— Подожди. Сначала мне нужно собрать вещи.
— Иди, — разрешил лет. — Только поскорее, хочу пораньше лечь спать.
Ракх кивнул мне. Мы с ним оба не разделяли жизнерадостности парня. В комнате я некоторое время смотрела на браслет, потом спрятала его к остальным сокровищам — часам и поясу. Переоделась в простое домашнее платье, аккуратно сложила вещи, и, взяв сорочку и халат, вернулась к ребятам.
— Спокойной ночи, — попрощался Аник.
— И тебе, — не поднимая головы от сумки, отозвался Ракх.
Я похлопала лета по плечу, погладила Кутерьму на прощание, и парень унёс лису на руках.
— Боги, как я устала… Наверное, всё-таки нужно сходить к родителям.
— Не нужно. Они продолжают праздновать с родными и друзьями. Вряд ли их обрадует твой отказ, да и моя рожа всем осточертела. Если Сапсан и прикинулся кем-то, умело затерявшись в толпе, рано или поздно он себя выдаст.
— Но зачем он преследует нас? — спросила я, вспомнив ответы духов из Леса Великанов.
— Он преследует меня. Поговорить, наверное, хочет, вот только у меня никакого желания нет. Ты вещи собрала?
— Угу.
— Я тоже. — Он сел рядом и взял меня за руку. — Хотел попытаться убедить тебя остаться, но вижу, что это бесполезно.
Я склонила голову к его широкому плечу, и поняла, что я на своём месте. Представить, что Ракх уедет без меня, было невозможно. Вскоре мы разделись, и легли под толстое одеяло — в доме стало прохладней. Мужчина долго гладил меня по волосам, всё разглядывал, а я пыталась поймать губами его тёплые пальцы. Это было наше мирное, замечательное время, тихая любовь без страстных жажд. И это настоящее я могла назвать счастливым, хотя будущее по-прежнему было зыбко и холодно.
Я сидела рядом с Ракхом на козлах, Аник дрых в своё удовольствие на сидении позади. Мороза он не боялся — у него в ногах уютно устроилась Кутя, а на голове красовалась серая меховая шапка.
Снег улёгся быстро, и новые купленные сани очень нам пригодились. Дорога между городами была накатанная, люди часто ездили к родственникам и друзьями, и маг принял решение не мучиться в седле. Подозреваю, он сделал это ради меня, к тому же в ближайшем городе купил мне красивую шубу. Честно говоря, так мне нравилось больше. Во-первых, было удобнее, во-вторых, теплее, и, в-третьих, как-то в целом спокойнее. Мы меняли лошадей, и, пока одна тянула сани, две другие легко бежали позади.
Я много думала обо всём, что произошло несколько дней назад. О том, как провожали нас всей семьёй, о глазах мамы и её слезах, о трудном спокойствии отца и их с Ракхом рукопожатии… Об Элеоноре и Дионе, о братьях и их детях, и обо всех Рихдим, которых я, возможно, теряла навсегда снова. По взгляду Ракха я видела, что он не одобряет такой жертвы, и не собирается признаваться мне в чувствах, хотя они становились всё прочнее. Крепость любви доказывало и то, что мы давно не были близки физически, но стали ближе духовно, и теперь для счастья хватало одних лишь ласковых объятьев и разговоров. А ещё я всё больше привязывалась к Анику. Парень был рад тешить нас смешными историями, и даже Ракх, бывало, не мог удержаться от хохота. Словом, нам было хорошо вместе, мы действительно стали одной семьёй, и я не жалела о принятом решении.
Зима в стране Осени была пусть и долгой, но не злой. Кто хоть однажды ехал по белым холмам, что мерцали в ночном безмолвии под полными лунами, знает, что зимняя тишь не похожа ни на какую другую. Летом мир, хотя и спит, полон звуков, весной он не засыпает вовсе, а осенью, прощаясь с перелётными птицами, поют дружным хором сами листья, деревья и травы. И только зимой, в прозрачном от мороза воздухе, так ясно видны звёзды и облака. Лишь зимой можно разглядеть истинную красоту тишины, нерушимость покоя, погрузиться в дрёму вечности. Чарующую драгоценность серебряных покрывал нарушали только звериные следы, а укутанные в снегах изваяния елей казались мне танцовщицами в бальных платьях.
