– балуйтесь. Но потом не завидуйте, когда на экзамене ваши одноклассники будут читать книжки и писать письма, а вы не сможете.
– Зачем нам книжки читать? – усмехнулся вихрастый мальчишка со второго ряда. – У нас дома и книг-то нет.
– В школе большая библиотека, – сообщила Нюрка, еле усадив девочку за стол. – Из нее можно брать, что захотите.
– Как богатеи? – с надеждой в глазах спросила Айя, восьмилетняя девчушка, сидящая по правую руку от Лораса.
– Лучше! – воскликнула Нюрка, возвращаясь к доске.
Дети завозились на скамейках, но вскоре осознали, что большая часть их одноклассников вовлечена в учебу. Всем хотелось быть похожими на аристократов, ну, или научиться писать и читать лишь ради того, чтобы кто-нибудь завидовал.
Первый урок подошел к концу довольно нескоро. Мне лично так показалось, потому что все время мы то ловили бегающих детей, то в сотый раз повторяли, что чаепитие точно будет. Только наши, да Лорас, исписали свои листы с обеих сторон. Исчиркали, если точнее, палочками слабо похожими на буквы. Но они хотя бы старались.
На перерыве Мэй повела детей в столовую, где мы еще с утра накрыли стол. Когда дверь класса за ними захлопнулась, и шум отдалился, растрепанная и покрасневшая Нюрка уронила голову на стол. Я подвинулась на стуле, чтобы девушка присела рядом.
– Неужели так будет всегда? – захныкала она. – Бесенята!
– Не всегда. Вспомни, как учились мы?
– Кошмар! Лично я помню, что баловались мы все годы, что нам довелось провести в школе. Первые месяцы так вообще ворон считали всем классом. Бедные наши учителя, как они, должно быть, злились!
– Идем, – со вздохом я поднялась с места. – Выпьем чаю, и может все наладится. Мне кажется, ребятишек с утра не кормили.
– Я теперь понимаю, почему родители согласились привести их в школу – свои нервы жалко.
Я не могла с ней не согласиться, но точно знала – все обязательно наладится. У нас просто нет организационного опыта.
Места за столом хватило всем, но некоторые дети вели себя слегка диковато. Офелия хватала с тарелок печенье, засовывала в рот одну за одной, и крошки сыпались на ее платьице. Она перебегала от одного угла стола до другого, не в силах усидеть на месте.
Мэй сдержанно просила ее занять один из стульев, виновато улыбалась Лоренсу, смущаясь перед ним из-за шума.
– Дети, – Нюрка выпорхнула из класса вслед за мной, уже причесанная и с блаженством на лице. – Ах, какие вы все молодцы!
Ученики даже есть перестали, а Офелия сунула в рот еще одну печеньку и все-таки забралась на свой стул.
– Первое занятие всегда самое сложное, уж поверьте. Но вы увидите, что совсем скоро писать записки ничуть не труднее, чем шнуровать ботинки!
– Мне брат шнурует, я не умею, – негромко отозвался один из мальчишек.
– И я не умею, – согласно замотала головой Офелия.
– Эх, вы, ребята, – Лоренс усмехнулся в усы, в которых застряли крошки бисквита. – Шнуровать ботинки я вас научу, а писать и читать научат Нюра и Агата. Вы только относитесь к урокам ответственно.
– Я выйду замуж через два года, у меня уже есть жених. Мне незачем учиться, я рожу детей и буду любить своего мужа, – равнодушно сказала Иррит. Худощавая Иррит с золотистыми локонами была единственной взрослой девушкой в классе.
– А муж будет любить тебя? – фыркнула Пирси. – Глупую, необразованную.
Иррит залилась краской от злости.
– Что б ты понимала, малявка! Мужчинам не нужны образованные жены, им наследников подавай, да за домом следи.
В разговор вступила Шенни:
– А вот дядя Ральф сказал, что мужчины хотят видеть рядом с собой умных женщин.
– Если твой дядя Ральф хочет иметь обученную грамоте жену, это еще не значит, что все хотят!
– Что за спор? – весело спросил Ральф, заходя в столовую. Следом за ним появился и Эллад с полной корзиной выпечки.
– Мы вам булочек к чаю принесли, – улыбнулся Эллад.
Дети во все глаза уставились на мужчин, а девушки, старше тринадцати, выпрямили спины. Иррит напустила на себя загадочный вид.
– Все, не будем мешать, – Ральф оставил корзину на столе, ободряюще дотронулся до моего плеча, и они с Элладом покинули столовую.
– А кто это? – спросил Джар после их ухода. – Тоже преподаватели?
– Это дядя Эллад и дядя Ральф, – ответила Шенни
Иррит растерянно взглянула на дверь, потом опустила взгляд в чашку с чаем и сказала, ко всеобщему удивлению:
– Надеюсь, вы и правда научите нас писать, а не просто пообещали, чтобы выманить деньги.
– Что, уже передумала оставаться глупой и замужней? – захохотала Шенни.
Иррит показала ей язык.
Мы с Нюркой так устали на уроке, что за перепалкой детей следили вполглаза и вполуха. Не дерутся, и то хорошо.
Офелия вытащила из корзины сразу две булочки с повидлом, остальное разобрали другие дети. До следующего урока все вели себя примерно, а я радовалась, что мужчины зашли вовремя. Их появление благотворно повлияло на девчонок, и это стало заметно на занятии по счету.
Лучше всех с заданиями справлялся Лоренс. Он переписал на листочек десять цифр, и это далось ему легче, чем буквы. Шенни просто рисовала, так как на уроках она присутствовала из любопытства. У Мэй же получилось переписать всего пять цифр, но очень красивым почерком. Нюрка похвалила ее, и девушка зарделась.
Иррит больше не проронила ни слова. В ее взгляде появилась заинтересованность, а карандаш в руке стала держать крепче.
Только Офелия вносила смуту в успокоившуюся группу детей. Девочка никак не желала сидеть на месте, бегала от стола до стола, чиркала в чужих листочках и сдалась, только когда Нюра разрешила ей сидеть на подоконнике.
Ну а занятие пением понравилось даже ей. Детки горланили каждый на свой лад, веселились, и Нюрка смеялась вместе с ними, наконец-то оставив место у доски Мэй. Сама Мэй не знала, как преподавать пение, она просто пела и просила повторять за ней. У кого-то получалось, кто-то забывал слова сразу, только услышал. Лоранс тихонько сидел в углу, наблюдая.