Читать интересную книгу Смертный приговор - Эльчин

Красивая девушка-секретарша, глядя на два мятых рубля, данных Абдулом Гафарзаде, стояла в растерянности: человек, о котором люди столько говорят, как простой могильщик вынул из кармана два мятых рубля, он на обед, как простой могильщик, будет есть магазинный сыр с магазинным хлебом... Девушка смотрела то на мятые рубли, то на обитую коричневой кожей дверь кабинета...

Машинистка Бадура-ханум знала все от и до и об управлении кладбища, и про Абдула Гафарзаде (во всяком случае, так казалось этой женщине, работавшей в управлении кладбища свыше двадцати лет!), и потому, сидя у себя в углу и продолжая печатать, она взглянула на новую секретаршу, и по ее ярко накрашенным губам пробежала улыбка. Бадура-ханум тоже, когда пришла в это управление двадцать два года назад, когда двадцать два года назад впервые познакомилась с Абдулом Гафарзаде, многому удивлялась и часто терялась. А теперь, спокойно сидя в своем углу, она печатала диссертацию. Абдул Гафарзаде разрешил, когда нет работы по управлению (а в управлении работы для машинистки было очень мало - в основном справки, рапорты Абдула Гафарзаде для вышестоящих организаций, некоторые просьбы), и Бадура-ханум печатала работы своих клиентов, самые разные диссертации - от литературной до философской.

Конечно, как могла понять молодая, красивая девушка-секретарша, почему такой человек, как Абдул Гафарзаде, хочет на обед хлеба с сыром? Почему не велит принести себе обед из прекрасных шашлычных Баку (одна из шашлычных под названием "Прощай" как раз рядом с кладбищем Тюлкю Гельди, и не кто-нибудь, а сам Абдул Гафарзаде ее истинный хозяин)? А причина проста: если бы Абдул Гафарзаде теперь хорошенько пообедал, то дома он не мог бы есть, а когда он не ел дома, Гаратель вообще в рот ничего не брала. Абдул Гафарзаде перекусит хлебом с сыром, а после работы дома приготовит обед (если Гаратель сама не приготовит обед к возвращению мужа с работы), будет есть с аппетитом и Гаратель заставит немного поесть. В общем, откуда могли прийти в голову молодой девушке-секретарше такие странные дела.

Пройдя за свой стол в кабинете, Абдул Гафарзаде начал читать газеты и вспомнил, как утром Фарид Кязымлы скрывался за газетой, потом почему-то вспомнил Буруна и после утреннего беспокойства, дневной спешки, широко раскинув руки, с удовольствием потянулся, улыбнулся.

Фарид Кязымлы и Бурун были совершенно разные люди, занимали в обществе совершенно разные позиции, но Абдул Гафарзаде видел между ними нечто близкое, родственное.

Во дворе управления кладбища Тюлкю Гельди был небольшой морг, но в этом одноэтажном трехкомнатном, выбеленном известкой здании никогда не бывало трупов (Кто до похорон отдаст своего покойника в морг?). Кладбищенские каменщики, плотники, слесари, грузчики (были и такие в штате, кто-то ведь должен снимать гроб с машины и нести к могиле), могильщики-алкоголики и их не состоявшие на службе в управлении кладбища приятели-алкоголики провели в морг воду, газ из котельной, поставили печку, печка грела так, что полы и стены, выложенные бельм кафелем, потели от жары даже в разгар зимы.

Днем в морге, можно сказать, людей не бывало, только один-два алкоголика спали на полу в маленькой комнате, но как только наступал вечер, а особенно полночь, в морге закипала жизнь: машины подъезжали к воротам управления кладбища, клиенты, выходя из машин, направлялись в сторону морга, или для клиентов, подъезжающих на такси, караульщик кладбища Афлатун охотно бежал в морг.

Дело было в том, что по ночам, когда в городе закрывались не только магазины, но и рестораны, в морге шла торговля водкой, бутылка продавалась втрое, впятеро, а порой и вдесятеро дороже (зависело это от клиента и погоды; в снежно-метельные ночи цена на водку, как ртуть в термометре под мышкой тяжело больного, взлетала). У торговли в морге была своя система, доход от этой ночной жизни кладбища Тюлкю Гельди находился в руках трех людей, близких Абдулу Гафарзаде: кочегара Мирзаиби (лет десять назад Абдул Гафарзаде принял его на Должность кочегара, а прежде он, выпускник востоковедческого факультета университета, работал переводчиком в Египте и Ливии, научным работником в Академии наук), слесаря Агакерима и могильщика Василия Митрофанова, а Бурун был, как говорится, их неофициальным

компаньоном.