— Мне больше нравятся закаты, — сказал Аник, когда я поделилась с ними своей любовью к зимним ночам. — Особенно если малиновые. Тогда снег становится розово-сиренево-синим, переливается, будто его акварелью расписали, а блики на нём — золотые. Вот когда богачом себя чувствуешь — все до единой драгоценные снежинки твои!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ракх усмехнулся.
— А я люблю раннее утро, когда ещё сумеречно. Тогда мир медленно и глубоко дышит, и мороз особенно крепкий. Уже потом, стоит солнцу проснуться, как сразу становится веселей, но эти часы перед рассветом для меня лучшие.
— Так спать же больше всего хочется! — улыбнулся Аник.
— Вот поэтому я и люблю в это время укреплять тело — потом слаще дремлется в тепле.
Он и правда в первую же нашу остановку в лесу сделал невообразимое — разделся до белья и принялся купаться в снегу, и потом проделывал это не раз. Даже в озеро нырял, и после просил растереть его полотенцем, а мне даже смотреть было страшно на подобные процедуры.
Мы старались лишний раз не показываться на глаза осенним, но через некоторое время всё-таки заехали в город, где нашли прекрасную гостиницу под названием «Золотой петух». Тут-то и выяснилось, что у Аника день рождения.
— Почему не предупредил меня заранее? — сказала я. Посмотрела на безмятежно улыбающегося Ракха и добавила: — И ты молчал до последнего.
Маг пожал плечами, а лет ухмыльнулся:
— А что, ты бы мне цветочек вырастила?
Я шутливо пихнула его в бок.
— Это был бы подарок от всего сердца!
— Знаю. Разрешаю поздравить позже, хотя вообще-то можно обойтись и без подарков. Давайте просто радоваться жизни!
Почти весь день мы провели за разговорами, едой, прогулками и весельем. Пробовали самые разные пироги, играли в настольные игры, кидались снежками… Я словно попала в сказку, и никогда ещё не была так счастлива, тем более что Ракх уделял мне достаточно внимания, был необычайно заботлив, нежен и расслаблен. Мне даже пришла в голову мысль, что чем холоднее становилось вокруг, тем жарче пылало его сердце.
Аник был неугомонен: то принимался дразнить нас, то увлечённо рассказывал о своих планах на будущее, то декламировал стихи — выразительно и красиво, чего я от него никак не могла ожидать.
— Знаешь, ты бы мог стать артистом.
— Правда? Хм. Кстати, есть одна интересная игра…
Оказывается, у него были с собой карты, и, даже несмотря на то, что предложенную игру я узнала, а победить не смогла ни разу. К тому же Аник пожелал, чтобы проигравший исполнял его, именинника, желания, и нам с Ракхом только и оставалось, что дурачиться вместе с неугомонным летом.
Парень заставил мага крикнуть на всю улицу, что он дундук, меня — изобразить хромую лошадь, потом пожелал увидеть, как мы скатимся на детских саночках с высокой горки, а сам так ни разу и не проиграл.
— Стар я уже для подобных забав, — беззлобно проворчал Ракх, когда мы, мокрые, вернулись с улицы.
Аник только расхохотался в ответ.
— Вот уж точно, старикашка! Да ты любому юнцу фору дашь — что в бою, что в любви.
Я прикусила губы, слегка покраснев, а Ракх улыбнулся.
— Эх, ты, бесстыдник!
— Я его хвалю, а он не доволен, — сверкнул глазами лет. — А вообще-то спасибо вам за этот день, один из лучших в моей жизни.
Я обняла его и попыталась пригладить торчащие волосы, и лет смешно поморщился.
— Не надо. Я прекрасен в любом виде, в этом моё перед Ракхом преимущество.
Я всё-таки справилась с самыми непослушными вихрами, и парень нам подмигнул:
— Принесу-ка ещё сладостей. Гулять так гулять!
В эту ночь я легла рядом с Ракхом под одним одеялом, Кутерьма устроилась у нас в ногах, Тэм на тумбочке, а в углу на узкой постели посапывал Аник — в гостинице не было отдельных номеров. В том, что мы все отдыхали в одной комнате, был какой-то свой особый уют, и я тихонько поглаживала Ракха по руке, наслаждаясь тишиной и мельтешением снега за окном. Пожалуй, это и для меня был один из самых замечательных дней…