Читать интересную книгу ""Фантастика 2023-175". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Ворон Алексей"

Во-вторых, Карсидар мог сводить на землю «небесный огонь», и делать это осознанно, как в день татарского штурма, либо неосознанно — о чём в Вышгороде и его окрестностях до сих пор ходят самые противоречивые слухи, несмотря на то, что церковь Бориса и Глеба давно отстроена заново. Ещё Карсидар был способен зажечь на расстоянии вполне земной огонь. Правда, последнее случилось всего однажды, когда он находился в состоянии болевого шока, вызванного тем, что Менке обрубил ему ухо с серьгой, камешек из которой нынче вставлен в обручальное кольцо. Тогда Карсидар одним мысленным усилием пережёг путы на ногах Ристо.

Хотя почему однажды? Во время их единственной встречи старый купец Шмуль упоминал о пожаре, который устроил малолетний принц Давид в Йерушалаймском дворце. Именно после этого случая отец вдел ему в ухо серёжку со странным голубым камешком, чтобы предотвратить дальнейшие… «проделки», если можно так выразиться.

Ничего себе проделки! Пять сотен сожжённых живьём татар…

Итак, Карсидар был способен каким-то образом (он сам не понимал, каким) вызывать огонь. И наоборот — вроде как отводить жар, то есть замораживать. Так он добился появления льда на лесном озере, когда вместе с Читрадривой демонстрировал Даниле Романовичу возможность поймать татарское войско в ловушку.

Правда, тут уж Карсидар никак не мог обойтись без голубого камешка. Зато стоило лишь сосредоточиться на крошечном шарике, вделанном в кольцо, — и всё мигом получалось. Он даже мог думать о нескольких вещах сразу или одновременно заниматься несколькими делами. Именно за прививание этого навыка Карсидар был особенно признателен Читрадриве.

Впрочем, в татарском лагере он вытворял совершенно невероятные с точки зрения здравого смысла вещи как раз без помощи серьги: подлетел над землёй, без малейших усилий разорвал стягивающие руки верёвки, заставил стрелы лететь в нужном направлении — почти как на Тугархановой косе. Но тут было другое — шок от боли. Тогда Карсидар совсем не соображал, что делал.

А ещё самопроизвольное залечивание ран! Отрубленное ханом Менке ухо отросло, ожоги затянулись, все шрамы, все отметины, оставленные прежде на теле оружием врагов, исчезли. Даже (неудобно говорить) обрезание заросло. И всё это, опять же, без серьги и помимо его воли.

В общем, при ближайшем рассмотрении выходило, что Карсидар не только не пользуется всем, что умеет делать. Он даже толком не знает, что, собственно, умеет и как это у него получается! Некогда было в этом разбираться — у королевского воеводы Давида столько неотложных дел. Но даже если брать в расчёт только чтение мыслей и мгновенные перемещения, то и такая малость даёт ему огромные преимущества перед прочими людьми. Хватит с него и этих способностей.

А хватит ли? Теперь Карсидар начал в этом сомневаться. Ибо если среди татар объявился колдун (сильный или слабый, умелый или неумелый — другой вопрос), дело может принять скверный оборот. И если этот татарский колдун передал посаженному в клетку Бату мысль, что Тангкут собирается отомстить за его позор, а находившийся рядом с ним Читрадрива не почувствовал переданной мысли… Это очень и очень скверно — если не сказать большего.

Ну нет, всё это слишком уж невероятно. Татарский колдун, если он только существует реально, не добился ничего, кроме провала миссии к князю Василю и преждевременного раскрытия планов ордынцев. За такое хан Тангкут по головке не погладит. Ох и достанется колдуну!..

Вне всяких сомнений, Карсидар более могуч, нежели татарский наёмник. А потому нечего ломать над всем этим голову.

А между тем Ипатий завершил свой рассказ о странствиях к последнему морю и вручил королю грамоты с выражениями восхищения славной победой русичей, которыми западные владыки буквально засыпали посольство. Теперь Данила Романович хвалил «коновалов» и благодарил Ипатия за успешное выполнение возложенной миссии.

Карсидар сунул кусочек кожи обратно в карман. Правду сказать, татарский амулет давным-давно следовало сжечь или попросту выбросить на помойку, но этому мешало элементарное любопытство. Ничего, пускай лежит, когда-нибудь он с ним разберётся — равно как и со своими способностями.

