Читать интересную книгу Вождь викингов - Александр Мазин

– Ты, родич, не слишком ли в хёвдинги торопишься? – мгновенно окрысился Свартхёвди. – Тут тебе не Хедебю, а Сёлунд, и старшинство твое можешь Хареку Младшему под зад положить!

Строго говоря, здесь был не Сёлунд, а Сконе, но народ решительно поддержал Медвежонка.

А я понял, что у меня два варианта: сыграть труса или возглавить не симпатичную мне затею.

Одно из правил командира: никогда не отдавать приказ, в исполнении которого сомневаешься. Хочешь остаться командиром в условиях скандинавской военной демократии, присоединяйся в большинству.

Разумеется, я мог бы сказать Гримару заветное слово: «десять марок», и, возможно, он встал бы на мою сторону. А уж своим я мог попросту приказать…

Но эти дурни-бонды, дорогие мои соседи, наверняка не услышат доводов разума и попрутся грабить Торкеля самостоятельно… А я не мог их бросить. Потому что никогда не забуду, как они дружно примчались мне на помощь, когда у меня вышел конфликт с бойцами Харальда Щита.

– Хорош, поговорили! – буркнул я. – Раз все вы так рветесь поквитаться с Торкелем, то хватит болтовни. Всем пожрать по-быстрому и по коням. А если наваляют нам по чавкам, то сопли кровавые будете утирать самостоятельно!

Диспут закрыт. Мы наскоро перекусили, взяли трофейных лошадок (на всех не хватило, но викинги бегают немногим хуже своих пони) и двинулись проверять усадьбу ярла Торкеля на знание законов гостеприимства.

Глава 34,

в которой один закаленный клинок крушит доспех, а другой разбивается о сырое железо

Ночной переход – это трудно. Но мы справились. Подошли к усадьбе Торкеля-ярла еще до петухов…

И обнаружили очередной праздник.

Точнее, его послевкусие. Перепившихся хирдманов, обожравшихся псов. И таких же обожравшихся остатками господской трапезы трэлей.

Взять супостатов оказалось не труднее, чем освободить поместье малолетних сыновей Лодина-ярла.

Форсировать забор, открыть ворота да порубить-повязать то, во что превратились храбрые и могучие воины Торкеля после пьянки и обжорства. Но…

Но к нашему огромному сожалению, ни самого Торкеля, ни его лучших бойцов на территории не обнаружилось. Форсированный допрос показал: ярл со товарищи отправился праздновать победу к своему дружку, ярлу Мьёру.

Это минус. Но был и плюс. Мы освободили селундский полон: значительную часть уведенных с сёлундской земли пленных.

Здесь же, в усадьбе ярла-разбойника, мы и решили заночевать. То есть – задневать. На марш-бросок в сторону одаля Мьёра сил уже не оставалось. Всё же мы отправились в бой прямиком со свадьбы, а свадьба по-скандинавски – это о-очень тяжелая работенка.

Я предоставил любителям этого дела поработать с пленными и трофеями, а сам забрался в одну из кладовок «длинного» дома, накидал на пол шкур из соседнего помещения, предварительно проверив оные на отсутствие-присутствие насекомых, и, как есть, в доспехах, только сапоги снявши, отбыл в мир снов.

Проснулся от грохота.

Не сразу понял, что я и где я. Сообразил. Выбрался из своей норы. Попил свежего козьего молочка в практически пустом (пяток рабынь – не в счет) главном зале, прислушиваясь к шуму во дворе и понемногу осознавая, что снаружи идет бой.

Когда мое сознание окончательно прояснилось, я пулей вылетел на свежий воздух… И едва не схлопотал стрелу. То есть – схлопотал, но доспех выдержал. И я – тоже. Только пошатнулся.

Итак, я оказался прав. Мы нарвались. Хотя пока всё обстояло не так уж плохо, ведь бой шел не во дворе, а снаружи. И адский грохот раздавался по ту сторону ворот. Надо думать, по ним лупили топорами.

Мои парни заняли правильную оборону. Над оградой густо летели стрелы, так что бойцы особо не высовывались. Но и не расслаблялись. Прямо у меня на глазах четверо дюжих ребят подняли котел с кипятком, вздели его на уровень стены и выплеснули на тех, кто ломал ворота.

Отчаянный вопль – и разбудивший меня грохот стих.

Однако стрелы продолжали лететь, и я счел за лучшее метнуться через двор и оказаться в мертвой зоне под стеной.

Тут меня и перехватил Медвежонок.

– Ты где был? – воскликнул он. – Мы тебя обыскались!

– Спал, – честно признался я. – Давно нас штурмуют?

– Только подошли. Сотни три, похоже. Торкель-ярл, Мьёр-ярл, Одд-хёвдинг и еще парочка сконских вождей. Эти себя не назвали.

– Как они узнали, что мы здесь?

Медвежонок пожал плечами. Узнали. Что уж теперь…

– Мы держимся, – сказал он. – Я посадил стрелков на крышу, остальных расставил по стене.

