Слушая восклицания Ирэн по поводу того и этого, Стиви одновременно испытывала и триумф, и разочарование. Ее имущество говорило за нее. Смотри, я ведь всего добилась без вашей помощи, смотри, как вы были не правы, не любя меня. И все-таки момент триумфа не мог уравновесить годы сердечной боли.
– Где твои вещи? – спросила Стиви.
– В отеле «Шератон».
– Я пошлю машину, чтобы их забрали. Я хочу, чтобы ты остановилась здесь, – решительно сказала Стиви, намереваясь взять под контроль ситуацию. Нью-Йорк был ее городом, не адмирала и не Ирэн; и тут все должно было делаться по ее меркам. – Ты голодна? – спросила она. – Портье сказал, что ты долго дожидалась меня.
– Я не хотела разминуться с тобой, – робко сказала Ирэн. – Но теперь, когда ты упомянула об этом, немножко перекусить не помешало бы.
– Хорошо. Тогда я сделаю пару звонков. Мы с тобой сходим на ланч, а потом… ну, я уверена, что мы что-нибудь предпримем.
Стиви позвонила в свою автомобильную службу. Она попросила, чтобы к дому подали один из самых длинных и больших лимузинов, а второй автомобиль отправила в отель за багажом матери. Потом позвонила в свой излюбленный ресторан.
– У меня особая гостья, – сказала она, назвав свое имя, – поэтому, прошу вас, не заставляйте меня ждать.
Хотя ее собственная острота ощущений слегка притупилась после многомесячной избыточной жизни, Стиви не могла не порадоваться реакции матери на лимузин с шофером. Подобно родительнице, готовящей для ребенка какую-то новую забаву, Стиви включила телевизор, а затем отвлекала Ирэн от него, комментируя виды, мелькавшие мимо них. Глаза Ирэн несколько раз задерживались, как отметила Стиви, на встроенном баре, на янтарной жидкости в консоли с хрустальными графинами. Тем не менее она не попросила ни разу чего-нибудь выпить, а Стиви не предлагала. Неужели эта проблема Ирэн была взята под контроль? – удивилась Стиви. Может, именно этим и объясняется то, что матери удалось вырваться от адмирала и приехать к ней?
В ресторане «Ла-Кот-Баск» администратор сердечно приветствовал ее:
– Ваш столик готов, как вы и просили, мисс Найт. Так приятно видеть вас снова. А как поживает мистер Лав?..
Ирэн разевала рот на знаменитостей, мимо которых они проходили, направляясь к своему столику, и все оборачивалась, чтобы толкнуть локтем Стиви.
– Гляди, вот там Генри Киссинджер… А это не?.. – Стиви это скорее радовало, чем раздражало, даже парадоксальность ситуации, которой кажется, совершенно не сознавала ее мать: что ее собственная дочь привлекала своим появлением столько же внимания, сколько все остальные знаменитости в ресторане.
Когда Ирэн поглядела в меню, покрытое красным лаком, то с беспокойством пробормотала:
– Тут все так дорого, Стефания… Стиви взяла меню из рук матери.
– Позволь мне заказать, – сказала она. – А ты просто расслабься и отдыхай.
– Начнем со спаржи, – обратилась она к официанту. – Зеленый салат на двоих… а потом телятину с грибами. Saignant,[5] пожалуйста.
У стола появился соммелье,[6] и Стиви махнула ему, чтобы он уходил. Но Ирэн попросила:
– А нельзя ли заказать вина?
Просьба была произнесена так жалобно, что Стиви не нашла в себе сил возразить. Она заказала маленькую бутылку «кристалла».
После того как появилось вино, за столиком воцарилось молчание. Ирэн глазела по сторонам, пополняя свой список знаменитостей. Однако это несколько затянулось, Стиви уже заподозрила мать в том, что она избегает беседы – действительно, избегает предмета, о котором они обе думали. Наконец Ирэн снова посмотрела на нее.
– Стефания, дорогая, – начала она. – Знаешь ли, твой отец мог бы…
Гнев и возмущение Стиви накапливались в предчувствии этих слов.
– Не говори мне о нем, – отрезала она, закипев. Ирэн, казалось, захватила врасплох такая вспышка гнева.
– Хорошо, Стефания, не нужно сердиться. Пожалуйста, не нужно сердиться. Но, быть может, потом…
– Нет. Не упоминай мне о нем. Никогда.
Ирэн замолкла так быстро и послушно, что Стиви невольно подумала, что ее мать привыкла выполнять приказы.
Прибыло шампанское, пробку аккуратно удалили, и игристое вино налили в высокие, узкие фужеры – «флейты». Стиви подняла свой фужер. В какой-то неловкий момент она судорожно думала, за что им выпить, каким должен быть тост, а потом просто чокнулась с Ирэн и сделала глоточек вина.
Она ковырялась в кушаньях, поданных на красивом французском фарфоре, и разглядывала Ирэн; та ела осторожно и медленно, пользуясь серебряным прибором с натренированной четкостью, как старательный маленький солдатик или морячок, чинно промокая рот уголком салфетки.
Когда Стиви пыталась сравнивать женщину, сидящую рядом с ней, из воспоминаний, которые извлекала из уголков памяти, то удивлялась, как это Ирэн могла оставаться точно той же самой, в то время как ее собственная жизнь столь драматически переменилась. Почему она позволила, чтобы границы ее мирка устанавливались в соответствии с железной волей адмирала? Уж конечно же, где-то внутри нее скрывалась способность радоваться, удивляться, возможно, даже любить… И все же никаких признаков этого не было заметно, В своем голубом платье с кружевами, маленькой рифленой шляпке, робкими светлыми волосиками, завитыми в тугие, мелкие кудряшки по моде десятилетней давности, Ирэн казалась грустным экспериментом на вечную одинаковость. Стиви поразила одна мысль. Будучи сама творением Самсона, который говорил ей что-то о податливости людей…
Выполнив желание Ирэн съесть десерт – она заказала три сорта муссов – белый, шоколадный и «гран марнье», – Стиви попросила выписать чек и подписала его, как обычно, замысловатым росчерком. Оказавшись в машине, она велела шоферу отвезти их в «Бергдорф Гудманс», где они поднялись прямо наверх, в салон индивидуальных заказов. Увидев свою любимую продавщицу, Стиви представила ей мать и перешла сразу к делу.
– Нам нужно выглядеть по-новому, Роза, – сказала она. – Что-то совершенно в другом стиле и восхитительное. Платье от Норелла или… может, Скасси. И хороший костюм, пожалуй, от Валентино. Что вы скажете?
Продавщица скорбно изучала Ирэн.
– Ну, делать нечего, попытаемся, – произнесла она с типично нью-йоркской прямотой и сразу же исчезла в недрах служебных помещений, где хранились самые изысканные оригиналы.
Ирэн подчинялась, словно ребенок, примеряя красивые одежды, которые принесла Роза, делая пируэты перед трехстворчатым зеркалом, ее испитые щеки вспыхнули от возбуждения, когда она спрашивала мнение Стиви. Опытным глазом Стиви одобрила три вещи: черный габардиновый костюм, зеленое облегающее платье из тафты на вечер и простой креп вишневого цвета, который выгодно подчеркивал хрупкую фигуру Ирэн.