— Или слово влажный. Даже когда речь идёт о торте.
Лили рассмеялась.
Я зачерпнул немного сладкого картофеля.
— Как прошёл твой день?
— Целую вечность ждала наступления вечера.
— Аналогично. Неужели Блейн уволился?
Её лицо озарилось, и она отложила вилку — признак того, что сейчас начнется рассказ.
— О, боже мой, Уэст. — Она облокотилась на стол, её лицо оживилось. — Итак, сегодня утром я прихожу на репетицию и нахожу Блейна, примотанного скотчем к станку в пустой студии, с ужасным словом, написанным на груди губной помадой.
Из меня вырвался довольный смешок.
— О, чёрт. Скажи, что у кого-то есть фотография, и они мне её пришлют.
Она хихикнула.
— Я думаю, что Дженни могла сделать одну. Самое приятное, что подставила его Надя.
Я поймал себя на том, что разинул рот.
— Правда?
Лили кивнула.
— Пусть Надя сделает публичное унижение кровавым спортом. Уорд был в ярости. Честно говоря, я думаю, что всё кончено. Мы с Надей… не знаю. Помирились? Я думаю, что она покончила с Блейном навсегда, и Уорд угрожал уволить нас всех, если мы не покончим с этим в студии.
Я покачал головой и наколол на вилку кусок запечённой фасоли и кукурузного хлеба.
— Он заслужил всё это, и даже больше. — Я откусил кусочек и вздохнул, сделав глоток своего напитка, как только проглотил. Я наблюдал за ней через стол, её широко раскрытые глаза блестели, мой взгляд следил за изгибом губ Лили, когда она улыбалась. — Мне жаль, что он причинил тебе боль. Я не знаю, как он мог так поступить.
— Он причинил боль не только мне. И плюс, если бы не он, мы с тобой, возможно, никогда бы на это не решились.
Я улыбнулся в ответ и потянулся к её руке, переплетая наши пальцы.
— Знаешь, когда я понял, что чувствую к тебе, то представлял себе именно это. Эти мелочи. Как держу тебя за руку. — Я погладил большим пальцем её костяшки. — Целую тебя. Ты смотрела на меня так же, как сейчас. Часть меня боялась, что будет не так, как я себе представлял. Но вместо этого я… Ну, всё это просто кажется правильным. Как естественное развитие, процесс.
— Я знаю, что ты имеешь в виду. Это оказалось проще, чем предполагалось. Думаю, что подавляла свои чувства к тебе в течение долгого времени, и теперь это похоже на потоп.
— Мне кажется, я делал то же самое. Все остальные знали об этом, кроме нас самих. Я просто не думал, что ты можешь хотеть меня. Если бы хотела, то уже сделала бы это.
Она пожала плечами и сделала глоток.
— Я думаю, что мы просто забыли про это и двигались по одному и тому же пути, придерживаясь плана. Ты встречался с Шеннон и был для меня под запретом. А я полностью занята балетом. Он был моей страстью в течение многих лет. У меня не было времени ни на отношения, ни на встречи с другими людьми. Поэтому я находила парней, с которыми могла просто встречаться без всяких условий и в любое удобное для меня время, решив, что пусть всё будет так, как есть.
— Понимаю.
— А когда дело дошло до моих чувств к тебе, я просто решила, что тебе это неинтересно. Ты был просто моим супер-горячим лучшим другом, который жил дальше по коридору и не вздрагивал, когда видел меня без макияжа или блюющей. А чего стоит уродливый плач из-за фильмов, которые я люблю.
— Точно. Первый раз, когда мы смотрели «Дневник памяти», было настоящим доказательством моей заинтересованности.
Она скорчила гримасу.
— Это не моя вина, что Николас Спаркс — эмоционально манипулирующий ублюдок, который заставляет меня плакать. В любом случае, ты справился с этим как профессионал. — Я посмеялся, и она улыбнулась. — И всё же ты понял, что я хочу сказать. Думала, что я для тебя как сестра. Типа, с этого уровня платонической любви возврата нет.
Я вздохнул и улыбнулся.
— Никогда не думал о тебе как о сестре. Я думал, что ты не из моей лиги.
Её лицо сморщилось.
— Что?
