Самсон в ярости стал надвигаться на Пип, но она не изменила своей вызывающей позы. Стиви ждала взрыва, который должен был неминуемо последовать. Никто еще не бросал вызов Самсону, а потом уходил благополучно.
Но внезапно Самсон разразился бешеным хохотом.
– Дорогая Пип, – сказал он, – всегда режет правду-матку. Никогда не изменяет своей натуре, даже ради меня. – Он повернулся к Стиви. – А ты, милая моя… Разумеется, я дам тебе еще один шанс. Но в следующий раз, когда тебе захочется поиграть роль Мисс Знаменитости, позвони сначала мне.
Кризис миновал. Как ни в чем не бывало Самсон надел фартук и самолично приготовил для них поздний завтрак: блины с crème fraîche,[4] икру, копченую осетрину; на всем лежали пилюли разного цвета, словно вишенки на мороженом с фруктами. И все запивалось шампанским «Дом Периньон».
Позже, когда Самсон настоял, что сам вымоет посуду, Стиви отвела Пип в сторону и поблагодарила ее за то, что та пришла ей на помощь и просто спасла.
– Я действительно вся затряслась, – призналась она. – Я думала, что могу потерять все.
– Не беспокойся об этом, Стиви. Ты не можешь потерять все. У тебя уже кое-что есть и собственное.
Стиви улыбнулась, словно это был вежливый комплимент. Ей все-таки не верилось, что Самсон не может разбить ее так же, как разбил как-то на ее глазах одну из своих «пластырных» скульптур, когда она чем-то не устроила его.
Стиви задала вопрос, который зрел в ее сознании по мере возрастания Самсонова влияния на нее.
– Пип… как получилось, что ты не боишься Самсона? Я имею в виду, когда он в бешенстве, вот как только что, все остальные разбегаются. А ты нет.
Пип подумала с минуту.
– Пожалуй, потому, что у меня никогда не было причин кого-то бояться – потому что я знаю, что все мои привидения и прочие страхи вот тут. – И Пип показала себе на голову накрашенным пальчиком. – И там все гораздо страшнее. Хотелось бы мне, чтобы с ними было так же просто справляться, как с Самсоном.
Ответ поразил Стиви, потому что она не видела ничего, никаких признаков глубинных страхов или неуверенности у Пип. Во всяком случае, иметь дело с личными страхами казалось для Стиви не столь уж и ужасным. Вероятно, Пип переживала из-за невнимания к ней матери, а ее отец умер, когда она была совсем крошкой. Стиви сбежала от адмирала и в конце Концов одолела их. Но ей очень хотелось обрести какое-нибудь заклинание, какое было у Пип, чтобы не бояться Самсона.
Несмотря на заступничество Пип, Самсон не совсем забыл промашку Стиви. В последовавшие недели он всячески контролировал ее при любой возможности. Он уделил ей пять полос в своем собственном журнале «Арт», но отказался разрешить Стиви появиться в местном ток-шоу. Он позволил ей принять приглашение сняться на обложку журнала «Харперс базар», потому что у него были свои дела с издателем, но отказался дать разрешение на три других заманчивых предложения, сказав, что они предлагают не то, что ей нужно. Стиви не могла понять, то ли он наказывает ее, то ли умело направляет ее карьеру.
Затем ее попросили появиться – сыграть самое себя – в фильме, который должен был сниматься в Нью-Йорке. Роль была маленькой, деньги скромными, но режиссером был Кэлвин Ноулес, двадцатипятилетний парень, чья первая картина год назад принесла Льюку Джеймсу выдвижение на приз Академии. Стиви позвонил сам Ноулес.
– Мне нравится твое лицо и твой имидж, – запросто сказал он. – Считаю, что подобная андерграундная персона придаст достоверность некоторым сценам, развертывающимся в моей картине.
Когда. Стиви заколебалась, Ноулес добавил, пытаясь ее убедить:
– Для тебя это может получиться настоящий старт, шанс попасть в игровое кино. Судя по началу, Стиви, я думаю, что ты могла бы стать звездой.
