Читать интересную книгу Миллион в кармане - Андрей Дышев

Прижимаясь щекой к бархатистому стволу дерева, я успокаивал дыхание и, как хамелеон, вращал глазами во все стороны. Мокрая трава была примята полосой, которая тянулась от костра в дебри, в противоположную от реки сторону. Прошло минут пять, пока я решился выйти из своей засады и подойти к костру.

Человек был мертв. Две пули, вошедшие ему в затылок, превратили лобные кости в крошку. Черная кожаная куртка на спине была выпачкана в глине, и на уровне поясницы отчетливо отпечатался след обуви. Спортивные брюки, мокрые насквозь, плотно прилипли к телу, одна брючина была задрана почти до колена, обнажив белую, лишенную волос ногу.

Я согнулся над трупом и, ухватившись за рукав, перевернул его на спину.

Это был Олег.

Глава 54

– Значит, их осталось двое, – думала вслух Анна. – Курахов и Марина. Хоть наказал Олега бог, но выстрел все-таки произвел человек. Не хлопцы ли догнали их и расправились с Олегом?

– Это сделал кто-то из двоих: либо Марина, либо Курахов, – уверенно сказала Лада, снимая с огня свою кружку. – И, боюсь, это не последнее убийство. Очень взрывоопасная парочка.

Мы закончили свой скудный завтрак глотком коньяка, который, к счастью, уцелел в багажнике «Опеля» и который прихватили с собой. Влад с помощью Лады принялся разбирать байдарку, с увлечением рассказывая девушке историю братьев Гуаско, итальянских колонизаторов, которые в пятнадцатом веке держали в страхе крымское побережье от Приветного до Судака, занимаясь тем, что сегодня называется рэкетом. Анна, с трудом скрывая ревность и выплескивая раздражение на меня, стягивала чехол с каркаса нашей байдарки, раскидывая трубки и соединительные узлы во все стороны.

Четыре часа кряду, пробивая собой лесные заросли, проклиная озверевших от голода комаров, холодный июнь, крутизну горы Капош и консула Христофоро ди Негро с его дурацким кладом, мы ползли на хребет, разделяющий реки. Две байдарки, уместившиеся в четырех увесистых тюках, один рюкзак и две спортивные сумки составляли наш багаж. Сказать, что я умирал на подъеме – значит, не сказать ничего.

К обеду мы перевалили хребет и спустились к реке Дибров. Она была более узкой, чем первая, более запружена круглыми, как апельсины, камнями и поваленными гниющими деревьями. По ней мы доплыли до самого места.

Сойдя на берег, мы обступили нашу ученую обезьяну. Влад развязал тесемки на папке, бережно вытащил чудом не промокший манускрипт, перелистнул несколько страниц и, с ходу переводя, медленно зачитал:

– «…После чего графиня позвала слугу и велела ему вынести из кареты ее дорожные вещи, а также взять с собой лопату и следовать за ней. Она привела его к тому месту, где стены ущелья наиболее смыкались, закрывая светило, отчего там даже в полдень июня было сумрачно и холодно. Поднявшись выше ручья, к большому камню, который по форме напоминал наполовину врытый в землю турецкий щит, графиня приказала слуге рыть глубокую яму, и он отрыл ее в том месте, где покоилась тень от камня, когда миновало три часа после полудня. Выполнив работу, слуга удалился вниз, оставив графиню одну. Вернувшись к лошадям, графиня тотчас велела трогаться в путь…»

Влад замолчал и поднял голову.

– А где же камень? – спросил батюшка.

– Пусть Влад объяснит, как выглядел турецкий щит? – сказал я.

– Что-то вроде миски, – ответил Влад.

– Значит, камень дожен иметь форму полусферы! – сказала Анна.

Мы пожирали глазами стремительно темнеющие стены. Я представлял себе что-то вроде тарелки гигантского радиотелескопа, наполовину врытого в землю, но вокруг нас ничего подобного не было. Пар выходил впустую. Апогей не наступал. Кружась на месте, мы по десятому разу просмотрели склоны. Камня не было. Физиономии наши вытягивались под тяжестью досады.

– Черт возьми, – пробормотал Влад, чувствуя, что его час пик ушел безвозвратно. – Темнеет. Как бы не пришлось отложить поиски до завтра.

– До завтра нам придется отложить уже не поиски, а перестрелку, – мрачным голосом заметил я. – Того и гляди сюда сейчас заявится конкурирующая фирма.

– Стоп! – поморщившись, сказал Влад. – Ерунда какая-то получается. Там написано, что от камня падала тень, а время было – «три часа после полудня», значит, час или два часа дня. А вы посмотрите на эти скалы! Здесь солнце можно увидеть только тогда, когда оно в зените. Через полчаса оно уже скроется за скалой, и никаких теней здесь не будет!