— Посмотри на себя. Ты красивая и умная, самая целеустремлённая женщина, которую я когда-либо встречал. Профессиональная танцовщица в одной из самых конкурентоспособных и талантливых трупп в мире. А я преподаватель по английскому языку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— В Колумбийском университете, сэр. Не стоит недооценивать этого. — Она покачала головой и сжала мою руку. — Это сводит меня с ума, потому что я думала, что ты не из моей лиги.
Я был ошеломлён.
— Как ты можешь такое говорить?
Лили оглянулась вокруг, озадаченная.
— Я не понимаю. Почти везде, куда бы мы ни пошли, девушки практически бросают в тебя свои трусики. Ты вообще видел нашу официантку? Я почти уверена, что слышала, как её женские части тела визжали, когда она подошла к столу.
Я снова рассмеялся.
— Не заметил. Наверное, я был слишком занят тем, что смотрел на тебя.
Лили отпустила мою руку, взяла вилку и наколола немного шпината. Она поднесла его почти к губам.
— Ну, так и было. — Вилка исчезла у неё во рту, выскользнув уже пустой.
— Ты одна из тех, кто говорит о страсти, Лили. Если бы я не засунул руки тебе под юбку прошлой ночью, то поклялся бы, что твои ноги никогда не закончатся.
Она засмеялась, и это прозвучало неловко, потому что у неё во рту была еда. Она судорожно сглотнула.
— Я не думаю, что длина моих ног равна твоим ферромонам. Почти уверена, что у них радиус двенадцать футов. — Она отодвинула свою тарелку подальше. — Я наелась.
— Мне достанется ещё больше шпината. — Моя вилка скользнула к её тарелке.
Лили наблюдала за мной с удивлением.
— Посмотри на себя, жертвуешь стейком на ужин ради зелени и зелёного горошка.
— Детка, я съем ради тебя даже брюссельскую капусту.
Она усмехнулась.
— Вот что значит настоящая любовь.
Лили
В такси было тепло и уютно, и я вздохнула, прижавшись к груди Уэста. Он был одет в свой великолепный костюм, и всю ночь напролёт заставлял меня смеяться до потери сознания и хотеть его. Эта ночь была волшебством, которое я искала с Блейном, но так и не нашла, и мне даже не пришлось пытаться.
Забудьте о самодельном волшебстве. Уэст был настоящей волшебной пыльцой.
Мы молчали и наслаждались тишиной в предвкушении того, что произойдет, когда мы выйдем из такси и войдём в наш дом. Мы знали друг друга так хорошо, что не требовалось никакого дополнительного времени для дальнейшей ступени. Шаг к совместному будущему был лёгким, хотя я не знала, что хотела этого.
Всё было новым — каждое прикосновение, слово и улыбка. Однако Уэст был мне так же хорошо знаком, как и всегда.
Такси остановилось перед нашим домом, и Уэст расплатился с водителем и, прежде чем выйти, протянул руку, как только оказался на обочине. Я взяла её, и он осторожно помог мне выбраться.
Мы не разговаривали уже некоторое время, оба нервничали и были взволнованы, я полагаю. Было легче влюбиться друг в друга прошлой ночью, когда не было никаких ожиданий, но сегодня мы оба думали об этом на протяжении всего свидания. Или, по крайней мере, я. Думала об этом с тех пор, как он оставил меня возбуждённой на моём диване. К счастью, у нас с Филом была давняя договоренность.
Мне было интересно, что Уэст делал со своим стояком, я представила фото, которое он мне прислал. И улыбнулась про себя.
— Что смешного? — спросил он, когда мы подошли к его двери.
— О, ничего. — Я стояла рядом с ним, пока он отпирал дверь. — Патрик дома?
Уэст улыбнулся мне и толкнул дверь. — Ушёл на ночь.
— Очень кстати. — Я вошла в тёмную квартиру и сбросила туфли, а он закрыл за нами дверь, оборвав единственный луч света, кроме мягкого лунного, льющегося через окна.
А затем Уэст оказался у меня за спиной, уперев руки в бока, и дышал мне в ухо. Я прижалась к нему, задрожав всем телом. — Я думал об этом с тех пор, как ушёл от тебя прошлой ночью.
Я с трудом обрела дар речи и перевела дыхание.