Его улыбка была яркой, как солнце.
— Доброе утро.
Я шагнула в дверной проём и прижалась к его груди, наклонив лицо, когда потянулась к его губам и подарила ему простой, но полностью удовлетворяющий поцелуй.
— Доброе утро. Ты готов?
— Готов. — Он схватил свою сумку, закрыл дверь и взял меня за руку.
— Итак, куда мы идём сегодня вечером? — спросила я, когда мы спускались по лестнице.
— Это сюрприз.
— О? Я заинтригована.
— Хорошо. — Ухмыльнувшись, он придержал для меня дверь. — Какие у тебя на сегодня планы?
Я прошла мимо него на тротуар.
— Избегать Блейна, как герпеса. Закончить с «Чёрным Лебедем» раз и навсегда. Примерка костюма. Затем я вся твоя.
Уэст потянулся к моей руке.
— Чертовски верно, так и есть.
Мы направились к кофейне в конце квартала.
— А что насчёт тебя? Как пройдёт твой день?
— Уныло и холодно, пока я не увижу тебя снова.
— Понимаю. Это будет долгий день. — Некоторое время мы шли молча. — Могу я кое в чём признаться?
— В чём угодно.
— Я нервничаю.
Он улыбнулся мне.
— Я тоже. Но я постоянно думаю о прошлой ночи. У нас всё будет хорошо.
— Я думала, что это будет более странно, чем есть на самом деле, понимаешь? Ну, я думала, что мы должны делать всё постепенно. Но после вчерашней ночи я определённо не хочу делать всё постепенно.
Уэст рассмеялся, когда мы подошли к кофейне.
— Я тоже. — Он распахнул дверь, и мы вошли.
Затем получили свою утреннюю дозу и прошли один квартал вниз по Бродвею к метро, через турникет и в терминал. Мы стояли на шумной станции, прижавшись друг к другу, молча и долго прощались. Выражение его лица, когда он убрал мои волосы с лица… ну, скажем так, мои яичники взорвались, как попкорн.
Он целовал меня достаточно долго, чтобы перехватило дыхание, и я отстранилась.
— Увидимся вечером.
— Всего через несколько часов. Ты напишешь, если вспомнишь обо мне?
Он усмехнулся.
— Не думаю, что мой тариф сильно пострадает из-за этого.
Я улыбнулась ему.
— Напишу тебе. Хорошего дня. — Он поцеловал меня ещё раз, когда приехал мой поезд.
— Тебе тоже. — Я поспешила сесть в поезд, пока двери не закрылись, и увидела, как Уэст стоял на платформе, засунув руки в карманы. Я положила ладони на окно, закрыла глаза и послала воздушный поцелуй, а он улыбнулся так, будто это поразило его в самое сердце.
Я добралась до Линкольн-центра в половине десятого, раньше, чем обычно, и переоделась в тренировочные шорты и гетры. Затем схватила новую пару пуант из раздевалки и с неудержимой улыбкой направилась к станку, чтобы размяться.
Пока не вошла в студию.
И застыла, когда дверь за мной захлопнулась. Я пришла второй — первым был Блейн. Почти голый Блейн. Приклеенный скотчем к станку. С надписью «шлюха» на груди ярко-розовой помадой.
Он вздохнул с облегчением.
— Слава Богу, ты здесь. Освободи меня. — Он попытался вытянуть запястья, но это ему не удалось.
Мой рот растянулся в огромной улыбке, я обошла его, чтобы получше рассмотреть.
— Так, так, так. Кого ещё ты разозлил, Блейни?
По его лицу пробежала тень.
— Я не хочу говорить об этом. Ты серьёзно пришла сюда, чтобы поиздеваться надо мной? Если Уорд увидит это…
Моя улыбка поникла, как груда кирпичей.
— Он решит, что это моих рук дело. — Я поставила сумку и порылась в поисках швейного набора. — Ты действительно ничему не учишься, не так ли?
Он просто нахмурился. Я была уверена, что Блейн хотел сказать что-то ещё, но его желание выбраться из этих пут заставило держать рот на замке.
Мои пальцы сомкнулись на ножницах как раз в тот момент, когда открылась дверь и вошла толпа танцоров. Все остановились у самой двери, которая с глухим стуком захлопнулась, нарушив тишину.
