глазах женщины таилась неуверенность, и Рина лишь сильнее утвердилась в догадке, что не просто так с самого утра им обеим было неспокойно.
– Да, – Богославская отпила немного чая и вернула чашку на место. – Есть и третье… очень сложное, что я должна сообщить, я… – она умолкла, не решаясь продолжать.
Рината, сдвинув брови, смотрела на мать в упор, но та, изучая чашку, взяла ложечку и принялась размешивать несуществующий сахар.
– В общем, я… – собравшись с духом, она вскинула голову.
В тот же самый момент Рина увидела идущего к их столику Владимира Николаевича.
Он стремительно приближался, и в тот миг, когда Бердников остановился у Аллы за спиной, та выпалила:
– Я беременна, Рината.
– Ты – что?
Тихий, вкрадчивый голос Бердникова привел Аллу в ужас, в полной мере отразившийся на ее красивом лице. Расширив глаза, Рината смотрела то на мать, то на отца. Она понимала: новость эта уж точно не предназначалась для ушей главы Федерации и сообразила, что теперь их ждет весьма непростой «семейный» ужин.
– Повтори, пожалуйста, Алла, – Владимир обогнул Богославскую, выдвинул стул и уселся между дочерью и женщиной, которую так глупо потерял, но продолжал любить всю жизнь.
– А ты, Бердников, всегда появляешься там, где тебя видеть не желают, – взяв себя в руки, Алла одарила Владимира сдержанной улыбкой. – Откуда такие уникальные способности?
Наклонившись к ней, Владимир негромко проговорил:
– Врожденный талант. И не заговаривай мне зубы, Богославская. Ты беременна.
– Ты ослышался.
– Я хоть и седой, но со слухом у меня пока еще все в порядке, – едко усмехнулся Владимир, не сводя с нее требовательного взгляда.
Обстановку разрядил официант, обратившийся к вновь прибывшему гостю с вопросом, готов ли он озвучить заказ.
– Виски. Со льдом, – сказал Владимир и добавил. – У вас прекрасные стейки. Правда, Алла? – Богославская одарила его гневным взглядом, но он, не придав этому значения, обратился к официанту. – Мне стейк с картофелем «айдахо».
– Какой прожарки?
– Медиум вел, – бросил Бердников, будто отмахивался от назойливой мухи.
Едва лишь официант исчез, Владимир повернулся к Алле. Та сидела, стиснув зубы, и упрямо продолжала молчать. Рина тоже не проронила ни слова. Новость о беременности матери не расстроила ее, скорее, наоборот. Но, помимо радости, она ощутила… ревность к еще не родившемуся брату или сестре, у которых не будет той же судьбы, что и у нее.
Рината понимала, что чувство неправильное и она не должна выказывать его. Но на сердце стало тяжело. Она только-только обрела маму и привыкла к мысли, что всегда была нужна ей, любима ею, поэтому оказалась не готова прямо сейчас делить Аллу с кем бы то ни было еще. Не сейчас, не так скоро. Хотя бы недолго ей хотелось побыть единственной, самой-самой. На мгновение они с Владимиром встретились взглядами. Рина могла бы поклясться: отец понял, о чем она думает.
В его глазах промелькнуло сожаление.
– Алла.
– Что? – встрепенулась Богославская, вспыхнув, будто спичка, буквально за секунду. – Да, я беременна. У меня будет ребенок, Бердников. Ты слышишь, я надеюсь?!
– И кто же отец?
– А тебе какая разница?
– Если Миронов, я его…
Алла засмеялась, прервав Владимира.
– Если это Миронов, ты его сотрешь в порошок? Не дашь заниматься любимым делом, закроешь перед ним все двери, сделаешь его жизнь невыносимой? Это ты хотел сказать? – на лице ее было написано отвращение, а во взгляде появилась ярость. – Ты ведь у нас повелитель судеб, мать твою! Разрушить чужую судьбу тебе не составит труда! И сколько таких, канувших в лету, посмевших перейти дорогу главе Федерации?!
– Прекрати, Алла.
– Прекращу, когда ты уйдешь отсюда. Это наш с Ринатой вечер, и тебе здесь места нет.
– Кто отец ребенка, Алла? – хладнокровно повторил Владимир, не обращая внимания на ее тираду. Вернее, делая вид, что ему нет дела до обвинений.
– Я бы хотела, чтобы это был Женя. Он прекрасный человек и был бы замечательным отцом.
– А почему ты замуж за него не выскочила? За чудесного человека, отличного тренера и в будущем замечательного отца?!
– Убирайся.
– Успокойтесь, пожалуйста, – наконец подала голос Рината.
Перепалка была настолько отвратительной, что ей хотелось встать и уйти, но бросить родителей в таком состоянии Рина не могла. Да и теперь, когда Алла… Когда мама… Эти двое являлись важной частью ее жизни, зачали ее, были ее плотью и кровью.
Плохие или хорошие, но они, в сущности, были ее началом. И самое главное, она знала – они любят ее. По-разному, но одинаково сильно.
– Давайте поужинаем вместе. Хоть раз. Пожалуйста.
Алла хотела было возразить, но, взглянув на дочь, усмирила раздражение и нехотя кивнула. Потерявшая в детстве родителей, она прекрасно понимала, что значит для Рины обретение семьи. А они – какая-никакая, но семья.
В возрасте Ринаты она и сама бы многое отдала лишь за один вечер с близкими. Протянув руку, Алла погладила дочь по лежащей на столе ладошке, стараясь простым жестом показать, насколько любит ее, насколько нуждается в ней.
Официант принес Владимиру виски, и он, залпом осушив бокал, посмотрел на Аллу.
Уголки губ Рины приподнялись. Хрупкое ощущение счастья… Вот какой могла быть ее семья, если бы роковая ошибка прошлого не пустила под откос три жизни.
Родная семья. Рината украдкой коснулась живота и впервые почувствовала нечто большее, чем отстраненное понимание, что внутри нее теплится жизнь. Алла и Владимир молчали, однако, наблюдая за родителями, девушка испытывала странное, необъяснимое удовлетворение.
Семья… И пускай это иллюзия, но Ринате хотелось, чтобы хотя бы на несколько часов иллюзия стала реальностью: ведь если не думать ни о прошлом, ни о будущем, можно представить, что они трое – самые близкие на свете люди, любят друг друга и никогда… никогда-никогда не предадут.
Глава 18
Сочи, январь 2014 года
По прилете в Сочи сборная по фигурному катанию прямо в аэропорту прошла необходимые проверки и получила аккредитации. Погрузив многочисленные чемоданы в большой комфортабельный автобус, спортсмены, тренеры и члены команд отправились в прибрежный кластер, где и предстояло жить до окончания игр.
Те краткие минуты, когда они преодолели КПП и въехали на территорию Олимпийской деревни, а затем вышли из автобуса и обнаружили виднеющиеся в отдалении стадионы, был наполнен благоговейным трепетом. Да, они не раз приезжали сюда, наблюдали, как меняется территория, отведенная под Олимпийский парк и прилегающие к нему участки. Как буквально из ниоткуда вырастают отели, дома и спортивные объекты.
Но именно сегодня они почувствовали, что приехали на Олимпиаду.
Под жилье спортсменам выделили целый квартал, представленный несколькими десятками четырех