городском.
— Не, живой. А вот стрелок дохлый.
— Откуда знаешь?
— От верблюда.
Я с ужасом вчитываюсь в слова, которые прямо на моих глазах появляются и тут же исчезают. То ли админы паблика трут оперативно, то ли сами собеседники понимают, что не в личке, а у всех на виду, и спешно убирают за собой.
Через мгновение диалога нет, а я сижу, уставившись безумным взглядом перед собой и гоняю страницу вверх и вниз, выискивая участников чата, которые только что разговаривали про “кабанят” и “стрелка”. И не нахожу! Никого!
Мне от постоянного закидывания коньяком с таблетками поплохело так, что стала глюки ловить? Или что?
Дышать опять не получается, я открываю рот, словно рыба, в глазах темнеет.
Кабанята… Это про моих парней. Это точно про них! Стрелок… Боже!
Я хочу сорваться с места и бежать к Олегу, чтоб вытрясти из него все, что он знает про стрельбу и жертвы, но не могу встать. Просто ноги не слушаются, шум в ушах…
Кто-то из кабанят… С Ванькой Олег говорил… Значит, Тим? Тим???
Глава 43. Ветка
— Я тебя уволю, Вета! — Олег злится, повышает голос, бросает на стол телефон, затем, косо глянув на настороженные лица подчиненных в опенспейсе, скалится, мгновенно пробуждая в сотрудниках помноженное на десять рвение к работе, тыкает на кнопку закрытия жалюзи.
Я едва заметно вздыхаю. Значит, будет сейчас долгий разговор… А мне не надо разговора! Мне надо отпуск за свой счет! Или, блин, увольнение! Потому что плевать внезапно на карьеру, на работу, на купленную в ипотеку квартиру в стадии котлована!!!
У меня все мысли не здесь. Все там, в моем родном городе, опять затянувшем в свои сети, словно коварная росянка неаккуратную мушку!
Я все равно не живу, так зачем мучиться?
И в кабинете босса сейчас нахожусь только из чувства глубочайшей благодарности за все, что сделал для меня, и такого же глубочайшего уважения к нему, как к личности, как к на редкость цельному, правильному мужику. Я редко про кого могу сказать, что уважаю. Про него — могу. И потому не отделалась просто заявлением об увольнении, хотя это был бы самый простой способ стать свободной, а пришла к нему и пытаюсь договориться.
Но Олег, похоже, с самого утра задолбанный проблемами, не проявляет нужной эмпатии и привычно пытается давить чисто по-доминантному.
А, когда не выходит с наскоку, решает пойти другим путем и уговорить.
— Сядь, Вета, — сухо кивает он мне на стул, но я не собираюсь задерживаться долше положенного, потому не принимаю его приглашения.
— Мне надо ехать, Олег, — нейтрально говорю я, — личные обстоятельства.
— Вета… — он раздраженно откатывается в кресле, встает и обходит стол, двигаясь ко мне, — ну какие обстоятельства? Про твою мать я знаю, предлагал помощь… Что-то с ней срочное?
Я не собираюсь его обманывать и манипулировать ложной информацией про мать, а потому отрицательно мотаю головой.
— Ну а что может быть важнее? Какие личные обстоятельства еще? Ты понимаешь, что нужна мне здесь? Ты понимаешь, что у меня, блять, все рушится? У меня этот гребанный грант костью в горле, а еще “Мефис-авто” открывают филиалы в пяти наших регионах! Наших! Ты понимаешь, что там будет? Ты понимаешь, что надо полностью перестраивать маркетинг? Кто мне будет это делать? Витя? Или дуболом Костик? Мне вообще не на кого положиться, они совершенно не умеют работать, идиоты!!! Одни идиоты кругом!
Он специально повышает голос, чтоб идиоты ознакомились с позицией начальства по их личностям, с легким удовлетворением прислушивается к полной тишине за стенами кабинета, кивает, затем поворачивается ко мне и говорит уже тише, спокойней:
— Вета… Не дури. Я тебе собрался предложить должность директора по маркетингу. Не просто один проект, а весь холдинг… Это перспективы, масштаб, да что я тебе говорю, сама все понимаешь!
— Олег… — я выдыхаю, собираюсь и отвечаю спокойно и жестко, — у меня личные обстоятельства. Если не хочешь давать отпуск за свой счет, увольняй. Без отработки. Мне надо уехать прямо сегодня.
Он смотрит на меня пару секунд, потом разворачивается и идет к своему столу.
Садится, щелкает мышкой и говорит так же , как и я , спокойно и жестко:
— Увольнение сегодняшним числом, без отработки, без выплаты компенсационных, тринадцатой и процентов по проектам. Чистый оклад.
Киваю и выхожу.
В принципе, вполне справедливо, я его подставила своим увольнением, он отыгрался материально.
Общаться мы, конечно, после такого, не будем, но и фиг с ним.
В любом случае, я уже не здесь.
Не обращая внимания на внимательные взгляды коллег, иду к своему месту, молча сгребаю немногочисленные вещи в сумку и, кивнув всем на прощание, выхожу.
Хочется бежать, если честно, просто лететь впереди себя, потому что есть ощущение, что не успеваю! Никак не успеваю!
Тим в больнице… Он точно в больнице! И я даже знаю, в какой! И я молю бога, чтоб он был в сознании, чтоб с ним все было хорошо! С ним точно все хорошо, о чем это я? Точно!
Потому что если с ним плохо… То я сделаю все, что было хорошо. А потом сама его прибью. И Ваньку тоже.
Самолет вылетает через три часа, мне удается купить билет в последние минуты буквально, еще на своем рабочем месте.
С собой не беру ничего, только маленькую сумку с личными вещами, остальное сдаю на хранение в багажную комнату отеля.
Там тоже не особенно много, три сумки всего… Вся моя пятилетняя жизнь в столице. Все, чем разбогатела. Ну, и еще котлован на месте будущего дома…
Смешно, что я буквально несколько недель назад ценила это все, думала, что хорошо устроена, что чего-то добилась, что мне есть, ради чего столько работать…
А в реальности все так просто: карьера — фикция, тебя уволят в любой момент. Это сейчас мне надо было, по своей воле ушла. А если б не по своей? Подсидели, не справилась бы с задачами, еще что-то? Это такое эфемерное достижение, что сейчас даже смешно думать о своем заблуждении… Вещи? Какие вещи? Кому они нужны, эти вещи? Все, что мне необходимо в жизни, уместилось в