– Можно мне подумать и потом сообщить свое решение? – отозвалась Стиви. – Я… я не вполне уверена, что буду свободна, – промямлила она, не желая признаться, что ее решение зависело от Самсона.
– О'кей, бери неделю, десять дней. А потом мой секретарь свяжется с тобой. К тому же, если это поможет тебе рассчитать твои планы, мы не будем сниматься больше четырех или пяти дней.
– Это интересная идея, – сказал Самсон, когда Стиви рассказала ему о предложении. – Милая Стиви играет сама себя. Но Кэлвин Ноулес? Это коммерческий проходимец, Стиви, без всякой способности… видеть. Неужели тебе и впрямь хочется вручить себя кому-то вроде этого?
Стиви ничего не смыслила в нюансах режиссуры – Хотя было очевидно, что Самсон считал себя стандартом гениальности.
– Я просто подумала, что работа могла бы стать для меня удовольствием, – осторожно ответила она, уверенная, что лучше всего не показывать Самсону, насколько сильно она на самом деле стремилась к возможности сняться у Ноулеса.
– Ну что ж, – сказал Самсон с улыбкой, – если ты видишь в этом возможность получить удовольствие, я постараюсь отбросить свою личную неприязнь к мистеру Ноулесу как к режиссеру и подумать, не принесет ли тебе вреда сотрудничество в его картине.
Однако через неделю Самсон только отмахнулся, когда Стиви попросила его дать ответ. А когда прошло две недели, секретарь Ноулеса информировала ее, что режиссер больше ждать не может, и Стиви взмолилась и попросила Самсона все-таки сказать о своем решении.
– Я считаю, что не следует, – сказал Самсон. – Я не хочу, чтобы мистер Ноулес свел на нет все результаты моего творчества и забил твой мозг неверной информацией о том, как нужно играть.
– Но, Самсон, – пожаловалась Стиви, – это всего лишь крошечная роль, на пару дней. Ты ведь сам сказал, что вреда от этого не будет…
– Я решил не рисковать, – сказал он. – Впрочем, если бы ты была хорошей девочкой, Милая Стиви, я, возможно, и согласился бы, но сейчас ты и так должна получить кое-какое наказание, вот я его и выполняю.
Стиви не почувствовала ни злости, ни других эмоций, а просто уныние. Самсон создал ее. Если он говорил, что она должна понести наказание, то, пожалуй, это была правда.
Но затем он проделал свой очередной необъяснимый кульбит и поднял ее настроение до небес.
– В любом случае, – весело сказал он, – если ты будешь сниматься у Ноулеса, у тебя тогда не останется времени для другого. Поскольку я только что закончил хлопоты с финансированием своего нового фильма – моего первого полнометражного «экстра-ваганта». И конечно же, моя милая Стиви, ты будешь моей звездой.
Она благодарно уставилась на него.
– И конечно же, ты заслуживаешь этого, – сказал Самсон. – В конце концов, картина была практически твоей идеей…
Поскольку Самсон всецело погрузился в сложные предсъемочные планы для своего первого эпического полотна «Сны Дракулы», то уделял мало внимания предложениям, которые делались Стиви. Впервые она могла принимать самостоятельные решения – и ее дела взлетели вверх, словно мириады ракет Четвертого июля. Она снималась на обложках американских журналов, но теперь заказы приходили из всех стран мира, и Милая Стиви Найт вспыхнула алмазом на международной сцене манекенщиц. Еще минуту назад она считалась личной протеже Самсона Лава, а в следующую минуту уже стала любимицей мира, где стремились к разнообразию не меньше, чем к красоте. Если до этого ей платили с одобрения Самсона и делая ему одолжение, то теперь ее стройное тело, лицо, имеющее форму сердца, и тревожные, всезнающие глаза собирали гонорары до тысячи долларов за час. Если прежде ее мирком был остров Манхэттен, то теперь ее заносило в разные знаменитые и экзотические места по всему земному шару – в Париж и Рим, Гонконг и Каир, на Карибские острова и атоллы на юге Тихого океана.