Читать интересную книгу Дикое правосудие - Хилари Боннер

— Да, что-то такое припоминаю, — будто вскользь ответила она.

Неожиданно он стал очень серьезным и, наклонившись вперед, коснулся ее руки.

— Я все еще жалею, что не бросил ради тебя семью, — прерывисто дыша, произнес он.

Она внимательно посмотрела на него: глаза покраснели, язык заплетается. «Правда заключается в том, — вдруг поняла Джоанна, — что я тоже все еще жалею об этом, но ни за что на свете не признаюсь тебе».

Она не ответила на его замечание, но вместо этого, чуть помедлив, произнесла ровным, спокойным голосом:

— Нам обоим необходимо выпить по чашечке кофе. Как ты на это смотришь?

— Никак, — ответил он. — Единственное, что необходимо мне, — это ты. И ничего за эти двадцать лет не изменилось. — Он сжал ее пальцы.

Джоанна не была уверена, хочется ли ей, когда прошло столько времени, слышать от него эти слова. Все казалось каким-то наигранным. Она попыталась отнять руку.

Но он сжал ее пальцы еще сильнее.

— Майк, пожалуйста, давай пойдем, — по-прежнему спокойным голосом попросила она.

Он не отпустил ее руку, но наклонился еще ближе, и их лица почти соприкасались. От него сильно пахло алкоголем, и ностальгия по прошлому стала в ней остывать.

— А может, да ну его, этот кофе, как в старые добрые времена. Возьмем кэб и через десять минут у меня в номере…

Джоанна почувствовала, как под столом свободной рукой он погладил ее колено.

Внезапно она разозлилась. Словно на нее разом обрушились все несчастья, которые он ей причинил. Она не могла поверить, что он будет вести себя так грубо — хватать ее и настойчиво уговаривать посреди ресторана. Она впервые попала в такое неловкое положение, и чрезмерное употребление вина совсем не извиняло Филдинга. Всего несколько минут назад Джоанне было тепло и весело в его компании. Сейчас же, рассерженная и униженная, она не находила ответа на вопрос: почему он выбрал этот ресторан? Сантименты? Или что-то другое? А может, это всего лишь холодный расчет, чтобы вернее соблазнить ее? И еще она злилась потому, что в глубине души знала: если бы он не вел себя так грубо, то, пожалуй, и добился бы своего.

— Убери лапы, негодяй! — очень тихо произнесла Джо ледяным голосом, подкрепив свои слова не менее ледяным взглядом.

Он сразу же подчинился и больше не касался ее, но лишь умоляюще поднял руки, все еще улыбаясь той самой улыбкой, которую она так часто находила обезоруживающей, но сейчас — может, потому, что он был почти пьян, а может, из-за того, что она рассердилась, — эта улыбка казалась глупой.

— Выходит, я для тебя всегда была только бесплатной подстилкой! Скажешь, не так? — поинтересовалась она, словно у них продолжалась милая беседа.

Он начал возражать.

Она тут же остановила его:

— Не трать слов и отвали! Я вообще не понимаю, почему согласилась прийти сюда! — Затем она поднялась и пошла к выходу, а он остался сидеть, впиваясь взглядом ей в спину.

Майк не пытался задержать ее. Наверное, он понял, что на самом деле зашел слишком далеко. Джоанна удовлетворенно отметила, что оставила его оплачивать счет, который едва ли был ему по карману: учитывая количество и качество выпитого вина, счет наверняка окажется внушительным.

Через день Филдинг возвращался обратно в Эксетер. Конечно, вел он себя в ресторане как последний идиот. Перед тем как пойти туда на встречу с Джо, он пропустил большую кружку пива и пару порций виски, а затем на его долю пришлись две из трех заказанных бутылок вина. Иногда его самого приводило в замешательство, сколько он теперь выпивал и при этом не чувствовал особой разницы в состоянии, если сравнивать с периодами, когда он не пил вообще. Но количество спиртного в тот день было чрезмерным даже для него. Очень уж он тогда расстроился по поводу своего ужасного нового назначения, хотя у него не было выбора, — он не мог отказаться, если хотел выжить. И все-таки это его не оправдывало.

В первый же свой рабочий день по возвращении в Эксетер Филдинг обнаружил, что совсем не может сосредоточиться. Теперь такое часто случалось с ним, когда многое надо было удержать в голове. Мысли постоянно улетали к Джоанне. В первой половине дня он заставил себя поработать — делал всякие скучные, рутинные дела, ставшие теперь его уделом, постоянно напоминая себе, что хорошо и то, что у него вообще есть рабочее место, если принять во внимание, как складывалась ситуация в последнее время. Даже если оно и находилось в Миддлмуре, и даже если это единственное, что у него осталось.

