Яркое сияние затмило утренний свет, залив белизной землю. Райк тенью мелькнул на фоне ослепляющего неба. Я почувствовал горячий поцелуй далекого неистовства, словно солнечный ожог на щеках.
То, что вспыхнуло так ярко, долго светить не может. Вспышка погасла, оставив нас в полумраке, таких потемках, которые обычно предшествуют шквалистому ветру при грозе. Я увидел ее вестников, зарождающиеся вихри, движимые вперед в яростном порыве. Наблюдал, как они стелются по земле, подобно бурунам от брошенного в озеро камня, разлетающиеся с немыслимой скоростью серые кольца там, где горная порода превратилась в пыль. Небо пошло рябью, теперь тучи-полотнища с треском колыхались на ветру.
— Господи Исусе. — Макин так и остался стоять с открытым ртом, хотя сказать ему было уже нечего.
— Бежим! — Казалось, голос Барлоу доносится издалека.
— Зачем? — Я широко распахнул руки, приветствуя разрушения. Нам некуда бежать.
Я видел, как попадали братья. Время замедлило свой ход, застывающая кровь медленнее пульсировала в венах. Сильный порыв ветра сбил всех с ног в промежутке между двумя ударами моего сердца. Райк свалился первым, скрылся под серой пеленой, дитя в сравнении с волной океанского прибоя. Обжигающий ветер ударил по ногам. Я почувствовал, как сквозь меня чередой проходят мертвецы, и снова ощутил горький привкус крови некроманта.
Я впервые парил в небесах, словно дым над местом бойни. Возлежал в прострации с отключенным сознанием. Этот покой был более глубоким, чем сон, пока…
— Ух ты! Браво! — Голос буквально врубился в меня, такой близкий, кого-то напоминающий. — «Сей блудный сын зиму войны, что сотня породила, в зной лета обратить сумел тотчас».[10] — Слова звучали как стихотворные строки, но произнесены были со странным акцентом.
— Обращаешься с Шекспиром хуже, чем с его родным языком, сарацин. — На этот раз женщина, бархатный и томный голос.
«Просто беги».
— Он пробудил Солнце Зодчих, а ты насмехаешься? — заговорил малыш, точнее, девочка.
— Дитя, ты еще живо? И это при том, что гора сровнялась с землей? — В голосе женщины сквозило разочарование.
— Забудь о девчонке, Челла. Лучше скажи, кто стоит за этим мальчишкой. Неужто Корион, устав от графа Ренара, вывел на доску новую фигуру? Или Молчаливая Сестра наконец-то объявилась?
Сэйджес! Я узнал его.
— Она надеется победить, выставив незрелого подростка? — Женщина рассмеялась.
Ее я тоже узнал. Некромантка.
— Я ведь отправил тебя в ад, пробив стрелой сердце нубанца, сука, — вмешался я в разговор.
— Что, во имя Кали, проис…
— Он что, нас слышит? — перебила она. Точно Челла, голос ее, единственный труп, который когда-либо вызывал во мне вожделение. Я попытался отыскать их в зыбкой дымке.
— Нет, это невозможно, — произнес Сэйджес. — Кто стоит за тобой, мальчишка?
Я не мог ничего разглядеть, рядом никого не было.
— Йорг? — шепот на ухо. Снова девочка. Светящееся дитя чудовищ.
— Джейн? — зашептал я в ответ или подумал, будто это сделал, потому что не чувствовал губ, впрочем, как и всего остального.
— Эфир не скрывает нас, — сказала она. — Мы сами из эфира.
Мгновение я раздумывал над ее словами.
— Позвольте мне вас увидеть. — Я страстно желал этого, стремился к ним. — Позвольте вас увидеть. — На этот раз громче. Воспроизвел их облик в сознании и перенес на дымку.
Челла проявилась первой, стройная и чувственная, какой была в начале нашей встречи, узоры татуировок спиралями вились по ее хрупкому эфирному телу. Следующим показался Сэйджес. Он смотрел на меня своими добрыми глазами, чуть расширенными и как бы неподвижными, словно пруд у мельницы, облик, воссозданный мной из небытия. Джейн шла рядом с ним, теперь ее свет потускнел, став едва заметным под кожей свечением. Были также другие, чьи-то зыбкие очертания, одно темнее остальных, силуэт напоминал кого-то хорошо знакомого. Я попытался его разглядеть. В памяти возник нубанец, мимолетное видение моей руки, лежащей на дверной ручке, и ощущение падения в бездну. «Дежавю».
— Кто дает тебе силу, Йорг? — маняще улыбнулась мне Челла. Обошла меня сбоку, словно пантера, играющая с жертвой.
— Я взял ее сам.
— Нет, — покачал головой Сэйджес. — Мы слишком давно в игре, чтобы жульничать. Все игроки известны, наблюдатели тоже. — Он кивнул в сторону Джейн.
Я проигнорировал его и продолжал смотреть на Челлу:
— Я обрушил на тебя гору.
— И я погребена под ней. Но что с того? — В голосе проявились отзвуки ее истинного возраста.
— Молись, чтобы я никогда тебя не откопал, — сказал я, переведя взгляд на Джейн. — Значит, ты тоже там?
На секунду свечение замерцало, вместо него я увидел другую Джейн, и она была сломанной игрушкой. Тряпичной куклой, зажатой между осколками горы в некоем темном месте, где лишь от нее самой исходил свет. Из бедра и плеча торчали кости, очень белые, окропленные кровью, казавшейся черной в слабом свете. Она слегка повернула голову, взгляд серебряных глаз встретился с моим взглядом. Свечение вспыхнуло на миг, а потом совсем погасло, девочка оказалась передо мной, высвобожденная из плена горы и совершенно невредимая.
— Не понимаю. — Но в действительности я все понимал.
— Бедняжка Джейн. — Челла кругами ходила вокруг нее, но не приближалась.
— Она умрет безгрешной, — заявил я. — Не побоится уйти и выберет тот путь, которого ты пугаешься больше всего. Продолжай цепляться за гниющую плоть в недрах земли там, где удерживает тебя трусость.
Челла зашипела, лицо исказилось злобой, в гнилых легких влажно захлюпало. Дымка снова начала окутывать ее, словно кольца змеи обвивались вокруг.
— Уничтожь его, но медленно, сарацин. — Она пристально посмотрела на Сэйджеса. И исчезла.
Я почувствовал близость Джейн. Из-за того что свет покинул ее, кожа ее стала пепельной, таким становится все, что уничтожил огонь. Она зашептала:
— Присматривай за Гогом и Горготом. Они — последние левкроты.
Я представил Горгота, за которым надо «присматривать», и от этого видения с языка готова была сорваться пара колкостей, но я их проглотил.
— Буду.
Возможно, именно так и поступлю.
Она сжала мою руку:
— Ты сможешь одержать все победы, о которых мечтаешь, Йорг. Но только если по-настоящему поймешь, ради чего они тебе нужны. — От ее прикосновения я почувствовал покалывание в пальцах. — Окинь взглядом прожитые годы, Йорг. Присмотрись к руке, лежащей на твоем плече. Нити, ведущие тебя…
Она отпустила меня, и на ее месте осталась дымка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});