дойдет, и хорошо, что ты тогда вне опасности.
Но если ты читаешь это, то ты все еще по тому адресу в Такаюби. Если так, ты в опасности. Я не знаю, что за информацию тебе дает правительство Кайгена насчет состояния Ранги или возможности войны, но, говорят они или нет, вы в серьезной опасности. Бери семью и покидай Такаюби как можно быстрее.
И если ты переживёшь грядущие недели, если сможешь, ответь письмом по этому адресу, чтобы я знала, что ты в порядке.
Ньяма тебе. Миллион раз ньяма тебе.
Нами, пусть это не будет наш последний разговор.
Твоя верная подруга,
Гуан Я-ли
Мисаки словно стала камнем.
— Что это? — Такеру прочел шок на ее лице. — Что там говорится?
— Прошу, Такеру-сама, присядь, — тихо сказала она.
— Что?
— Тебе нужно это услышать.
Сидя напротив мужа, Мисаки перевела письмо вслух. Такеру слушал без эмоций.
— И кто такая Гуан Я-ли? — спросил он.
— Сказала же, подруга из школы, — ответила Мисаки, тщетно надеясь, что Такеру не будет давить сильнее.
— И где она родилась?
Гуан было распространенной фамилией в Наминдугу. Было много Гуанов на севере Кайгена, как и в Ранге, но…
— Я-ли — ранганийка.
— Тогда письмо нужно уничтожить и забыть, — спокойно сказал Такеру. — Ее словам нельзя доверять.
— Она была близкой подругой… — возразила Мисаки.
— Ты несешь чушь, Мисаки. Даже если Гуан Я-ли была твоей подругой, откуда женщине знать о планах ранганийских военных? Это невозможно.
— Возможно, — Мисаки старалась подавить возмущение. — Когда мы с Я-ли закончили обучение, ее сестра стал генералом ранганийской армии.
Такеру издал презрительный звук, и Мисаки скрипнула зубами.
— Ее сестра? Что это за шутка над военными?
Мисаки игнорировала слова мужа.
— Я-ли знала бы, и, что бы ты ни думал, она не врала бы мне. Не об этом. Я понимаю, что ты не хочешь верить на слово ранганийке, но дело не в ней. Казу, лорд Цусано, предупреждал нас, по-своему.
— Твой брат сказал лишь, что нам нужно отправиться на Джунгсан.
— Это звучало странно. Он явно хотел нам что-то сказать.
— Это было совпадением.
— При всем уважении, Такеру-сама, я знаю своего брата. И я знаю эту женщину. Думаю, ранганийцы что-то планируют.
— И что с того? Если ранганийцы придут, они погибнут, — он говорил с той же глупой уверенностью, какая была у всех в Такаюби. — Это Меч Кайгена. Попасть сюда — значит умереть.
— Красивые слова, — сказала Мисаки, — но ты не видел, что за пределами.
— Не важно, — сказал Такеру, вставая и нависая над женой. — Империя полагается на нас, что мы сдержим угрозу с запада, и мы делали это безупречно векам.
— Знаю, — Мисаки осталась на коленях, надеясь, что, если она сдержится и будет говорить тихо, она заставит его увидеть правду. — Ты и другие мужчины — великие воины, но не армия. Этот полуостров — не крепость теонитов, каким он был, когда ранганийцы напали в прошлый раз.
— Возможно, — признал Такеру, — но будет куда хуже, если мы уйдем. Ты не думала, что твоя старая подруга могла пытаться уговорить тебя на измену?
— Что?
— Она знает, кто твой муж?
— Да.
— Тогда это хороший план, да? — сказал Такеру. — Заставить тебя покинуть полуостров с семьей, может, всей семьей Мацуда, когда мы нужны Империи больше всего. Ранганийцы хитрые.
«Что ты знаешь о них? — хотела рявкнуть Мисаки. — Ты никогда не встречал их», — но она сдержала гнев. Женщина не говорила так со своим мужем.
— Вряд ли она хотела такого… — начала ровно Мисаки, но Такеру снова прервал ее:
— Я не хочу слушать дальше, о чем ты думаешь! — его голос стал выше в редкий миг гнева. — Ты не понимаешь ничего в том, о чем говоришь. Не важно, врет ранганийка или говорит правду. Убежать, когда мы нужны стране, это измена, и я не буду такое слушать. Мы — Меч Кайгена. Если мы позволили ему заржаветь, то мы заслуживаем умереть на нем вместе с врагами.
— Включая твоих сыновей? — осведомилась Мисаки. — Твоих малышей?
— Да, — Такеру говорил без иронии или колебаний. — За кем ты замужем?
Мисаки сжала кулаки. Теперь нужно было попросить у мужа прощения, опустить стыдливо взгляд. Но она встала и посмотрела в глаза Такеру. Гнев пятнадцати лет наполнил ее грудь за миг, поднял ее голову и расправил ей плечи.
— Я забираю мальчиков.
— Что, прости?
— Я беру сыновей и отправляюсь на Ишихаму к родителям, — решила она, и слова вылетели из ее рта.
— Не смеши. У твоих родителей уже нет дома. Это они должны приехать к нам…
— Ты можешь поехать с нами, если хочешь, — сказала Мисаки, — но я забираю их.
— Мисаки, — Такеру шагнул вперед, глядя на свою жену так, что крепкие мужчины задрожали бы. — Это не твое решение.
Мисаки не боялась, выдерживала его взгляд. Она давно не находила смелости дать отпор. Если она не могла биться за своих детей, тогда кем она была? Кем она стала?
— Ты можешь попытаться меня остановить, — сказала она и пошла к двери.
— Мисаки… — Такеру схватил ее за руку. Она сделала себя водой и ускользнула из его пальцев до того, как он сжал крепче.
Юркнув под его рукой, она побежала к двери, но он был быстрее. Мисаки знала, когда он сомкнул пальцы на ее запястье, что она не вырвется, но у нее была защита.
Двигаясь на рефлексе, она сосредоточила всю джийю в свободной руке и вонзила два пальца в руку Такеру.
Вне мифа о Кровавых Кукловодах было невозможно для джиджаки управлять большим количеством крови в теле другого человека. Ньяма теонита была сильнее всего в его венах. Но Цусано много веков назад поняли, что капля крови, которой управляют точно, могла быть самым опасным оружием.
Сила Мисаки стала острием иглы. Сильное тело Такеру и даже сильная джийя мешали пробить его, но Мисаки смогла. На миг его кровь стала ее иглой, ударила по точке давления глубоко в его руке. Рука Такеру дернулась, напряглась на миг, а потом обмякла.
Его ладонь съехала с ее запястья, и Мисаки даже хотела остаться и насладиться шоком на его лице.
— Это была…?
— Кровавая Игла, — сказала она, улыбаясь. Что важнее, это была комбинация традиционной Кровавой Иглы Цусано и медицинской акупунктуры, которой она научилась у Я-ли. — Твоя рука снова будет работать через пять сииирану — четыре, если расслабишься, — она пошла к двери.
— Мисаки, — голос Такеру был чистым льдом. — Ты…
— О, и я не использовала бы в это время джийю, — добавила она. — Если не хочешь, чтоб мышцы ценной ведущей руки не пострадали навсегда.