Читать интересную книгу Берегиня Иансы - Марина Ефиминюк

– Да? А выглядит вполне взрослой.

– Ты знаешь, где они прячут травы? – Николай быстро подошел к Алевтине и почти нежно взял ее под локоток, отчего у меня внутри родилось какое-то неприятное чувство, а к щекам прилила кровь.

– Да, я знаю, – неуверенно кивнула Аля. – Я видела, куда они их схоронили. В молельный дом.

– Ты ведь нас туда отведешь?

– Я… Да! – Она схватилась за дверную ручку и тут же с вызовом заявила: – Я не ребенок, мне скоро будет двадцать! – А потом выскользнула вон, а следом за ней Николай.

– Ты тоже заметила? – насмехаясь, промурлыкал мне в ухо Давидыв. – Девица ничего себе так.

– Какой ты внимательный, ваше величество! – раздраженно рявкнула я, выталкивая Дениса в темный двор.

Цепочкой мы крались между спящими постройками-великанами, замирая от каждого постороннего шороха. Аля шла быстро, в движениях ее проявлялась отроческая резкость, да и сама она, казалось, была вылеплена из углов – острые локти, нос, подбородок. Длиннющая острая коса-змея спускалась до пояса.

Подведя нас к черному входу деревянной церквушки, она оглянулась и горячо зашептала:

– Там замок магический. Сама я вряд ли открою.

– Не страшно. Пойдем вместе, – хмуро кивнул Савков, следуя за ней.

Они скрылись в темноте.

Где-то в лесу вновь зазвучал протяжный заунывный вой, от которого щемило сердце и брала оторопь.

– Ужас какой-то, – буркнула Дарья.

Я ежилась от холода, поджимая ногу без лаптя. Пальцы в драном чулке совсем заледенели, и болела пораненная о камушек пятка. Ветер тревожил ночной лес и гонял по небу серые в лунном свете облака. Мы прятались в тени избы и с нетерпением поглядывали туда, где исчезли девушка и колдун. Откуда ни возьмись из трапезной на крылечко вышел высокий мужчина, постоял немного, размял руки. Блеснуло зеленоватое пламя, пахнуло жасмином, и загорелся крохотный глазок папироски. До нас дошел легкий запах дорогого табака. Денис жадно втянул в себя воздух и сглотнул слюну, нервно пряча руки в карманы портов.

– Эй, кто там? – ни с того ни сего окрикнул белорубашечник.

Мы, не сговариваясь, вжались в деревянную стену, будто бы стараясь слиться с ней.

– Я говорю, вылазь, кто там! – уже громче потребовал сектант, спускаясь.

– Что случилось, брат? – Из двери выглянул второй бородач.

Сердце у меня билось как бешеное. Кровь стучала в висках, от напряжения в горле пересохло и взмокла спина. Закрыв глаза, я все сильнее и сильнее прислонялась к грубым доскам.

– Кто… – И тишину рассек громогласный, оглушающий драконий вой, после которого волчья песня показалась всего лишь слабыми охами.

Округа отозвалась чудовищу страшным эхом. Лес в волнении взметнулся шелестом. Темнота вздрогнула и обдала порывом холодного ветра.

Брат остановился как вкопанный, задрав к небу голову и уронив папироску, мелькнувшую ярким затухающим огоньком. Тихо всхлипнула рядом Дарья, схватив меня за руку. Ее ладонь, влажная и холодная, с силой сжала мои пальцы, ища поддержки.

А вой все несся и несся, заставляя мои внутренности сжаться в ожидании огромного огненного столба. Но пламени не последовало.

Бородач скатился с крыльца и заголосил в ужасе:

– Глянь! Чудище! Живое! Крылья!

Дракон замолк на мгновение, чтобы начать заново, до дурноты, до ломоты в висках. Уже через несколько минут двор стал заполняться разбуженными братьями, едва успевшими натянуть широкие балахоны.

– Заткнись же ты! – беззвучно взмолилась я, чувствуя, как дрожь Дарьи заражает меня.

Чудище, словно услышав мой приказ, прекратило. В один момент стало тихо, только в ушах стоял невыносимый звон. А в наступившей тишине кто-то громко и четко произнес:

– Пленники сбежали!

– Они у молельни! – завизжал другой голос, и мы рванули с места, прекрасно понимая, что в замкнутом пространстве спастись не удастся.

– Держи их! – орали нам вслед.

За спинами раздавался топот. Рядом с ухом, всего в мизинце, просвистела пчела, я только через мгновение осознала – арбалетный болт. В пятидесяти саженях высился частокол, загоняя нас в ловушку.

Но сверху, блеснув тысячью оттенков оранжевого и красного, пронесся огромный огненный шар и врезался своим неверным переливающимся телом в остроугольную крышу молельни, тут же превратив ее в гигантский факел. На бегу я оглянулась – второй пламенный поток рухнул на трапезную, слизывая ее как кот сливки. Братья, похожие на белых тараканов, скорее охваченные дикой паникой, нежели жаждой расправы, кинулись в разные стороны, забыв про нас. Дракон плевался смертоносными потоками, превратив непроходимый лес в один горящий частокол. Ночь преобразилась в день. Дым заменил воздух, удушая и разъедая глаза. Крики заполнили собой округу.

Кто-то резко дернул меня за рукав. Почти вслепую я махнула кулаком, стараясь отбиться от нападавшего, но сильная рука перехватила меня и прижала к себе, а голос Савкова произнес:

– Это я! Сюда!

Мы бежали через сизый угар, держась за руки, чтобы не потерять друг друга, а впереди, будто бы тонкая веточка-маячок, скользила фигурка Али. Давидыв тащил почти потерявшую сознание Дарью, то подбадривая ее, то костеря последними словами.

– Здесь!

Алевтина, держа охапку веников из засушенных трав, пахнущих чередой и лебедой, остановилась у калитки. На ржавых петлях висел тяжелый амбарный замок. Николай, схватившись за него, послал легкий магический импульс, внутри замочной скважины блеснуло зеленоватое пламя, и механизм звучно щелкнул, открываясь.

Через час мы, вытягивая перед собой травяные веники (право, как походные знамена), шли по лесу, старясь смотреть исключительно под ноги. А я звучно и пребольно шлепала по хорошо накатанной лесной дороге голой пяткой, мечтая о двух самых важных сейчас вещах – смыть с себя запах пожарища и наконец обуться.

Любое утро бродяги, даже самое солнечное и светлое, начинается и заканчивается одной мыслью – поесть. Не обязательно вкусно, главное сытно. Одинаковые желания отражались на наших лицах, и мы в унисон сглатывали набегающую слюну.

Голодные и уставшие, мы достигли оживленного торгового тракта. Путники, спешащие к Истоминскому, шарахались от нас, как от прокаженных. Савков с Давидывым, открывающие процессию (угрюмостью напоминающую похоронную), представляли собой колоритную пару – оба бородатые, лохматые и хорошенько потрепанные жизнью. Кто бы мог подумать, что еще несколько дней назад и тот и другой носили камзолы стоимостью в целую корову. Я заметно хромала и чувствовала себя совершенно разбитой. Алевтина в ночной сорочке, прикрываясь колючей шерстяной шалью, вертела головой и с жадностью впитывала каждое увиденное новое лицо. Дарья ковыляла следом, для чего-то сунув под мышку травяной веник, будто бы не желала с ним расставаться. От веющего запаха, так лихо отпугнувшего волков-людоедов, трусливо поджав хвост, убежал увязавшийся за нами бродячий пес. Наступив на острый камень, я взвыла в голос и схватилась за ногу, уверенная, что распорола ее до крови.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});