Мы снова задрали головы вверх. Слуга графини загадал нам ребус. Пятьсот лет спустя мы решили его разгадать.

– Значит, камень находится не здесь, – подытожил я.

– А где? – спросил батюшка.

– В том месте, куда в три часа дня еще проникают солнечные лучи.

Я бродил по берегу, старательно обходя большие кучи помета, оставленные каким-то крупным зверем, и посматривал наверх, следя за кромкой скал. Она не везде была ровной, и я вскоре нашел место, где верхний срез западной стены имел широкую трещину, напоминающую гигантский след топора. Через эту трещину солнце могло бросать узкий пучок света на дно ущелья еще несколько часов.

Я круто развернулся, посмотрел на противоположный берег и сразу увидел тот самый камень.

Трудно передать, какое чувство я испытал. Не в силах сдержать себя, я подбежал к рюкзаку, вытащил притороченную к нему лопату и кинулся через ручей на другую сторону.

Вблизи камень напоминал, скорее, ухо закопанного в землю великана. Он стоял под углом к реке, так, что каменный мусор, частично задерживаясь в его ковше, по мере переполнения скатывался в реку, и бурные весенние потоки растаскивали его по всему берегу до озера.

Тени не было, но куда она должна была падать в три часа пополудни, догадаться было нетрудно. Я обошел камень, встал со стороны, обращенной к скале, и вонзил лопату в каменную крошку.

Никогда я не трудился с таким удовольствием, как в этот раз. Даже рана, почувствовав торжественность момента, притихла и не давала о себе знать. Я швырял куски крепкой белой глины, смешанной с камнями, как землеройная машина, – далеко от себя, не прерываясь, не разгибая спину и даже не вытирая со лба пот. Только углубившись по колено в землю, я обратил внимание, что яму окружили четыре пары ног.

Я настолько накрутил себя, что уже не мог определить точно – показалось мне или же в самом деле звук от ударов лопатой изменился, стал более глухим, какой бывает при наличии пустот. У меня не хватило духу продолжать работу. Не знаю, как бы я расстроился, если бы это оказалось лишь плодом моего воображения.

Выпрямившись под недоуменными взглядами своих спутников, я протянул лопату батюшке.

– Я суеверный, отец Агап. Попробуйте вы, может, у вас получится.

Батюшка, взволнованный от избытка внимания к своей персоне и величайшей ответственности, осторожно сполз в яму, уже достигшую глубины не менее полутора метров, и несколько раз тюкнул лопатой по дну ямы.

Мы все одновременно издали вопль восторга. Штык лопаты вонзился в дерево. Не без усилий выдернув его, батюшка опустился на колени и принялся расчищать глиняные крошки руками, проявляя изображение крышки черного сундучка, обитого по углам и по диагонали металлическими уголками и лентами.

Глава 55

Как в сказке! Как в кино! О вечный, неистребимый, незаменимый, уникальный штамп – клады бывают только в сундучках, и мы впятером в этом воочию убедились. Батюшка, прослезившийся от избытка чувств, не знал, молиться ему или пожимать нам руки. В итоге он не сделал ни того, ни другого, и про него все в мгновение забыли. Заключительную сцену блестящего хеппи-энда взял на себя Влад. Он спрыгнул в яму, приземлившись на все четыре конечности, и стал руками освобождать сундучок от глины и камней.

Влад поставил сундучок на край ямы. Мы все встали вокруг него на колени. Не мучая народ растягиванием торжественного момента, Влад резко и грубо вонзил штык лопаты в заросшую щель под крышкой и без труда сорвал крышку.

Ни вздоха, ни аха – ничего. Мы просто онемели. Сундучок на две трети был заполнен монетами, перемешанными с разноцветными гранеными камнями в оправах. Монеты были очень похожи на те, которые мы взяли в судакском музее, но отличались они в главном: они не были окислены. Они горели ярким желтым светом, каким может гореть только золото высокой пробы.

Осознание богатства очень быстро сменилось чувством опасности.

– Тихо! – произнес Влад, прижимая палец к губам и вытаскивая пистолет из-за пояса.

Минуту мы прислушивались к тишине, разинув рты. И тут по дну ущелья до нас докатилось низкое и злобное рычание. Мне показалось, что у батюшки, затаившего дыхание рядом со мной, зашевелились на голове волосы.

– Это медведь, – тихо сказал Влад, стараясь придать своему голосу храбрый оттенок.

– Чур меня! – прошептал батюшка. – Не оборотень ли это? Может быть, слуга сатаны принял образ медведя и идет по нашим следам?