок и приехал в Африку взять у меня интервью. Вместо интервью я угостила журналиста чаем с печеньем, дала ему две мои статьи о гориллах из «Нэшнл джиогрэфик» и вернулась в домик к прерванному занятию. Пока он «интервьюировал» мои статьи на воздухе, раздались громкие крики и удары в грудь — гориллы группы 4 в это время общались с серебристоспинным одиночкой на склоне горы Високе сразу за лагерем, и я ушла.
Лишенный возможности взять интервью, незадачливый репортер удалился, и я уже забыла о нем, когда шесть недель спустя получила номер газеты, в которой он сотрудничал. На первой странице была помещена моя фотография с вымышленной историей о моей работе с гориллами и опасностях, которые корреспонденту пришлось преодолеть, чтобы заполучить необходимый для статьи материал. Он описывал смелое одиночное восхождение на гору сквозь непроходимые джунгли, кишмя кишащие львами, тиграми и гиенами, хотя такое сообщество животных можно встретить разве что в зоопарке. Затем он поведал, что по его прибытии мой домик окружили гориллы, которых я вызвала в лагерь из леса. Он заключал сей потрясающий опус словами: «…и местные люди зовут ее Ньирамачабелли, что дословно означает „пожилая женщина, живущая в лесу без мужчины“».
Съемочные группы телевизионных компаний составляли лишь незначительный процент пришельцев. Взаимоотношения с ними были совершенно иными, и, когда они уезжали, их присутствия просто недоставало. Особенно это касалось съемочной группы компании Эй-би-си в составе девяти человек, включая Эрла Холлимена и ведущих передачу «В мире диких животных» Уоррена и Дженни Гарет. Благодаря их щедрости в Карисоке появились генератор, холодильник и прочие крайне необходимые вещи в виде продуктов, одежды и оборудования. Каждая из этих групп к тому же составляла мне отличную компанию и разделяла мою озабоченность судьбой горных горилл. Хотя порой и попадались группы, стремящиеся только закончить съемки в срок. Их воображение не шло дальше стремления обеспечить себе максимум удобств. Уезжая, они оставляли у моих сотрудников чувство горечи. Помимо бездушных профессиональных фотографов, в лагерь забредало много непрошеных туристов, настаивавших, чтобы им непременно показали привыкших к людям горилл в районе Исследовательского центра Карисоке. Большинство из них просто игнорировало лагерь и Ньирамачабелли. Обычно они появлялись большой неорганизованной толпой и, пуская в ход взятки и подкуп, соблазняли руандийских служащих охраны парка вывести их на горилл, несмотря на мою договоренность с администрацией Вулканического национального парка ограждать животных в наблюдаемых мною группах от туристов.
Поскольку территория группы 5 располагалась рядом с восточной границей парка и главной тропой носильщиков, следующих в Карисоке, именно ей чаще приходилось терпеть нашествие туристов, особенно в период летних отпусков и в выходные дни на протяжении всего года. Подобная ситуация сохранялась и после того, как горилл из других групп полуприручили специально для показа туристам.
Мои стажеры и я часто видели жидкие экскременты на тропе, оставленные животными группы 5, спасающимися бегством от людских полчищ. Служащие охраны парка вскоре научились прятаться от меня, но со стажерами, работающими в Карисоке, они обходились не столь вежливо. Несколько раз они грозились выстрелами в воздух распугать горилл, если стажеры не позволят туристам взглянуть на животных, находящихся под наблюдением.
Подобно группам 4, 8, 9 и недавно сформированной группе (семейство Нанки), которые держались настороже в отдаленных уголках Вирунги из-за браконьеров, группа 5 защищалась от паломничества туристов. Икар и Бетховен вскоре научились отпугивать туристов ложными атаками, не опасаясь направленных прямо на них ружей охранников. Оба серебристоспинных самца таким образом ограждали свою семью от назойливых толп туристов.
Жадные до фотографий туристы и непрошеные профессионалы представляли для горилл почти такую же опасность, как и браконьеры. Одна французская киногруппа, о которой я уже упоминала, неотступно преследовала группу 5 на протяжении шести недель. В результате у Эффи случился выкидыш. Группе 5 пришлось покинуть свою свободную от браконьеров территорию и уйти в центральную часть парка, куда туристы не смели заглядывать, но где было много ловушек. Французская группа вернулась в Париж с триумфом и выпустила в эфир свой репортаж о гориллах, а группа 5 медленно оправлялась от вторжения галлов, и мои сотрудники выводили ее из опасной зоны.
Через два года после основания Исследовательского центра Карисоке, когда я ухаживала за Коко и Пакер, стало ясно, что одной мне не справиться. Чтобы расширить программу исследований и природоохранных мероприятий в Карисоке, нужно было обратиться за помощью к студентам. Как всегда, пытаясь мне помочь, д-р Луис Лики прислал молодого американца в возрасте двадцати одного года, считавшего, что он обязан пройти стажировку в Африке. После трехчасового восхождения в лагерь он свалился у моих ног. Тяжело дыша, он прошептал: «Нет, с этим я не справлюсь». Находясь в лесной чаще, он пришел к мысли, что полное одиночество в сочетании с физической нагрузкой при работе в условиях сложного рельефа ему не по силам. Я сильно расстроилась, выслушав его, но в тот момент не оценила по справедливости мужественное решение молодого человека, признавшегося в неспособности работать с гориллами.