Читать интересную книгу Изборский витязь - Галина Романова

Опустошив округу близ Феллина, князь приступил к самому городу. Немецкие рыцари ушли, оставив покорённых жителей глядеть на трупы повешенных и гадать о своей судьбе. Ярослав и был той судьбой. Его ополчение осадило Феллин. Тут пригодились баллисты, подаренные юрьевцами. Такое оружие было в диковинку русским, но вышло всё удачно. Стены города были порушены. Опасаясь за дальнейшую свою судьбу, старейшины города открыли ворота, сдаваясь, и дружины вошли внутрь. Мирное население не могло оказать сопротивления. Все, кто не догадался укрыться, были захвачены.

Оставленный немцами отряд защищался отчаянно. Рыцари затворились в замке-ратуше в сердце города и приготовились к долгой осаде. Замок можно было разрушить и взять осаждённых, но Ярослав не стал тратить на них силы. Его жажда мести требовала немедленного утоления, и он обратил весь свой гнев на мирных саккалан.

Он был в своём шатре, когда мечник Василий Любимович доложил ему о захваченных в окрестностях замка феллинских старейшинах. Когда-то именно они принимали у себя дружины русских, оставленные Ярославом в предыдущий поход по Ливонии. У них хранились ключи от города. Если кто и сдал Феллин немцам, то только они.

Связанных старейшин втолкнули в шатёр, ставя на колени, и Ярослав, не вставая с резного стульца, не спеша развернулся им навстречу. Несмотря на своё шаткое положение, феллинцы держались спокойно. Сознавая вину, они молчали, и князь заговорил сам.

   - Ведомо ли вам, за какие вины приведены вы сюда? - спросил он холодно.

Стоявший впереди осанистый светловолосый эст поднял голову. Насколько Ярослав помнил, он был в числе тех, кто приходил когда-то просить помощи в Новгород.

   - Всё ведать никто не может, князь, - на хорошем русском языке ответил он. - Одно скажу - не чую за собой вины!.. Но...

   - Молчи, - Ярослав вскинул руку. - Молчи! Вы город рыцарям сдали, мужей моих к гибели привели. Того недостаточно? Мало, скажешь?.. Молчи! Слушать не желаю! Вы трусы и клятвопреступники, а с такими у меня разговор короток - смерть... Увести!

   - Но князь! - воскликнул эст. - Как же так?.. Как ты можешь? Мы ведь сами открыли тебе ворота - входи!.. За что ты казнишь нас?

Ждущие у порога дружинники подхватили старейшин под руки, поднимая и вытаскивая наружу. Приведший их мечник Василий задержался, ожидая приказания.

   - Повесить их на виду городских стен, - велел Ярослав. - Туда же пригнать всех полонённых и объявить им, за что караю! Пусть смотрят и запоминают!..

Мечник вышел. Помедлив, Ярослав отправился за ним. Старейшин вывели на всхолмие, откуда их было хорошо видно и с дороги, и со стен Феллина, и со всей округи. На холме росло несколько деревьев. Обрубив у них лишние ветви, чтобы не мешали, дружинники уже ладили петли, а к подножию холма сгоняли мирных жителей. Здесь были и феллинцы, и простые селяне.

Приказав подать себе коня, Ярослав проехал мимо толпы. При его приближении тихий гул голосов затих, и десятки пристально глядящих глаз обратились на него. Во взглядах мужчин и женщин был гнев и ненависть.

Поймав один такой взгляд из толпы - смотрел молодой парень, едва старше восемнадцати лет, - князь невольно придержал коня. Ян, старавшийся быть ближе к Ярославу, заметил это и оказался рядом.

   - Взять и его! - указал плетью князь.

Несколько дружинников бросились выполнять приказ. Парня вытащили и поволокли к старейшинам.

Людское озеро голов заволновалось. Послышались гневные голоса, какая-то женщина пронзительно закричала что- то отчаянное на своём языке. Почуяв угрозу, дружина сомкнула кольцо вокруг Ярослава, но он решительно остановил закрывшего было его собой Василия.

   - Усмирить, - бросил он сквозь стиснутые зубы. - Видимо, им мало!

Там, на холме, на шеи старейшин уже набросили петли и едва тела закачались на ветвях, толпа пришла в движение. Но и княжеские дружинники были наготове. Послышался высокий крик-приказ, и сотня Михайлы Звонца врубилась в ряды саккалян. Василий Любимович и Ян остались подле Ярослава с небольшой дружиной.

Покарав старейшин и приказав перебить для острастки захваченных при подступах к Феллину и в окрестностях города мужчин в назидание остальным, Ярослав ушёл от стен города и прямым ходом двинулся к первоначальной цели - Вендену и Колывани[213].