Огромным усилием воли он заставил себя держаться подальше от паба в обед, обманываясь тем, что сейчас ему нужна ясная голова. Несколько раз за тот день он почти собрался позвонить Джоанне в Лондон и каждый раз в последнюю секунду останавливал себя. Скорее всего она не захочет говорить с ним. Филдинг знал, что работает она только три дня в неделю, но Джоанна не была бы Джоанной, если бы позволила кому-нибудь обойти себя в деле Лодочника. Майка поражало, что, как выяснилось за последние несколько месяцев, в ней осталось столько же честолюбия, как прежде. Она ничуть не изменилась. У нее было все — состояние, семья, впечатляющий послужной список, собственная колонка в газете, которой, как подозревал Филдинг, позавидовали бы многие репортеры, и ежедневное освещение криминальной хроники больше не входило в ее обязанности. Во всяком случае, официально. Однако для нее была невыносима мысль, что кто-то может оказаться в этой области лучше ее. Первый номер — это она. И в этом — вся Джо. Свое первенство она старалась сохранить всеми силами. Майк усмехнулся. Он мог побиться об заклад, что она все равно работает семь дней в неделю, не важно, в редакции или нет. И никогда не сдастся. Кто угодно, но не Джо. Он знал ее.

Он с удивлением отмечал, как крепнет в нем желание опять сблизиться с ней. Но, кажется, он окончательно и бесповоротно уничтожил все свои шансы. В тот раз в его планы совсем не входило подбираться к Джо. Во всяком случае, так грубо. Он не мог поверить, что вел себя с ней так по-дурацки. На протяжении всей жизни он клеился то к одной, то к другой и научился безошибочно чувствовать подходящий момент: когда можно действовать и что при этом говорить. Джоанна была права: большинство из этих женщин ничего для него не значили. Дешевые подстилки. Но с Джо все было по-другому. Вот здесь она ошиблась. Она оставалась для него единственной женщиной, задевшей его за живое. И сейчас, когда они встретились снова, он понял, что ничего не изменилось.

Он ни на йоту не покривил душой, признаваясь ей, что жалеет, что не бросил ради нее семью. У него была возможность, и он ее упустил. Тогда он здорово испортил Джоанне жизнь — он это знал, — и казалось совершенно логичным, что она не хочет, чтобы все повторилось заново. В любом случае она ни в чем не нуждалась. Господи, удивительно, как она вообще нашла время для него. Да кто он такой, в конце-то концов? Стареющий полицейский-неудачник, кое-как дорабатывающий до пенсии. И даже тут он, как последний идиот, срезался.

К концу рабочего дня, около пяти часов, Филдинг решил послать ей по электронной почте письмо с извинениями. Заставить себя позвонить он не смог, — сомнения, станет ли она разговаривать с ним, по-прежнему терзали его. Но связаться с ней хоть как-то хотелось отчаянно. Майк так и не привык к исчезающим в киберпространстве электронным посланиям, но пусть уж так, чем совсем ничего.

Ему безумно хотелось встретиться с ней опять. Даже если это будет всего лишь ланч или коротенькая встреча в пабе.

Джоанна сидела в редакции, пытаясь написать статью. Материал для колонки надо было сдать еще два часа назад. И такая задержка была совсем не похожа на нее: при таком подходе она никогда бы не удержалась в лучших из лучших так долго. Даже с мужем-редактором.

В тот день ее мысли постоянно куда-то уносились. Все сроки прошли, а она никак не могла сосредоточиться на статье. Джо, как и предполагал Филдинг, работала над большим эксклюзивным материалом по делу Лодочника, но ее мысли постоянно возвращались к Майку.

Когда ее злость немного поутихла, она вдруг почувствовала жгучее разочарование, что их встреча закончилась так отвратительно. Конечно, виноват он, но, как бы глупо это ни показалось, ее расстраивало не его грубое поведение, а то, что Филдинг по-прежнему был ей небезразличен. Именно так.

И когда по электронной почте от него пришло письмо, Джоанна ничего не могла поделать с собой: ей было приятно.

«Привет, Джо. Я пишу тебе это письмо, только чтобы извиниться за мое дурацкое поведение в ресторане. Наверное, я выпил больше, чем позволительно. Не могу поверить, что я так гнусно себя вел, и надеюсь, ты простишь меня.

Я бы очень хотел, чтобы ты подарила мне шанс искупить мой промах. Неужели о еще одной встрече не может быть и речи? Прошу тебя согласиться только на один ланч и обещаю, что не буду распускать руки и делать или говорить всякие глупости».