Где, где, где оно?!
А что, если Софокл знает? Надо спросить его завтра перед спектаклем.
Но тут же Ирена покачала головой. Острое предчувствие того, что завтра надо ждать какой-то пакости и подлости от Адольфа Иваныча, снова охватило ее. Почему он смягчился к ней? Почему позволил появиться на сцене? Какие планы строил? В любом случае, как только он прочтет завещание, то мигом свяжет концы с концами… Появление Ирены – законной жены, вернее, вдовы законного владельца – означает крах всех его планов. Раздобыть венчальное свидетельство – единственный способ доказать свою личность и защитить себя!
Ирена подползла на коленях к сдвижной панели и прислушалась. В театральной зале было тихо. Где бы ни искал ее Берсенев, здесь его точно нет. Рыщет по другим покоям… а может быть, уже вернулся в свою спальню.
Она обиженно надула губы, но тут уже грустно усмехнулась. Ты сама не знаешь, чего ты хочешь, барышня… А виной всему этот человек со светлыми глазами, который внезапно появился в твоей жизни и свел тебя с ума.
Не о нем надо думать сейчас, а о том, где может быть Емеля. Женская прислуга живет в доме. А мужчины? Кажется, в их, Сокольских, имении для холостых мужиков был поставлен отдельный дом поодаль от барского… Но где искать этот дом в Лаврентьеве? Может быть, его удастся увидеть из окна?
Она снова выползла в театральную залу и прокралась к окну. Луна ушла в сторону, просторный сад был теперь наполовину скрыт тенью, а дальние строения скрывались в темноте. Где-то неподалеку по-прежнему колотил в свою колотушку сторож.
Что же делать? Ирена в отчаянии высунулась в окно и вдруг услышала тихий свист.
Настороженно огляделась…
– Эй, прямо погляди! – тихонько окликнул кто-то. – Я под кустом сижу!
Ирена всмотрелась – впереди под кустом и впрямь шевельнулась какая-то тень.
– Кто это?
– Да я, Куря! Помнишь меня?
– Куря?! – радостно вскричала Ирена, но тотчас спохватилась и продолжала шепотом: – Значит, тебя Адольф Иваныч из холодной выпустил?
– Выпустил! – засмеялся мальчишка. – Маманька сказывала, твоими молитвами? Спаси Бог!
– А что ж ты делаешь тут? Неужели опять мед задумал попробовать?
– Не, не мед! – засмеялся Куря. – Медку я надолго наелся, не скоро теперь захочется. Меня повар наш, дядя Василий, послал нынче раков ловить.
– Раков?!
– Ну да. Завтра гостей понаедет несчитано, на кухне день и ночь жарят-парят, ну и раки нужны то ли для подливы, то ли для соуса, бес его разберет.
– Как же раков ночью ловить? – недоумевала Ирена. – Темно, не видно ничего…
– А лучина горящая на что? – усмехнулся Куря с видом превосходства. – Ночью раки ползают по отмелям около самых берегов, влезают и на берег, прокорма ищут. Я такие места знаю, хожу там с горящей лучиною да и собираю их, пучеглазых, руками. Да ты не думай, что я только ночами, я с самого утра на речке торчал. Раков ловить много есть способов. Вот, например, кругами и раковницами. Берешь обруч деревянный или железный, привязываешь к нему старые лапти, они зовутся осметки. Таких раковниц можно наделать десятка три. Внутри каждый лапоть надо глиной набить – для тяжести, чтобы погрузился поскорей, – а к нему прикрепить лычком кусок какого-нибудь мяса, рыбы, если случится, а если нет ни того, ни другого, то корку хлеба. Раковницы эти надобно раскидать по реке, саженях в пяти одна от другой. Когда закинешь последнюю раковницу, то возвращаешься к первой, а потом начинаешь вынимать их по порядку, и на каждой будет сидеть по два или по три рака. Доставать их надобно осторожно и тихо до поверхности воды, чтобы не выскользнули, а потом проворно выкидывать на берег, да подальше, чтоб зашиблись и до воды не доползли. За полдня можно поймать не одну сотню раков!
