и тюрьма — это совершенно разные вещи. В тюрьму попадают за совершение преступления, после вынесения приговора суда. Если бы Эдгар По попал в тюрьму, то я, безусловно, приложил бы все силы и средства, чтобы защитить гражданина нашей страны и вызволить его из русской тюрьмы. У меня есть неплохие связи в Министерстве иностранных дел, я лично знаком с министром. В самом крайнем случае я мог бы добиться аудиенции у русского императора, имеющего право помиловать осужденного. Но Эдгар По провел всего одну ночь в полицейском участке. В полицейский же участок в России (впрочем, как и в любой цивилизованной стране) можно угодить за любое действие — не только противоправное. Опять-таки, у меня не было формального повода заявить протест русскому правительству, потому что его помещение было вполне законным. Более того — пребывание в полиции спасло жизнь юноши. Что с ним случилось бы, если бы он провел ночь на улице?
Замечу также, что за время нашего знакомства — а оно продолжалось не менее месяца, я ни разу не видел Эдгара Аллана По не то что пьяным, но даже, как говорят русские, navesele. Если мне не изменяет память, мистер Эдгар Аллан По появился в моей резиденции осенью 1829 года. Если посмотреть записи, могу сказать более точно. Мы: я, моя супруга, моя дочь и секретарь миссии Томсон — ужинали, когда дворецкий доложил, что ко мне явился посетитель. Время для делового визита было уже позднее, но дворецкий сообщил, что визитер — гражданин Соединенных Штатов, попавший в затруднение. Вначале я решил, что это какой-то моряк, потерявший документы — время от времени ко мне заявляются отставшие от кораблей "морские волки", имеющие проблемы с законом и просят о вспоможении. Как правило, я даю им десяток-другой долларов, что позволяет им продержаться до устройства на корабль, следующий из России в Европу — в Ливерпуле, Копенгагене или Гамбурге гораздо проще наняться на американское судно, нежели в Петербурге. Томсон уже отправился в мой кабинет, чтобы принести шкатулку с деньгами (специально держу мелкие монеты для подобных случаев), но дворецкий назвал имя посетителя — Эдгар Аллан По. Дик сообщил также, что это совсем еще молодой человек, по внешнему виду — джентльмен, хотя его внешность и одежда оставляют желать лучшего. Фамилия По мне известна. Некогда я был знаком с отставным майором Дейвидом По из Балтимора, бывшим во время войны помощником квартирмейстера Северной Армии, которой командовал Великий друг Соединенных Штатов маркиз де Лафайет. Майор По потратил свое состояние на пошив мундиров для армии. Я не сказал бы, что фамилия По очень редкая, но можно было предположить, что посетитель является родственником майора. Возможно сыном, но скорее всего, применительно к возрасту, его внуком. Отказать юноше в приеме означало бы проявить неуважение к его предку — герою войны. Посему я велел горничной поставить на стол еще один прибор, а дворецкому пригласить нашего визитера на ужин, оставив на потом все деловые разговоры.
В столовую вошел молодой человек — скорее юноша. Среднего роста, худощавого телосложения. Однако, несмотря на кажущуюся хрупкость, даже субтильность, в нем чувствовалась физическая сила. Он был достаточно привлекателен — темно-каштановые волосы, небольшие усы. А вот оливковым цветом лица он скорее напоминал испанца. Я даже усомнился — а из тех ли он По, о которых я думал? Лицо его было слегка поцарапано, на правой скуле имелся изрядный кровоподтек. Вполне возможно, что на его теле имелись еще какие-нибудь повреждения. В нашей миссии нет собственного доктора, а посылать за городским врачом я не счел нужным. Гардероб юноши оставлял желать лучшего — сюртук помят, панталоны лоснились, воротничок уже давно просился к прачке, а то и в мусорную корзинку. Тем не менее он не производил впечатления неряхи. Скорее, попавшего в трудные обстоятельства человека. Мне даже показалось, что мистер По стал жертвой уличных грабителей. В такую ситуацию может попасть любой из нас.
Во время ужина я составил о мистере По самое благоприятное мнение. Было заметно, что юноша чрезвычайно голоден, но он вел себя достойно — ел, как подобает джентльмену — пользовался ножом и вилкой, не чавкал и не лез ковыряться в зубах пальцем. Немного удивило, что мистер По не оказал должного внимания ни вину, ни превосходному шотландскому скотчу. Напротив — смотрел на них с ужасом.
За ужином не принято говорить о насущных делах, поэтому мы разговаривали о посторонних предметах. Я редко бываю в Соединенных Штатах и любой соотечественник для меня — кладезь информации. Но, как оказалось, мой юный визитер был осведомлен о событиях, происходивших на родине, гораздо меньше, чем я. Его не интересовали ни политические процессы, ни падение цен на хлопок, ни строительство новых дорог. Зато он доставил огромное удовольствие моей супруге и дочери, беседуя с ними об английской литературе. Мистер По превосходно знал романы сэра Вальтера Скотта, до которых моя жена большая охотница, мог цитировать по памяти едва ли не всех "озерных" поэтов и оказался страстным поклонником лорда Байрона. Впрочем, в те времена поклонников Байрона было много и в Старом, и в Новом Свете.
После ужина мы с мистером По удалились в кабинет, где говорили о делах. Его делах. Кстати, когда я поинтересовался его происхождением, то с удовлетворением осознал, что интуиция и память меня не подвели, — юноша доводился внуком Дейвиду По. Эдгар Аллан назвал деда отставным генералом, я не стал его поправлять. Любому лестно, чтобы его считали более значимой персоной, нежели он есть на самом деле. Пусть это будет по праву памяти и рода, а не по личным заслугам. Впрочем, сам юноша мог и не знать настоящего звания своего деда — отец Эдгара порвал со своей семьей ради женитьбы на его матери — актрисе. Увы, отец и мать молодого человека погибли во время пожара, ему самому удалось спастись лишь чудом. В дальнейшем заботы о его воспитании взял на себя мистер Аллан. Мне показалось, что отношения Эдгара с его опекуном не сложились, а иначе, как бы он оказался в чужой стране без средств к существованию?
Мой гость поведал и историю своего появления в Санкт-Петербурге.
Если бы я услышал подобный рассказ раньше, до приезда в Россию, то был бы несказанно изумлен. Но десятилетнее пребывание среди русских научило ничему не удивляться — ни бессмысленному мятежу 14 декабря, когда горстка молодых офицеров пыталась установить в стране Конституцию по образцу Северо-Американских Соединенных Штатов, ни прочим экзотическим выходкам. Например, когда русский чиновник,