Резкий смех прорезал комнату — смех Дженни — и вся группа разразилась хохотом. Я услышала щелчок фотоаппарата, когда кто-то сделал снимок. Надя стояла с краю, скрестив руки на груди, и ухмылялась.
Она, блядь, сделала это.
Из меня вырвался смешок, и Надя встретилась со мной взглядом, кивнув. Блейн был весь красный, и я сжалилась над бедным, потным куском дерьма и схватила ножницы, чтобы освободить его. В тот момент, когда я освобождала его, вошёл Уорд с пианистом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Танцоры расступились, окружив Уорда, который смотрел на эту сцену. В комнате воцарилась мёртвая тишина.
Его глаза встретились с моими, и он посмотрел на меня сверху вниз.
— Что здесь происходит?
Я чуть не умерла на месте.
— Не знаю, сэр. Блейн был в таком положении, когда я пришла сюда.
Блейн поднялся с пола и сердито посмотрел на Надю.
— Лили не имеет к этому никакого отношения, сэр.
Глаза Уорда были так прищурены, что едва можно было разглядеть белки.
— И кто же это сделал?
Блейн покачал головой.
— Это только моя вина.
Его ноздри раздулись.
— Встретимся в моем кабинете после тренировки, Бейкер. Надень чёртову рубашку.
Блейн кивнул, лицо его было почти таким же розовым, как грязное слово на груди.
— Да, сэр.
Уорд развернулся ко всем, его голос звучал жёстко.
— Всё кончено. Следующий инцидент закончится тем, что все задействованные танцоры останутся без работы. Я ясно выражаюсь?
— Да, сэр, — хором прокричали танцоры, и Уорд, пыхтя, подошёл к роялю и с нетерпением ждал, когда все соберутся и займут свои места. Я подошла к одному из станков, стоявшему в центре зала, и поставила свою сумку, поймав взгляд Блейна. Одними губами поблагодарила его, и он коротко кивнул, прежде чем натянуть майку и проверить свои руки на наличие скотча. Он с визгом оторвал один из них, как раз когда Надя поставила свою сумку рядом с моей.
— Карма-сука, — сказала она, посмотрев на Блейна с улыбкой на губах.
— И эта сука кусается. Отлично сыграно, Надя.
На её лице появилось мягкое выражение, которое я никогда раньше не видела. Смирение.
— Я должна извиниться, Томас. Я подставила врага.
Я была потрясена и на мгновение замолчала. Может быть, я находилась в сумеречной зоне, или это был сон, и я сейчас проснусь совершенно голой. Я оглядела себя. Нет, всё ещё одета. Я встретилась с ней взглядом.
— Спасибо.
Надя ухмыльнулась.
— Рада, что твой друг ударил его за то, что он трахал шлюху в клубе.
Я усмехнулась.
— Я тоже.
Она взглянула на него.
— Не могу поверить, что потратила годы впустую на этого придурка. О чём я только думала?
— О заднице.
Она рассмеялась.
— Точно. О заднице.
Уэст
— Боже, это так хорошо, Уэст. — Лили откусила ещё кусочек от своего блюда, и я улыбнулся. Она выглядела такой красивой — распущенные светлые волосы, чёрное платье, яркие глаза, полные любви. Ресторан был оживлённым, но достаточно тихим и тускло освещённым. Мы сидели за столиком на двоих у окна, выходившего на улицу.
— Когда я услышал об этом месте, то сразу захотел привести сюда тебя. Я подумал, что ты оценишь немного свежей, веганской еды после прошлой недели.
— Серьёзно. Спасибо, что не отвёз меня куда-нибудь, где меня бы так и подмывало съесть что-нибудь вредное. — Она откусила ещё кусочек и застонала. — Это потрясающе. Хочешь попробовать?
— Ждал, пока ты предложишь. — Я потянулся через маленький столик за её тарелкой, а она — за моей.
Кончик языка выскользнул из её губ, когда она впилась в мою еду.
— Я должна попробовать эту кукурузу со сливками.
Я зачерпнул вилкой её шпинат с миндалем.
— Дерзай.
Мы поднесли вилки к губам и одобрительно хмыкнули. Лили указала вилкой на мою тарелку.
— Не знаю, чем они приправляли эти сливки, но я принимаю это целиком и полностью. Чёрт возьми, это очень вкусно.
— Так много грязных шуток.
— Существует не так много случаев, когда используется слово «сливки», которое не звучит грязно.