– Ай да Куря! – восхищенно сказала Ирена. – В жизни ничего подобного не слышала. Каждый раз ты мне что-нибудь интересное рассказываешь.
– А ты водись со мной, – буркнул польщенный Куря. – Я тебе еще и не такое расскажу!
– А расскажи, ты знаешь, где Емеля ночует?
– Емеля? – Голос у Кури стал настороженный. – А тебе на что? Ты гляди, у него с маманей моей любовь, он, может, женится на ней, ежели новый барин дозволит, а ты тут не встревай, поняла?!
– Дай им Бог счастья, – искренне сказала Ирена. – Но ты скажи, знаешь, где Емелю отыскать?
– Ну, знаю…
– Так найди его. Спроси, не знает ли он, была ли среди вещей Игнатия одна бумага.
– Какая?
– Неважно, – нетерпеливо отмахнулась Ирена. – Как только Емеля найдет ее, сразу поймет, что это именно она. Скажи ему, что это важно, смертельно важно. Если он знает, где вещи Игнатия брошены, если сможет к ним подобраться, пусть поищет среди них бумагу. Скажешь?
– Ну хорошо, скажу, коли так просишь, – пробормотал Куря. – Я у тебя в долгу. Прощай, пойду уж, покуда тихо и народишко не зашевелился.
– Иди, иди, – перекрестила его Ирена и долго еще смотрела вслед тощей фигурке, которая скользила от куста к кусту, словно невесомый сгусток темноты.
Наконец Куря скрылся из виду, и лунные блики на ветвях кустов перестали дрожать.
«Надо бы мне поспать», – подумала Ирена, зевая и отходя от окна.
– Так вот ты где… – послышался рядом тихий голос, и знакомая рука стиснула ее пальцы.
Глава XXIII
ПРЕМЬЕРА
– Да что ты пялишься на него, глаза проглядишь! – проворчал кто-то рядом, и Ирена испуганно оглянулась.
Матреша. Ух, какая догадливая! Сразу поняла, что Ирена не просто так смотрит в окно на толпу народу, собравшуюся на лужайке перед домом. Вернее, смотрит-то она на всех, но видит только единственного человека.
– Не довольно тебе одного барина было, уже и к другому льнешь? Вспомни, много ли счастья обрела ты с Игнатием? Но он хоть женился на тебе. А этот?.. Чего ты от него дождешься, кроме горя? Он по себе деревце рубить будет, вон как с Макридиной глазами играет! Выкинь его из головы! Вспомни мою долю – знаешь ведь небось, от кого я Курю прижила? А Степанида, матушка Игнатия? Да мало ли нас таких?.. Погублены да брошены, радость на минуточку, счастья на чуточку, горя – на всю жизнь. Конечно, когда барин велит, противиться трудно, так ведь плоть отдать – это ладно, а вот душою прилепиться… тут-то беда бедучая и настигнет!
Ирена опустила голову. Неужели на ее лице все написано так откровенно?.. Ну да, наверное, написано – недаром же, когда она лишь вошла в театральную залу, Жюстина Пьеровна руками всплеснула:
– Что с вами? Боже мой, где ваша красота?!
Все остальные крепостные актеры немедленно обернулись к Ирене, и она с трудом удержалась, чтобы не вскинуть руки и не загородиться ими. Только потуже стянула ворот рубахи, пытаясь скрыть красные пятна на шее и на груди. С ужасом вспомнила, что часть спектакля придется играть в открытом платье. Придется пудриться… и косыночкой шею повязать, à la Marie-Antoinette, это как раз нынче в моде… Ладно хоть подол сорочки под одеждой надежно скрыт, не видны пятна, оставленные нынче ночью, когда Ирена лишалась своего девичества… лишалась восторженно, с радостными стонами, которые издавала, несмотря на боль и страх, со счастливыми вздохами, опьянев от поцелуев и ошалев от страсти, которую она испытывала в руках Берсенева. И все время не переставала удивляться: как, что же он с ней делает, как же у него так получается, кто научил его играть на ее теле, как на дивном инструменте, извлекать из него эти сладострастные мелодии?