Я хмыкнул. Стена, называется… Забор из бревен, укрепленных камнями, высотой метра три от силы.

Хотя всяко лучше, чем чисто поле.

– Торкель знает, что у нас – его сын?

– Знает. Предложил выкуп в три марки. Больше, говорит, не стоит. И еще десять марок, чтоб мы убрались домой.

– Наглец, – констатировал я. – Да они у одного Плешивого взяли больше. Но выходить нельзя. Наверняка ловушка.

– Так и есть, – согласился Свартхёвди. – Выйдем – и нас сразу перебьют. Прорваться не получится.

У них почти все – воины, а у нас большая часть – расхрабрившиеся бонды. То есть, если ты хочешь ими пожертвовать, тогда можно попытаться. Стенульф сказал: здесь есть тропа, по которой можно уйти на запад. А потом вывернуть к одалю его воспитанников, сесть на корабли и уйти. На Сёлунд они за нами идти не рискнут.

– Как это – жертвовать? – возмутился я. – Это ж наши!

– Ну… – неуверенно протянул Свартхёвди. – А так нас всех убьют.

Я ухватил его за бороду, подтянул поближе, чтоб шум не мешал, проговорил ласково в большое ухо:

– Медвежонок, с чего ты взял, что нас убьют? Их больше? И что с того? Или ты забыл, как мы втроем с Каменным Волком этого Торкеля-ярла попользовали?

Свартхёвди дернул головой, высвобождая бороду.

– Думаешь, не одолеют?

– А как? Отбивать их мы сможем еще долго. Два колодца полнехоньки. Амбары и кладовые набиты под завязку. До весны хватит. И нам, и скотине. Но до весны нам не надо. Нам надо дождаться подмоги. Рагнара. А пока пускай лезут и рискуют здоровьем. Пускай тратят стрелы, пускай толкутся перед воротами. А мы их будем бить. И желательно не насмерть. – Это почему? – удивился Медвежонок.

– Да потому, что мертвые – они сразу в Валхаллу или еще куда-нибудь. А о раненых заботиться надо. Опять же они будут напоминать живым о том, что их может ждать не только славная смерть, а жизнь долгая, но неинтересная, потому что без ноги или руки жить совсем не так весело, как целиком.

Очень проникновенно я сказал, с чувством, ведь данная перспектива была весьма актуальна лично для меня всего лишь пару месяцев назад.

– А теперь пропусти меня вперед, – велел я. – Хочу поговорить с Торкелем-ярлом.

Медвежонок поднял щит, приготовившись прикрыть меня, если что, а я высунул голову между заостренных колов и заорал во всю глотку:

– Эй, Торкель! Я, Ульф-хёвдинг из Сёлунда, буду с тобой говорить!

Дошло. Стрелять перестали. Над верхним краем сбитого из жердей щита возникла башка в гребенчатом шлеме.

– Говори! – заорал ярл. – Понял, что худо ваше дело, да? Хочешь уйти?

– Уйти? Да ты шутишь! – завопил я, приподнимаясь повыше в полной уверенности, что успею нырнуть обратно, если вороги решат меня упразднить. – Зачем мне уходить? Мне здесь очень хорошо! Ты очень гостеприимен, Торкель-ярл! Так щедро с твоей стороны предложить гостям всё самое лучшее! Отличная молодая свинина! Отборное зерно! А какое пиво варят твои женщины! Да и сами они хороши! Особенно твоя жена и дочь, ярл! Следующей весной у тебя в семье будет приплод! Не знаю, правда, от кого из нас, но ты всё равно должен быть благодарен! Твое-то семя никудышным оказалось! Хотя нам и оно пригодится. Когда нам наскучат твои бабы и девки, мы используем твоего сынка как женщину. Единственное, на что он годится…

– Я убью тебя, как собаку! Как свинью! Я сам тебя – как женщину! Я… – Торкель-ярл задохнулся от ярости, и я тут же воспользовался паузой:

– Ты? Меня? Да ты вошь у себя в бороде и то убить не сможешь! Да ты, Торкель, в штаны напрудишь, едва увидишь настоящего воина! Колени твои станут как студень, а зубы будут стучать так громко, что все подумают: где-то поблизости кузница!

– Ты трус! – завопил ярл. – Выйди – и я тебя прикончу!

– Разве что – стрелой из кустов! – крикнул я в ответ. – Или нестерпимой вонью, когда в штаны наложишь!

– Я убью тебя вот этим железом! – Ярл потряс секирой. – Выходи, собачий сын! Один мне свидетель: я разрублю тебя начетверо, вырву твой поганый язык и скормлю его твоим родичам-свиньям!

– Уговорил! – крикнул я. – Уже иду! Вели своим людишкам отойти назад. Боги слышали: ты вызвал меня на поединок! Может, ты не так уж труслив и женоподобен, как мне показалось? Тогда выходит, что сын твой – из другого мяса. Признайся, ярл, кто обрюхатил твою жену, родившую тебе такое ничтожество? И захохотал исключительно мерзко.