Карсидар рассчитывал поговорить с Ипатием сразу после окончания приёма. Однако беседу пришлось отложить: как обычно, король попросил воеводу задержаться, чтобы обсудить вновь полученные сведения.

— Ну, и что ты об этом думаешь? — спросил Данила Романович, едва двери гридницы затворились за последним выходившим боярином, и невесело пошутил:

— Да уж, благую весть привёз нам Ипатий под Благовещенье!

— Я очень обеспокоен, государь, — откровенно сознался Карсидар. — Насколько я понял, татары решили покорить Русь во что бы то ни стало, и поражение под стенами Киева лишь задержало их, но не заставило отказаться от своих планов. К сожалению, полученный урок только разжёг их страсть к завоеваниям.

— Упрямый народ, — вздохнул Данила Романович, снял шапку Мономаха и, бережно отряхнув соболью опушку, положил на опустевший трон сына. — Но дела это не меняет. Скажи, Давид, всё ли у тебя готово к походу? Когда сможет выступить войско?

— Готово всё, — не без гордости сказал Карсидар. — Теперь мы только ждём смолян. Если они поторопятся, то дня через четыре уже можем выступать.

— Я полагаю, не следует тянуть дальше, если дело в одних смолянах, — решил король после недолгих раздумий. — Вряд ли нужно объяснять тебе, что каждый день нашей задержки татары используют в своих целях.

Карсидар молча кивнул.

— Поэтому на завершение сборов даю не четыре, а два дня, — заключил Данила Романович. — Послезавтра чтоб выступили. А смоляне вас нагонят. Полторы тысячи пеших и триста конников движутся быстрее, чем сорокатысячное войско с обозом. Нагонят, лентяи!

Внезапно воодушевление, с которым король произнёс последние слова, исчезло, и резче обозначившаяся вертикальная складка над переносицей выдала его внутреннее напряжение.

— Не нравится мне эта возня на востоке, Давид, — уже совсем другим тоном произнёс Данила Романович. — Ох как не нравится! Вот уж понять не могу: чего проклятой татарве надобно, неужто им мало полученного урока?

Карсидар хотел было высказать свои соображения, но король уже нетерпеливо махнул рукой, показывая, что разговор окончен. Поняв, что Данила Романович хочет побыть наедине, Карсидар отвесил ему лёгкий поклон и быстро вышел из гридницы.

Первым делом он решил переговорить с Ипатием, поэтому вскочил на верного Ристо и направился в Копырев конец, где жил сотник. Ипатия он застал сидящим за столом, на который его жена как раз выставляла еду.

— О, королевский воевода пожаловал! — обрадовался Ипатий, завидев Карсидара. — Проходи, Давид, присаживайся, гостем будешь. Мы гостям завсегда рады. Звенислава, тащи-ка нам медку!

— Так ведь пост сейчас, — несмело возразила жена.

— Ладно тебе! — прикрикнул сотник и заговорщически подмигнул гостю. — Мы про это никому не скажем.

А когда жена, почему-то показавшаяся Карсидару грустной и неприветливой, вышла из горницы, тихо спросил:

— Слышь, Давид, вы скоро отправляетесь?

— Король велел выступить через два дня.

— Король! — Ипатий хмыкнул. — Времечко-то понеслось, ровно горячий скакун. Когда мы собаку Бату из Киева увозили, Данила Романович ещё только государем всея Руси был, а приехали — уж и королём стал. Кесарем! Дела-а…

— Правда, корону ему ещё не привезли, но патриарх грамоту отписал, всё честь по чести, — пояснил Карсидар. — Между прочим, патриарх скоро приедет в Киев и лично привезёт корону. Думаю, будет просить помощи против… латинских рыцарей, — он чуть не сказал: «хайлэй-абир». — Однако сперва нам нужно разобраться с татарами.

— Вот-вот! — подхватил Ипатий, заметно оживившись. — Я и хотел узнать, не возьмёшь ли ты с собой и меня. А, Давид?

— О чём разговор! — воскликнул Карсидар. — Если ты только не устал за время путешествия по западным землям…

— Я?! Устал?! — Ипатий выглядел возмущённым. — Да за кого ты меня принимаешь! После того, как друг твой Андрей меня выходил, я наоборот чувствую себя гораздо лучше, чем…