Разумеется, Мирзаиби не прикладывал и пальца к работе в котельной, Агакерим не слесарил, Василий Митрофанов не рыл могилы. Все эти работы выполняли могильщики-алкоголики и их приятели-алкоголики, эти же трое были контролерами, маклерами, доверенными людьми Абдула Гафарзаде: не только ночная, но и дневная жизнь кладбища Тюлкю Гельди, в основном, была в их руках. В служении этих троих Абдулу Гафарзаде был строгий порядок, а между ними самими - Мирзаиби, Василием, Агакеримом - создались настолько продуманные деловые отношения, что они совершенно не мешали друг другу, напротив, все трое служили Абдулу Гафарзаде как один, прекрасно понимая хозяина, зная, кто он такой. Несколько лет тому назад их было не трое, а четверо (четвертым был кубинский еврей Алеша, чье имя теперь они даже вслух не осмеливались произносить), и все четверо были самыми близкими Абдулу Гафарзаде людьми, но однажды бес попутал Алешу, он совершил нечто ужасное, он предал Абдула Гафарзаде (ни Василий, ни Мирзаиби, ни Агакерим до сих пор не знали, в чем состояла вина несчастного), и Алешу нашли в море: ночью он был застрелен на приморском бульваре, сброшен в море, и ветер отнес его тело аж в сторону Зыха. Ни Агакерим, ни Мирзаиби, ни Василий, как уже было сказано, точно не знали, за что был убит несчастный Алеша, но кем он был убит, им было отлично известно...

Помимо общих вопросов у каждого из троих была своя определенная сфера: Мирзаиби занимался деньгами Абдула Гафарзаде, Агакерим был сильный, суровый и грубый человек, он вел от имени Абдула Гафарзаде переговоры со всеми - от водителей такси до алкоголиков. Он же занимался распорядком работ на кладбище Тюлкю Гельди и контролировал деятельность шашлычной "Прощай". А Василий Митрофанов был ответственным за любовные вопросы Абдула Гафарзаде.

В одной из комнат морга хранилась водка. Мирзаиби, Агакерим, Василий днем посылали за нею в особые магазины (завмаги получали эту водку не от государства, а по дешевке у определенных лиц - водка-то была самодельная!). Кроме того, некоторые работники управления кладбища имели право хранить здесь и продавать свою личную водку. Они, как правило, не покупали ее в магазине, а получали в виде подарка от родственников покойных, и каждый знал свою водку, знал свой счет. Это была как бы мелкая частная торговля в сопоставлении с государственной (Абдула Гафарзаде можно назвать главой этого государства) торговлей водкой. Частная торговля ничуть не подрывала государственную монополию. Что с того, что могильщики-алкоголики назойливо вымогали с родственников покойных столько, сколько сами были не способны выпить, и пару бутылок продавали. И Мирзаиби, и Агакерим, и Василий закрывали глаза на это, потому что за долгие годы работы под началом Абдула Гафарзаде к ним перешли и некоторые черты его характера: с бедняками не связывайся, пусть как могут выкручиваются, но если обнаглеют - бей по голове.

Вторая, самая большая, комната морга была игорный дом. Работники кладбища, некоторые клиенты, таксисты (особенно Бурун), игроки (мелкие), приходившие и приезжавшие с других концов города, сговорившись со знакомыми из Кисловодска, Ростова, Таллинна, Тбилиси, Еревана, играли в этой комнате в карты, нарды, альчики, кидали кости.

А в третьей, самой укромной и маленькой комнатке, ночевали лестные алкоголики, порой и напившиеся до бесчувствия клиенты. Основная рабочая сила управления кладбища были алкоголики. Часть этих людей числилась в штате могильщиками, остальные - вне штата. Мирзаиби, Агакерим, Василий вели переговоры с родственниками покойных, назначали цену на рытье могилы. Все трое тотчас чувствовали, каковы возможности родственников, и требовали деньги не какие придут на ум, а в зависимости от возможностей - самое малое сто рублей, самое большое - 300-350 рублей (порой даже и 400). Работали алкоголики. Расставшиеся с семьями, чужие друзьям и родным, эти люди не получали зарплаты, только расписывались в ведомости, их зарплата, вся до копейки, шла Абдулу Гафарзаде. А с ними расплачивались Агакерим, Мирзаиби, Василий - те, кто их вызывал и поручал работу - рубль, изредка два вручали каждому за рытье могилы, да еще сами они вымогали у родственников что смогут - чаще всего бутылку. Люди, близкие к управлению кладбища Тюлкю Гельди, знали, что по ночам в морге через караульщика Афлатуна по двойной, тройной цене можно купить и анашу, знали и то, что снабжает ею торговую точку чаще всего Бурун

Ровно четыре года, как Бурун вместе с братом Гюльбалой раз в два-три месяца наладился летать в Ташкент, а оттуда в Самарканд, покупать высшего сорта анашу у учителя Сайзуллы Мирзамухаммедова, свыше тридцати лет преподававшего физику в средней школе. В Баку Бурун продавал анашу через друзей-таксистов, через махаллинских парней и за вычетом дорожных трат и платы посредникам имел в среднем на тысячу рублей затрат три тысячи чистой прибыли. Учитель Сайзулла Мирзамухаммедов, отец двенадцати детей, человек бывалый, улыбчивый, умный и предусмотрительный, каждый раз к приезду Буруна сам, засучив рукава, готовил прекрасный узбекский плов, и ровно четыре года эти люди тесно сотрудничали во взаимоуважении и доверии: Бурун не проверял на весах покупку, учитель Сайзулла Мирзамухаммедов не пересчитывал деньги.