Надежды на помощь и понимание местных жителей у князя не оставалось. Теперь даже на тех, кто не помогал немцам и не был виновен в гибели русских, он смотрел как на врагов и холопов, которым нельзя верить. А потому ещё с полпути он послал гонцов по окрестным чудским племенам, призывая их сразиться с немцами. Чудь с давних пор держала руку Новгорода, и постепенно небольшие отряды чудинов стали присоединяться к полкам союзных князей.

Ревель[214] был осаждён в разгар осени, когда начиналась пора листопада. Приступая к городу, Ярослав заранее выжег и разогнал все окрестные сёла и займища[215]. Селяне только что собрали урожай, который теперь весь достался огромному войску. С оказавшимися в обозе припасами город можно было осаждать хоть до весны.

Засевшие в Ревеле датчане узнали о надвигающемся войске от бегущих под защиту стен поселян. Они затворили ворота, порушили мосты и приготовились к осаде.

Ярослав и имевший опыт осады Оденпе Владимир Псковский взялись за дело рьяно. Их полки обложили город кольцом - благо, сил на это хватало, перекрыли все дороги и начали осаду. А пока горячие головы из числа дружинников и новгородского ополчения пробовали свои силы и удаль. Под началом воевод они ежедневно ходили под стены и пускали стрелы в ждущих у бойниц ратников. Те отвечали им, и дождь из стрел и камней, пущенных пращами, не прекращался.

Несколько раз ходили на приступ, но дело не двигалось. Против несомненно превосходящей силы русских полков, усиленных чудскими союзниками, у ревельцев были неприступные стены, а оставленные в городе датчане предпочитали погибнуть, но не сдаться. Были бы тут баллисты - неизвестно, как повернулось бы дело, но приходилось обходиться без них. В ответ на каждый приступ рыцари совершали вылазки. Приносившие удачу ревельцам, они, однако, не наносили большого урона войскам русских.

В ожидании и приступах, раз за разом отбиваемых осаждёнными, прошли четыре недели. Осень кончалась, но Ярослав, уверенный в своём превосходстве, был готов ждать хоть до зимы - благо, припасы в войске не кончались, В последнее время приступы стали реже и, чтобы дружины не скучали, он отсылал их в дальние зажитья. Они пригоняли скот и лошадей, привозили хлеб и сено, иногда приводили пленных. Набегами уже были опустошены целые округи, и приходилось ходить всё дальше и дальше.

Но постепенно уверенность начала оставлять новгородского князя. Противники ежедневно тревожили друг друга вылазками, перестреливались по стенам, но толку не было никакого. Куда бы ни сунулись ратники - осаждённые стояли на стенах плотно, без малейшего изъяна. Вместе с датчанами у бойниц стояли и горожане. Это обстоятельство не могло обрадовать Ярослава. Беря с собой малую дружину, он часто разъезжал вдоль ревельских стен, вглядываясь в них.

Ревель держался крепко. Город успел запастись на зиму провизией и водой, его охрана была хорошо обучена и была готова тоже ждать до зимы. По всему выходило, что город так просто не взять и осада затянется до тех пор, пока у одной из сторон не выйдет терпение.

Первыми сдали датчане. Они не могли не знать, что их король в плену, и не ведали, удалось ли ему освободиться. В любом случае, на помощь с родины рассчитывать не приходилось, а из других подвластных Дании земель не было ответа. Русские же всегда могли отправить своих гонцов в Новгород, Псков и далее и привести свежие силы.

Однажды после полудня, когда выдалось затишье с обеих сторон, ворота Ревеля открылись. Караулившие снаружи ратники не успели даже поднять оружия, узнав посольство.

   - Мы хотеть говорить с ваш король! - громко, коверкая русские слова, объявил выехавший вперёд рыцарь.

Стан ожил, зашевелился. Ярослав, когда ему доложили о послах, потёр руки и вздохнул с облегчением:

   - Слава Богу, дождались!.. Сами сдаваться начали, не пришлось их выкуривать! Интересно, что они себе торговать будут? Небось, свободный проход до своих?

Последнее замечание относилось к Владимиру Мстиславичу, который многое знал об Ордене - ведь комтуром в нём был его зять, Дитрих фон Буксгевден. Но псковский князь даже бровью не повёл, показывая, что услышал замечание союзника.

В посольстве оказалось всего четверо рыцарей и десяток их оруженосцев. Не обнажая мечей, они проехали в молчании через весь стан русских и спешились перед шатром князя.

Ярослав принял их на пороге. Глава посольства с помощью оруженосца снял шлем, под которым оказалось немолодое лицо воина, перерезанное шрамами, светлые, словно выцветшие, глаза смотрели ясно и гордо.